Дефект справедливости

– Мама, но почему так? Почему именно он? – Марина не смогла сдержать слез, – ведь он отец моего парня! Мне сегодня тетя Лариса таких вещей наговорила! Я чуть не умерла там со стыда!

– Мариша, – вклинился в разговор Валерий, – ваши отношения с моим сыном нас не касаются, вы ведь ничего предосудительного не делаете, ваше дело молодое, ничего не изменилось.

– Нет, вы не понимаете, – Марина перешла на крик, – ничего не понимаете! Все изменилось! Все! Как раньше уже ничего не будет! Вы такую пропасть выкопали между нами!

– Марина, прекрати истерику, – прикрикнула Людмила, – что за эгоизм такой? Откуда? Почему ты думаешь только о себе? Почему я должна идти на поводу у твоих сиюминутных прихотей? Иди лучше к экзаменам готовься. Любовь у нее! Любовь всей жизни! Куда там! Да ты только вырвешься отсюда и у тебя этих «любовей» еще сорок семь штук будет.

– Мама! Как ты можешь? – Марина бросилась в свою комнату, упала на постель и разрыдалась. «Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!» – стучало у нее в голове. Первый порыв был наглотаться таблеток и уйти из всего этого дерьма. Она даже начала вспоминать где и какие в доме хранятся лекарства, но рядом оказалась Наташка, которая крепко взяла сестру за руки и сказала:

– Не смей раскисать! Почему ты все решила за двоих – и за себя, и за Лешку? Вечером вот вернется он от бабки, встретишься с ним, поговоришь, тогда и будешь убиваться. А сейчас поспи часок, отдохни и все пройдет.

– Как ты думаешь, Наташа, он не отвернется от меня? – Марина с надеждой смотрела в глаза сестре, так похожей на ее собственное отражение.

– Все будет хорошо, спи, – твердо пообещала Наталья и Марина послушно закрыла глаза.

Вечером они с Лешкой сидели, обнявшись, в своем убежище и обсуждали планы на будущее.

– Мариш, мы не должны отступать. Как там сложится у наших родителей – не важно. Они – это они, а мы – это мы, – Лешка говорил вполне убедительно, но Марину все же не оставляло чувство вины. – Я очень понимаю сейчас свою маму, которая зла на отца, на твою мать, да и на тебя, наверно, тоже, но я не хочу терять тебя.

– И я, – Марина крепче прижалась к нему. – Знаешь, я тут подумала… Может, не будем дразнить дракона, ну то есть, давай не будем встречаться на глазах у твоей мамы. Пусть все немного успокоится, тогда может быть…

– Не понимаю, почему мы должны скрываться, словно преступники какие? – удивился Лешка.

– Мне так будет легче пережить все это. Ну пожалуйста, ради меня, ради нас, – Марина чувствовала, что уговорила, что будет так, как хочет она. Его руки скользнули вдоль ее спины и вскоре тела их сплелись в густой траве.

Людмила же не чувствовала никакой вины. Почему она должна кому-то что-то объяснять, оправдываться? Жизнь есть жизнь, она течет по своему руслу – кто-то теряет, кто-то находит. А еще у жизни есть такое свойство – утекать. Годы мелькают с бешеной скоростью, вот она сама еще недавно была по уши влюбленной молоденькой девчонкой, вроде своей Маринки, теперь, благодаря стараниям старшей дочери, она уже бабушка замечательного внука Сашки, толстощекого и крикливого. Ее бывший муж, Борис, счастливо в очередной раз женат, да ей и нет до него никакого дела, девки выросли, тоже без пяти минут невесты. А она, Людмила, кому она нужна, для чего живет на свете? Только для того, чтобы внуков нянчить, да за коровами ходить? Нет, она еще достаточно молода, чтобы жить полной женской жизнью.

В Шубаново она прижилась довольно быстро, но местные бабы относились к ней настороженно – все-таки женщина она одинокая, хоть и не особо красавица, но на язык бойкая и характером твердая. Мужики начали на Людмилу поглядывать, обсуждать новоприбывшую между собой и эти разговоры не ускользали от их половин. Самые смелые принялись выяснять подноготную Людмилы и ее дочек, но в ту пору еще не было вездесущего Интернета и узнать что-то о человеке можно было только по системе «ОБС» («Одна Баба Сказала») и все. А сплетни, хоть и были неотъемлемой частью сельской жизни, полной картины не давали. Ну городская, ну разведенная – муж бросил с кучей детей, но ведь при всех своих трудностях – не запойная пьяница, трудолюбивая, хозяйственная, а это на селе очень ценится. Пошептались – пошептались, да и успокоились, оставили Людмилу в покое. Она же жила себе потихоньку, работала, помогала разваливающемуся колхозу на полях и в теплицах, брала бычков на откорм, работала, работала, работала… Жила, как все в то непростое время.

