Юркино небо

Юра сжал кисть правой руки на ручке управления самолётом, будто проверяя её на твёрдость, затем левой рукой перевёл рычаг оборотов двигателя на деление выше и, убедившись, что самолёт послушно начал набирать скорость, потянул штангу на себя, одновременно плавно поддавливая ногами на педаль управления курсом. Он даже сам удивился, насколько это оказалось легко. Самолёт, описав большую дугу, вышел на необходимую высоту. Инструктор всё это время через зеркальце, закреплённое на фонаре, наблюдал за глазами курсанта. В глазах парня «горел» огонёк.       Посадку, однако, инструктор Юре не доверил, но в журнале оставил отметку – «Сергеев ++».

С того дня полёты стали почти каждодневной рутиной. Были дни, когда в воздух понимался каждый курсант по пять и более раз. Отрабатывался навык до автоматизма. Для начала это были взлёт – посадка, затем начали осваивать кое какие фигуры. К концу шестого месяца обучения Юра и его приятель Астафьев Костя, имея за плечами полную программу обучения с наилучшими результатами, получили разрешение замещать инструкторов не только при обучении курсантов первого курса, но и помогать инструкторам второго. ОСОАВИАХИМОВСКАЯ характеристика с пометкой инструктор-общественник прочно перекочевала в дело курсанта Сергеева.

Второкурсники откровенно называли курсантов первого курса детским садом, напрочь забыв, что всего год назад сами были ими. И вот «воспитанники детского сада» инструктируют их и отдают им приказы, которые они, хочешь – не хочешь, а выполнять обязаны. Моментально личности Сергеева и Астафьева стали предметом постоянных кулуарных насмешек и словесных колкостей. Их называли любимчиками начальства. Но у «любимчиков начальства» была и привилегия. У каждого курса имелась своя группа взлётно-посадочных полос, как правило, находившихся в десяти –пятнадцати километрах от училища. Добирались до них курсанты летом, пешком, а зимой на лыжах, цепляясь за аэросани. Упал – возвращайся в казарму, наряд вне очереди. И летать тебе в этот день уже точно не придётся, ибо километр на лыжах, без палок, в полном лётном обмундировании и ты весь в мыле. Помощнику же инструктора полагалось место в аэросанях, рядом с инструктором. Так что полёты для них были ежедневной практикой. Да, к тому же, со значительной прибавкой к стипендии, выраженной в денежных знаках.

В марте по училищу был оглашён приказ начальника Сибирского военного округа, что училище будет участвовать в параде первого мая на площади Сталина. Честь представлять училище выпала группе «АР» в полном составе и по несколько особо отличившимся курсантам из двух других групп.

Строевая подготовка стала ежедневным занятием. Вот где Юре вспомнились рассказы о знаменитых парадах императора Павла, о которых ему читали на уроках истории и приводили в пример, как самодурство Императора и издевательство над крестьянством, которое составляло основу русской армии того времени. Всякий раз, оттачивая шаг на плаце, Юре хотелось пригласить сюда своего преподавателя истории, чтобы та сама могла посмотреть на современную муштру. Но самое интересное, когда уже приближался сам парад, он вдруг понял, что идти строем, так безупречно, как научилась их группа, ему доставляет удовольствие. Курсанты собранные, лица серьёзные, движения точные. Ничего лишнего. Со стороны сразу видно – идут будущие офицеры, элита рабоче-крестьянской Красной Армии.

Парад прошёл на пять с плюсом, а после парада курсантам дали первую увольнительную. Можно было походить по городу. Майор Кречетов лично выдал каждому по десять рублей ассигнациями, чтобы хватило на мороженое, ситро и пирожок с требухой, и отдал приказ:

– Общий сбор в восемнадцать ноль-ноль возле сквера Героев Революции. Вольно. Разойдись!

***

Новосибирск, этот огромный город, сильно впечатлил Юру. После Бийска и Бердска он казался таким необъятным, что дух захватывало. Всюду куда ни глянь, шло строительство. Весь центр города перестраивали. Сносили частные одноэтажные здания, да что там здания? Целые улицы! И строили новые каменные, большие. Сняли леса с кулуаров нового Оперного театра. Огромное Красное знамя венчало его купол! Здание было настолько величественное, что даже в отсутствии отделки производило впечатление. И Юра, ведомый жаждой объять необъятное, пошёл вперёд, куда глаза глядят. Квартал, ещё квартал, и еще квартал, налево, направо, прямо… Юра, вроде, никогда не жаловался на пространственный кретинизм, но вынужден был признаться себе, что заблудился.

