Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 12 из 15

А пить, между тем, не перехотелось.

Высунула из жилища ладонь, подождала, пока ее смочит дождь – слизала. И так много раз, не чувствуя вкуса и что жажда хоть чуточку отступает. От бессилия хотелось завыть, но помня, что рядом разгуливают или, что скорее всего, дрыхнут львы, я не позволила себе такой слабости.

Ладонь на улицу – к языку. На улицу – к языку.

Радости моей не было предела, когда вскоре скупой дождик перешел в щедрый ливень. Я могла пить с наслаждением, буквально черпая воду горстями!

Глядя в черное небо, я даже поблагодарила его, а потом, когда напилась и думала ложиться спать, увидела, что ливень напоил не только меня. Был мокрым пол домика, была мокрой ткань, которую мне оставили вместо полотенца, а вот гамак был только слегка влажным, из-за своей неплотной структуры.

Да уж, плетеная из ветвей крыша – не самое надежное убежище, хотя, стоит признать, если на улице шел сильный ливень, то в домике просто дождь.

Выбора не было – я села на влажный гамак, поморщилась, когда на лицо свалились первые крупные капли, а потом свернулась калачиком, пытаясь согреться, забыться и уснуть. Пролежала с открытыми глазами практически до утра, а потом, наконец, повезло – рассвет принес не только первый солнечный луч, но и полудрему, в которую я с облегчением окунулась.

Снилось странное. Будто я сплю в домике, а надо мной склоняется Кайл, и лицо у него участливое такое, и руки очень холодные. Он трогает мой лоб, а мне так хорошо, что я даже прошу его не уходить. Интересно, внешне он прежний – босой, худой, взъерошенный, а ощущаю я его иначе. Как будто он – это и не он вовсе.

Потом ко мне во сне приходил Этан. Он на кого-то сильно ругался, метался по комнате раненным зверем, а я ему улыбалась и просила чуточку потерпеть, потому что я справлюсь с заданием, скоро вернусь, и…

Надеюсь, я ничего лишнего не сболтнула, даже во сне.

Потом пустота, в которой я плавала… а потом мне приснилось совсем уж невероятное. Будто у входа в домик стоит лэрд. Стоит, смотрит на меня и ждет чего-то, хмуря светлые брови. Только во сне я обратила внимание, что он тоже босой, и еще, что у него не заплетены косички. Так странно. Но ему шло и с косичками, и без них.

Но вообще, я так устала, что меня утомили даже эти визиты во сне. А еще заныл правый бок. Может, это было и не очень деликатно, и никто в клане так не поступал, но я повернулась на другой бок, спиной к лэрду. Услышала какое-то движение, но сил обернуться не было. Ощутила взгляд так остро, словно в домике действительно кто-то был. А потом ощущение, что на меня кто-то смотрит, пропало, и практически сразу мой сон растворился.

С трудом разлепив тяжелые веки, я ощутила, что у меня ломит все тело – наверное, смешались и долгое путешествие, и гонка на лошадях, и стресс, и мое вчерашнее скольжение по дереву. Ну и вдобавок ко всему, я поняла, что простыла.

Долго лежала, не чувствуя ни холода, ни голода, ни жажды, ни единого желания двигаться. Смотрела на пустой домик, который теперь дышал влагой, на солнечный свет, пробивающийся через ветви, и пыталась сообразить, что делать дальше. В то, что мне дадут разболеться всерьез, я не верила. Но чтобы львы были в курсе, что с окончанием задания надо поторопиться, я настраивалась сделать рывок и выйти из домика.

Долго уговаривать себя не пришлось, и я, покачиваясь, вышла на улицу.

Тут же обступили лесные звуки – шелест прогретой солнцем листвы, едва различимые рычания каких-то животных, шорох, издаваемый мелкими обитателями, ну и птицы. Куда без них?

Хотя крикливой сегодня не было – или улетала, обидевшись на душ (а у меня мелькали догадки, что каким-то образом я в нее все-таки попала), или она предпочитала исключительно вечернее соло. В таком случае жаль. Жаль, что у меня не было еще одного таза несвежей воды.

Но расстраиваться по мелочам глупо, когда для этого есть более серьезные причины. Осмотрев пустую поляну, я несколько раз громко прочистила горло. Кашля пока не было, и я не стала переигрывать, а вот в горле першило по-настоящему. Потянувшись, я застонала – мышцы на самом деле противно ныли.