Валерий Бычковский появился в ее жизни неожиданно. За пару месяцев до описываемых событий, он заглянул в дом Людмилы, так просто, по-соседски. Она возилась на летней кухне, готовила скромный ужин на себя и дочек, растрепанная, румяная от печки. Валерий перешагнул через порог, его сапоги были в снегу, фуфайка распахнута, вязаную шапочку, как и бутылку водки он держал в руках.

– Здорова будь, соседка, – с усмешкой начал он, – гляжу, ты уже на летней кухне готовишь. Не рано ли? Зима еще уходить не собирается.

– И тебе не хворать, – поддержала разговор Людмила, – да вот протапливаю тут понемногу, чтоб сырость прогнать, надо уже подготавливать помещение. Зима-зимой, а весна не заблудится. А ты чего к ночи забрел? Или подзаблудился? Так я провожу.

– Да нет, Люсь, я по делу к тебе, – он неловко топтался в пороге, стоя в луже растаявшего снега.

– Ну а по делу, так проходи и садись, поговорим, обсудим, что там у тебя за дела такие, – хозяйка ловко протерла мокрой тряпкой клеенку на невысоком столике, поставила свежеиспеченный ею хлеб, нарезанное ломтиками душистое сало, квашенную с овощами капусту. – Может, горячего тебе положить? У меня сегодня картошка с подливкой.

– Не, Люсь, благодарствуй. Ты присядь, выпьем по маленькой, да поговорим по душам.

– Да вроде как некогда мне, – не слишком возразила Людмила.

– Я не на долго, не переживай, не задержу, – Валерий споро распечатал бутылку и налил им по рюмочке. Людмила присела на краешек стула и внимательно посмотрела на нежданного гостя.

– Мы вот с тобой, Петровна, уж больше трех лет знакомы, я так думаю, что и породнимся в ближайшем будущем, как ты думаешь? – Людмила только пожала плечами, но ничего не ответила. – Мне Маришка твоя ко двору, скромная, приветливая, по деревне бабье про нее слова плохого ни разу не сказали, а это ведь тоже показатель. Хорошая ты, Люся, мать, достойных дочерей вырастила. Давай для начала за это и выпьем, – она чокнулись простыми стеклянными «стопочками» и выпили до дна.

– Что ж, спасибо за похвалу, сосед, приятно. Ты закусывай-закусывай, – Людмила заметила, что ее гость принялся наливать по второй, а сам к закускам не притронулся, – я сама солила, попробуй, не побрезгуй.

– Ну что ты, Люсь, как можно твоим угощеньем брезговать, – замахал руками Валерий, – я вот давно наблюдаю за тобой. У тебя ведь все в руках пляшет, везде чистота, порядок, сама всегда ухоженная. А ведь тяжело, поди, без мужика-то?

– Да уж нелегко, – усмехнулась Людмила, – а ты что, сватать меня пришел? Так вроде у тебя полный комплект – и жена, и дети. Или ты у нас как султан – трех жен подавай? Так это не ко мне, – Людмила немного захмелела и ее хорошо подвешенный язык развязался.

– Люсь, я ж по- хорошему, по-соседски. Я в том плане, что если тебе понадобится мужская сила, мужские руки – крышу там перекрыть, сарай поправить – я завсегда. Ты обращайся, не стесняйся. Тем более, что мы почти что не чужие уже.

– Спасибо, сосед, на добром слове, буду иметь в виду, – Людмила подняла рюмку, – давай еще по одной и хватит, у меня дела еще, да и разговоры лишние мне ни к чему.

Они выпили по второй и Валерий засобирался домой. Людмила подала ему шапочку, рукавицы и, стоя у двери, ждала, когда гость уйдет. Ждала и сверлила его глазами. Ничего вроде в нем особенного нет. Роста невысокого, волосы редкие, руки крупные, рабочие, блеклые невыразительные глаза. Но что же тогда в нем такого привлекательного для нее? Она стояла, смотрела и понимала, что так просто он не уйдет, она этого не позволит. Слишком долго она одна, слишком долго в ней дремала женщина, женщина без мужчины.