– Сверху всё гораздо проще, – подумал он. – Ясно и понятно. А тут… куда идти, куда податься?

Юра стоял и растерянно озирался, пытаясь решить, в какую сторону ему стоит продолжить путь.

– Нет, ну, это чертовщина какая-то!

Заметив совершенно «потерянного» курсанта, к нему подошли две юные девушки. Кто теперь может сказать, что именно привлекло их в этом парне, может острые и почти неуловимые кавказские черты лица, может осанка и воинская выправка в новенькой парадной форме. Редкую девушку не притягивают молодые мужчины в форме военных лётчиков, пусть и курсантской. Не подойти к нему они просто не могли.

– Молодой человек, – смеясь непонятно над чем, спросили девушки наперебой, – Вам помочь?

Юра оглянулся и, взглянув в глаза золотоволосой красавицы… и «утонул». Он стоял, не в силах выдавить из себя хоть что-то вразумительное. Девушки рассмеялись ещё звонче и заразительнее. Немного засмущавшись, засмеялся и Юра, осознав комичность ситуации.

– Мне кажется, я заблудился.

– А Вам куда надо?

– Мне надо быть в восемнадцать ноль-ноль в сквере Героев Революции.

– Ну, так у Вас ещё куча времени! Вы не местный? Мы можем показать Вам город!

– Да… хорошо…

– Меня зовут Лида, а это моя подруга Тома из Томска.

Было заметно, что Лида была чуточку старше. Во внешности просматривались какие-то неуловимо восточные черты, которые дополнялись карими, почти чёрными глазами и тёмными прямыми волосами, собранными на макушке в хвостик. У Томы же из-под синей в белый горошек косынки виднелась пара непослушных, кудрявых локонов почти золотого цвета. Тома уже давно перестала смеяться и смотрела в глаза Юре. Они так долго могли бы простоять, если бы не общительная Лида…

– А Вас как зовут? – повторила Лида, с интересом проследив взгляды подруги и незнакомого курсанта.

– Юра, меня зовут Юра, – не отрывая взгляда, сказал Юра и протянул руку.

– Тома, – сказала девушка и протянула руку в ответ.

Тома из Томска… Юра никогда в жизни ещё не испытывал ничего подобного. И хотя он приучал себя любое проявление волнения подавлять, сейчас ему этого сделать не удалось, да и не хотелось. Чувство приятной неги пропитало его тело и многократно усилилось, когда он нежно, словно боясь спугнуть момент, пожал руку Томы.

– Ну, пойдём город смотреть! – встряла Лида, оборвав их гляделки, которые прямо в эту секунду превращались в нечто для обоих новое, и доселе неизведанное.

Она, разорвав Юрино и Томино рукопожатие, взяла обоих под руки и повела вдоль улицы, о чём-то беспрерывно болтая. Но, о чём она говорила, ни Юра, ни Тома, и не слушали. Лишь по лицу Томы блуждала едва заметная счастливая улыбка, а её мысли были где-то далеко-далеко.

Чуть позже Юра, дабы не показаться невежливым, включился в разговор, задавал какие-то вопросы, выслушивал ответы, комментировал. А когда начал рассказ о себе, тут его с повышенным вниманием выслушали обе девушки.

Так за разговорами они обошли почти всю центральную часть города. Время пролетело незаметно и, к их огорчению, наступил час расставания. Девушки проводили Юру до места сбора.

Сокурсники так и ахнули.

– Юрка с двумя! Вот везёт же!

Юра по-товарищески попрощался с Лидой, а вот с Томой они опять буквально сплелись взглядами. Взаимные симпатии, как говориться, были на лицо… на лицах. Командир объявил посадку.

– До свидания, – сказал Юра.

– До свидания, – ответила Тома.

Юра выпрямился по стойке смирно, качнул головой, лихо развернулся через левое плечо, и сделал было уже пару шагов, как услышал сзади: