Страница 6 из 21
Она опомнилась только тогда, когда Дивий оказался совсем рядом.
– Я стану жрицей и… свою силу… должна отдавать Богам и земле.
Вблизи Дивий был очень хорош, так бы и глядела на него, любуясь, но она отвела глаза, потому что жених смотрел на неё сейчас так, как смотрел Истома на Чарушу.
– Я всё думаю о тебе… – повторил он как заклинание. – Ты очень красива. Когда смотрю на зарю, вижу тебя в ней, волосы твои что лучи солнца, золотистые, – он погладил по волне прядей. – А глаза напоминают озёра наши… Стан твой тонок и гибок, как ива. А голос… слаще сурьи.
Зарислава глянула на него и вздрогнула, Дивий склонился так близко, что травницу окатило жаром, исходящим от его тела, будто от костра.
– Неужели я тебе ничуточки не нравлюсь? – глаза Дивия затянулись туманом, и в них горело только желание.
Юноша был полностью её, целиком, без остатка… Только пожелай, всё исполнит.
– Всего лишь один раз… – промолвил он, склоняясь всё ближе.
В животе Зариславы сжалось что-то тугое и твёрдое, потянуло, а потом мгновенно растаяло, разливаясь по ногам и рукам дрожью. И это ощущение её удивило: познать бы его больше. Это было похоже на то, как будто идёшь по незнакомой тропинке, желая узнать, что там за поворотом. Волхва никогда не заговаривала с Зариславой, как совершается любовь между мужем и женой. Лишь по случайности она однажды застала в овине двоих голубков, которые, не заметив появления Зариславы, с пылом отдавались друг другу. Перед глазами сей же миг возник образ девицы, а в ушах отдались её стоны, вспомнилось напряжённое лицо молодца, который стискивал в руках девицу, что глину. И Зарислава подумала бы, что извивалась она от боли, которую он ей причинял, но это было не так…
Разволновавшись, она прикрыла ресницы и почувствовала на своих губах тёплые губы Дивия. Он касался осторожно, будто боялся спугнуть возлюбленную, и та передумает и отпрянет, если он будет слишком настаивать. И Зарислава взмолилась, чтобы он так и сделал, тогда она сможет ускользнуть. Но Дивий целовал её не торопясь и нежно… Язык его коснулся её языка, Зарислава задрожала, отвечая на поцелуй неумело. Но тут ощутила, как руки Дивия, доселе сжимавшие её плечи, скользнули вниз по спине к бёдрам. Зариславу будто ледяной водой окатило. Дивий почувствовав её напряжение, отстранился.
– Прости, – дышал неровно и глубоко.
И Зарислава тут же залилась жаром. Оправившись, отступила к частоколу. На миг представила, что откажется от дара и станет его женой. А если любовь пройдёт, что тогда? Станет сожалеть о том, что променяла свой дар, поддавшись слабоволию? А душу потом не вылечить. Нет, пропадёт она… Любит ли она Дивия? Если бы любила, не мучилась бы сомнениями.
Зарислава оправила верёвку туеска на плече и шагнула в сторону калитки, но остановилась, обернулась. Теперь лицо Дивия оказалось в тени деревьев, и Зарислава не видела его. Тем лучше…
– Ступай, Дивий, не выйду я более…
Зарислава отвернулась, толкнула дверку и, больше не оборачиваясь, уверенной поступью направилась к порогу. Дивий не пытался её окликнуть – знал упорство возлюбленной. Зарислава понадеялась, что к тому времени, как она вернётся, сын пахаря найдёт себе суженую. А вернётся она к осеннему равноденствию, если Боги поспособствуют и позволят травнице поставить на ноги княжича раньше срока.
«Дай-то Боги!» – обратила она душой к небу.
Почувствовала, как губы горят, всё ещё помня прикосновение тёплых губ Дивия.
«И как могла позволить ему целовать себя?» – грёзы прошли, и теперь Зарислава корила себя за своё слабоволие.
Сама не своя, она вбежала в горницу, пряча глаза от матушки.
– Быстро же ты справилась, – отозвалась волхва, хлопоча над чугунками у печи.
По избе разносился вкусный запах снеди. Ветрия повернулась, встретив Зариславу встревоженным взглядом.
– А чего это ты такая распалённая? – перекинув рушник через плечо, волхва подошла к Зариславе ближе, оглядела внимательно. – Никак поймал тебя кто? Или венок надел? Через костёр с кем прыгала? За руки держались?
Зарислава сняла туесок и всё избегала взгляда матушкиного. Всегда Ветрия предупреждала, коли с молодцем каким через костёр прыгнуть за руки соединившись, то сам огонь союз освещает, и связь эту Боги видят. Потом уже не отговориться. Это Зарислава уяснила себе хорошо. Пусть и уговаривала матушка приглядеться к Дивию, но целоваться до сговора родственников, и через костёр с ним прыгать – на то согласия не давала.
Зарислава собрала волосы и откинула их за плечи, с виной поглядела на Ветрию. Та стояла подле неё, уперев руки в бока, ждала ответа.
Губы так не вовремя укололо, вынуждая заново ощутить касание губ Дивия, и показалось, что в этот самый миг Ветрия видит, что творится в голове её. Краска мгновенно проступила на лице Зариславы. И от стыда не знала куда себя и деть. Хорошо, что света от лучины не хватало, и матушка не смогла толком разглядеть нерадивую дочь. Вот же, ничего не скроешь от неё, всё зрит насквозь.
– Ну что ты, матушка. Нет, венок никто не надевал. И через костёр ни с кем не прыгала, – Зарислава выдохнула и призналась. – Дивий, опять ждал у калитки…
Ветрия только всплеснула руками, закатив глаза, но ничего не сказала, не стала допытывать да вызнавать. И Зарислава за то была благодарна ей.
Встряхнув волосами, она откупорила крышку туеска. Пустую горницу, тут же озарило свечение огневиц, затлели они будто угли в очаге, заиграли переливы по стенам и бревенчатому потолку.
– Вот же самоцветы дивные, – восхитилась Зрислава.
Ветрия склонилась над травами, глаза волхвы сразу оживились огнём. Матушка одобрительно покачала головой.
– Сильная нынче земля… Ну что ж, теперь спокойна я, с лёгким сердцем отпускаю. Не сомневаюсь, поможешь ты Радмиле вернуть жениха, – улыбнулась Ветрия, погладив Зариславу по плечу. – Теперь пора в путь-дорожку собираться, кмети княжны у перелеска тебя ждут, спрятались подальше от глаз людей, чтоб не пугать.
– Если бы Дивий их видел, точно бы не отпустил меня, – сорвалось с губ Зариславы.
Ветрия долгим взглядом поглядела на дочь.
– Ты так не хочешь замуж? Видно и правда, не дождусь от тебя внуков. Помру и не увижу.
Зарислава содрогнулась, но промолчала, прикрыла крышку и прошла к сундуку. Разговор на том был окончен. Пока доставала платья, одни простые, другие понаряднее, с вышивкой – всё же на людях будет, и пояса с очельями выбирала разные, Ветрия завернула свежевыпеченный хлеб в рушник, насыпала в мешочек соли, сложила в суму. Выставила на стол горшок с кашей ячменной, разлила в плошки ароматного ягодного отвара.
Зарислава тем временем, свернув выбранную одежду в мешок заплечный, всё думала о предстоящем пути. Духи помогут в дороге, опасность всякую отведут, лес травницу не пугал, а вот что её может поджидать за стенами крепости, девица боялась думать. Быть может, там опаснее, нежели в самой глухой чащобе?
Собрав необходимые в пути вещи, Зарислава переоделась в шерстяное платье, подвязав пояс козьей шкурой. К утру будет прохладно, а ехать придётся без остановки всю ночь. Волосы она по обыкновению не заплела в косу, но очелье с витиеватыми обережными подвесками формы солнца с лучами подвязала. Потом прошла к столу, присела на лавку, взяв в руку деревянную ложку, запустила её в кашу, щедро сдобренную маслом.
Ветрия, наблюдавшая за ней со стороны, вдруг призналась, беспокойно оглядев девицу:
– Боязно мне тебя одну отправлять.
Зарислава, прожевав кашу, легонько коснулась сухой руки Ветрии.
– Не волнуйся, матушка, всё будет со мной хорошо. Право, я же многое от тебя переняла, обижать себя не позволю, не пропаду. Буду осторожной.
Волхва притихла, но к еде не притрагивалась, всё смотрела на Зариславу, и тревога гуляла в её ясных глазах.
– Ты у меня настоящая умница, Боги мне послали сокровище, – волхва замолкла, нахмурилась. – Не хотела тебе говорить, да нужно.
Зарислава опустила ложку в кашу, насторожилась, внимательно оглядела матушку. Никогда она раньше не слышала от старухи такого признания.