– Только заболеть не хватало, – пробормотала я как бы сама себе, но рассчитывая на острый слух оборотней.

Они ведь дежурят, верно?

Наверняка дежурят, поэтому должны услышать, передадут лэрду и, возможно, тот посчитает, что испытание пройдено? А что? Я не начала ныть, не свистнула, объявляя на весь лес, что сдаюсь, выдержала почти целый день без еды, я выжила в отвратительных погодных условиях. А не это ли советовал тот любезный парень, который закинул меня на дерево? Выжить!

Так вот, я жива.

Прошло прилично времени, прежде чем я убедилась, что кусты, в которых вчера скрылись оборотни, и на которые я так надеялась сегодня, даже не шевельнулись! Поразительно, но мои скромные жалобы на самочувствие попросту проигнорировали! А вдали показался дым, и несмотря на то, что ветер дул в спину, так вкусно запахло мясом, что я неосознанно едва не спрыгнула с дерева.

Но нет уж. Вчера, когда к дереву крался папа, спускаться на землю еще был смысл, а сегодня определенно нет. Я с сомнением глянула на рассыпанную у одного из деревьев горсть ягод – после дождя она казалась еще более спелой и ароматной, но я сдержалась. Во-первых, я понятия не имела, что это за ягоды, а во-вторых, одна горсть не даст мне силы, чтобы даже попытаться взобраться обратно.

Но вот взгляд зацепился за шапки крупных грибов, под этим же деревом, но с другой стороны, и я громко сглотнула. Они съедобные, и даже в сыром виде вкусные. Я точно знала, потому что такие грибы мы ели, когда ночевали с родителями в лесу.

Папа – догадалась я. Скорее всего, это он оставил грибы. Вчера, когда нес мясо и воду. Наверное, подозревал, что вылазка может закончиться неудачей и подстраховался.

Таким образом, встал вопрос: спускаться за грибами или сидеть в безопасности дальше?

Аппетит при виде грибов разыгрался нешуточный, но я все-таки решила остаться на ветке. Да, я перекушу, а дальше? Во что обойдется мне минутная слабость? Ночь под деревом я не вынесу – страшно. Даже зная, что неподалеку дежурят оборотни, все равно жутковато. Вряд ли они здесь единственные хищники. А вдруг, если что, не успеют? Или не захотят успеть?

Подумаешь, скажут потом лэрду, что сама дурочка – бросилась в объятия дикому зверю, и что? Как докажешь? Нет, я не могла подвести родителей и себя. Держаться. Надо держаться.

Кряхтя, я встала, сделала пару наклонов, покрутилась из стороны в сторону, разминая спину, ноги и зашла в домик. Но только задумалась: лечь на гамак или присесть на пенек, как услышала странное хныканье.

Звуки раздавались близко, хотя я бы не сказала, что прямо под деревом. С каждой секундой хныканье становилось громче, надрывней, потом кто-то буквально захлебнулся плачем.

Я застыла на месте, прислушиваясь и боясь прислушиваться. Медленно обернулась, но из домика не вышла. Стояла у выхода, слушала, чего-то ждала, и вздрогнула всем телом, когда раздался непонятный звериный рык и отчаянный возглас ребенка:

– Мама! Мамочка!

Сердце заколотилось, как сумасшедшее, когда рев животного перекрыл крик ребенка. Что, если он…

Я выскочила на улицу, покрутилась по сторонам, но ни ребенка, ни хищника не было видно. Звуки стали четче и словно насыщенней – я почти увидела, как где-то неподалеку маленькое существо прижимается к дереву в то время, как кто-то большой подступает к нему на мягких лапах.

– Кайл! – крикнула я. – Кайл!

Но чуда не произошло, оборотень не выскочил на поляну. Он даже не вышел лениво, в своей любимой манере.

Ребенок истошно завизжал и я, не в силах вынести его боль, свистнула. Громко. Что было силы. Пусть я проиграю, пусть меня теперь не примут в клан, но я не в силах сидеть на дереве, когда могу хотя бы попытаться спасти чью-то жизнь.

Но никто не появился и после свиста.

Никто.

Только невидимый зверь зарычал громче, а ребенок, наоборот, стал всхлипывать тише.