Ублюдок

Он уехал рано утром, даже не пожелав попрощаться со мной. До этого все дни перед отъездом брат не выходил почти из своей комнаты и не сказал мне ни слова. Я не понимала, что не так, и до последнего пыталась с ним помириться.

Первые три месяца жизни без Марка дались тяжело прежде всего мне. Папа тоже волновался, но он в это время с головой ушел в работу, правда, неизменно каждый вечер звонил в центр и узнавал, как у его сына прошел день. И все три месяца ему очень скудно отвечали, что ребёнок неохотно идёт на контакт. Я же не могла себе позволить избавится от мыслей о нём. Мой день начинался с его имени и заканчивался им же.

Когда впервые было позволено посетить его… он просто не вышел. Это больно ударило, словно ладонью по лицу наотмашь. Понятно, что силой бы его никто не заставил, а значит, мы не смогли его увидеть.

Через месяц ситуация повторилась, но отец нашел точку давления. Оказывается, он выкупил квартиру его матери и поставил брату условие, что если он хочет её заполучить, ему придётся идти на компромисс. В противном случае она будет продана, и это сработало.

Но когда я встретилась с Марком, поняла, что он стал абсолютно чужим. Брат закрылся и не смотрел на меня, ведя беседу только с отцом, но и та казалась крайне напряженной. В последний момент папу позвала сотрудница центра, и мы с братом остались наедине. Не зная, что сказать, я ляпнула первое, что пришло в голову. Вопрос, который мучил каждый день просто сорвался с языка:

– Как ты?

Марик будто подобрался весь. Сунул руки в карманы толстовки и откинулся на спинку дивана. Он даже не взглянул в мою сторону. А я поняла, какая дура. Конечно, плохо! Четыре месяца вдали от дома, полностью оторванный от внешнего мира. Он вправе обижаться на нас с отцом, но… почему у меня такое чувство, что я одна виновата перед ним?

– Мари…

– Не смей больше называть меня так, – рыкнул он, порезав злым взглядом. – Ты для меня пустое место.

И я замолчала, закусив губу от боли, что вздулась в груди, как морской ёж, и царапала изнутри.

Но я не понимала, в чём моя вина. В том, что оттолкнула, когда поцеловал? Так ведь мы брат и сестра! Это… так не должно было случится.

Как итог, еще через несколько месяцев, я перестала ездить к нему. Не хотела наталкиваться на абсолютный игнор и те злые взгляды, что он бросал на меня при встрече. В центре он провёл два года. На выходные домой приезжал очень редко, но каждый раз умудрялся сбегать из дома. В один из таких дней у нас случилась первая за много месяцев стычка. Брат разбил одну из ценных вещей, что хранилась на кухне, на самой высокой полке. Мамина любимая чашка. Мы с отцом её не трогали, всегда бережно относились, и Марк был в курсе, как дорога нам эта вещь.

– Не будь придурком, Марк! Я же знаю, что ты не такой! – просила я, схватив его за рукав толстовки.

Он собирался уйти, прихватив с собой кухонный нож. Не ведала, зачем он ему понадобился, но мне стало очень страшно, что он натворит что-то ужасное.

Брат ухмыльнулся, протянул руку и просто стряхнул чашку на пол. Осколки брызнули в разные стороны, как драгоценный жемчуг. Потрясённо замерла, не в силах поверить собственным глазам и не в состоянии вымолвить ни слова. Он же осознавал, как дорога нам эта вещь!

– Не лезь ко мне, неженка, – усмехнулся брат и выдернул из моих ослабевших пальцев рукав толстовки.

И, словно ничего не произошло, он спокойно направился к себе. А я встала на колени у осколков и, давясь слезами, собирала каждый из них. Поранила кожу, но это казалось пустяком по сравнению с тем, что творилось у меня внутри. Марк своим поступком всадил тот самый кухонный нож мне в сердце и душу. Глубоко. А затем провернул лезвие, чтобы мне было как можно больнее.

– Полина? – удивился папа, едва вошел в кухонную зону. – Что случилось, милая?

– Марк разбил мамину чашку, – прошептала я, стирая соленые капли с щек, при этом явно оставляя кровавое пятно на коже.

– Он случайно. Вставай, Поля, я обработаю твои пальцы. Ничего страшного, – голос отца дрогнул – солгал, – это всего лишь вещь.

Я знала, что не случайно. Он хотел и сделал.

– Да, пап, Марк случайно…

Склеить чашку мне не удалось – слишком мелкими оказались отколотые части. Вообще, фарфор очень похож на отношения между людьми. Такой же хрупкий, тонкий… и такой же не вечный. Разобьешь и потом не соберешь. А если попытаешься, то ранишь себя, умножая шрамы.

__________________________________________________________

Аркем* – вымышленная психиатрическая больница в городе Готем-Сити из комиксов вселенной DC Universe.

Глава 2

Настоящее

– Сегодня ты отвезешь Полю на занятия. У Влада выходной, – распорядился папа, потягивая из белоснежной кружки кофе.

Марк смерил его ледяным взглядом и ответил, откинувшись на спинку стула:

– Нет. Я не такси для капризных девочек.

Я сжала зубы и промолчала, продолжая дальше кромсать зелень для омлета.

– Марк, я тебя не спрашивал. Отвезешь и точка.

– Па, я могу сама доехать на автобусе, – пытаясь скрыть раздражение и обиду, сказала я. – Не хочу напрягать брата попросту.

Довлатов-старший с отчетливо слышным стуком поставил чашку на стол и решительно произнес:

– Ты поедешь с Марком, и это не обсуждается. Вы – семья, а семья должна стоять друг за друга горой. Что будет в более тяжелой ситуации, если при подобной мелочи брат не хочет помочь сестре?

Марк нахмурился, сжав зубы. Ему явно хотелось встать и уйти, но он не мог: завтракаем и ужинаем мы все вместе. Это традиция, которую придерживаемся из-за папы, который свято верит, что мы крепкая семья. Но все не так.

Я всегда готовила на троих, хотя брат никогда не прикасался к своей порции. Почему? Потому что мои руки готовили. Кажется, будь его воля, он бы вообще не дышал одним воздухом со мной. Однако я продолжала сервировать на троих чисто из принципа. Сегодняшний день не был исключением. Я поставила перед Марком тарелку, мельком скользнув по нему взглядом… и замерла на миг, не в силах понять, почему рука дрогнула, а сердце прыгнуло в горло от вида тёмно-фиолетовой отметины на его шее.

Марк, заметив заминку, поднял на меня свои холодные бесстрастные глаза, но я уже отворачивалась. Что на меня нашло?

Сев за стол, принялась завтракать, с привычным чувством досады отмечая, что и сегодня он к еде не прикоснулся.

– Марк, ты нужен мне сегодня в офисе, – нарушил молчание папа. – После университета будь добр заехать.

Брат не ответил, но мы все знали: он сделает то, что от него требуется, несмотря на откровенную неприязнь. Я не представляла, чего добивался папа. Мне было ясно, что этому невозможному парню нельзя доверять. Он сделал всё, чтобы заслужить самую ужасную репутацию среди студентов и вызвать лично у меня непреодолимое желание его убить.

Весь путь до университета прошел в напряжении. Я сидела тише мыши, но все равно ощущала враждебность Марка. Его движения были короткими, остервенелыми, он сжимал руль и смотрел только на дорогу, явно считая секунды до конца поездки. Естественно, он остановил машину не у ВУЗа, а у какого-то кафе в пяти минутах пешком до него. Весь его вид говорил: убирайся из моей тачки, мне ее еще после тебя стерилизовать.

Чувствуя, что вот-вот не выдержу, выскочила из его авто…

И столкнулась с одним из дружков брата. Рома, кажется, которого все называли не иначе как Бритый. Тот хмыкнул, помог поднять выроненный конспект по математике.

– Спасибо, – буркнула, засовывая в сумочку тетрадь. Этого отморозка я помнила отчетливо – он подталкивал каждый раз Марика на дурости. Помнила и терпеть не могла.

– А ты выросла, малявка, – присвистнул он, оглядев меня. – И стала очень даже ничего.

– Хотела бы я сделать ответный комплимент, но увы, – язвительно отозвалась я. – Всего тебе плохого.

– Да ты ещё и на язычок остра, – хмыкнул он, заступив мне дорогу. – А не боишься?..