Девятая надежда

– Что потом?

– В том-то и дело. Я забыл, – рука Растиса соскользнула с затылка и безвольно повисла. – Все как в тумане. И единственное, что я вспомнил – это удар в спину, и потом не могу подняться и вдохнуть. А остальное… Все остальное как в тумане. В синем тумане.

Герцог стиснул кулаки, а я затаила дыхание, припомнив в точности такие же слова, сказанные Уфом. Он тоже забыл о ночи нападения. Его воспоминания поглотил синий туман.

– Я почти не помню, как вернулся домой. Все было размытым, а в голове стоял сильный звон и царила пустота. Сохранились только отрывки: я и принц под тенью дерева, шум взрослых, обеспокоенные лица… Кажется, все решили, что у меня солнечный удар. Лекаря в тот день в замке не было, потому меня сразу отвезли домой, где был семейный врач, а король передал нам какое-то мерзкое снадобье, – Растис поморщился, –Мать этой гадостью неделю меня отпаивала.

– А что с тем мальчиком? – поинтересовалась я.

Герцог повел плечом.

– Увы, я не узнал кто он, да и неважно это. Интересно другое: после всей этой истории у меня… – он усмехнулся. – Вы не поверите. Я сам уже в это не верю.

– Говорите, – твердо потребовала я.

Он вздохнул, осмотрелся по сторонам и склонился ко мне ближе:

– Исчезли все ранки.

– Что? – не совсем я поняла, а герцог отпрянул и всплеснул руками:

– Говорил же, что не поверите! Да это уже тоже неважно.

Он нервно прошелся, лишь раз бросив взгляд на Тень, которая продолжала трапезничать, но не теряла бдительности. Внимательно наблюдала за каждым шагом герцога. И заметно напряглась, когда он вернулся.

– На следующей неделе нас опять пригласили в замок…

Похоже, лорд давно хотел высказаться, но не решался. Боялся. А теперь его чаша переполнилась, и он не мог остановиться.

– Как сказала мать: принц захотел прокатиться со мной на маленьких лошадях, которых ему подарили на день рождения. Видят боги, я не хотел. Меня захлестнули паника и страх, и я не знал почему. А когда пытался понять – разум заволакивал синий туман. Но родители все равно настояли на поездке. И когда мы прибыли, Рензела будто подменили. Он говорил, улыбался, вел себя со мной, как с хорошим другом. Не осталось ни следа от того угрюмого и молчаливого мальчишки.

Он нервно облизнул губы.

– Его словно подменили. Как тетушку Астарию.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать или спросить, но не смогла издать ни звука, а взгляд Растиса пробежался по моему лицу:

– Этот замок «поедает» людей, леди Цессара. Мой отец до самой смерти жалел, что не осмелился отговорить сестру выходить замуж за короля, – он отстранился и отдернул сюртук. – Но вы еще можете спастись. Откажитесь от свадьбы и возвращайтесь домой.

– Я не могу, – переплела я пальцы и крепко их стиснула. – Свадьба – не мой выбор. И меня никто не отпустит.

– Сожалею, миледи, – герцог повернулся и приготовился уйти. – Но, я могу дать вам совет, на который вы вряд ли решитесь.

– Какой? – затаила я дыхание, а он помолчал, наблюдая из-за плеча, как Тень хрустит остатками кости, и когда вновь на меня посмотрел – произнес:

– Потеряйте честь, миледи.

Я отшатнулась и крепко стиснула зубы, а Растис безжалостно добавил:

– Пусть с позором, но вы точно сможете уйти…

Глава 12

– Ой, госпожа… Ох, госпожа! – запричитала Марька, ближе пододвигая мне корзинку с хлебом. – Прямо-таки сказал? Потеряйте честь?

– Угу, – угрюмо промычала я и, проглотив кусочек картошки с бульоном, добавила: – На полном серьезе. Мол, принцу нужна только невинная девица, а порочную он быстро выпроводит из замка.

– Вот, наглец! Вот, бесстыдник! – фыркнула служанка. – Надо же такое посоветовать!

Она подозрительно сощурилась и с ехидством заметила:

– И с кем же он хочет, чтобы вы эту честь потеряли?

Тень возле двери вдруг перестала чавкать мясной похлебкой с хлебом и греметь большой железной миской, а я и Марька в полной тишине встретились тревожными взглядами.

Перед тем как поведать о Растисе, я рассказала служанке о собаке, как обещала. И теперь она прекрасно понимала, что принц может нас слышать. Поэтому Марька заметно напряглась, даже чуть побледнела, но Тени всего лишь приспичило чихнуть. Громко и от всей собачьей души. После она снова принялась доедать свой обед, а я жестом напомнила служанке говорить тише и взялась за ложку.

Плечи Марьки расслабленно опустились, и она подалась вперед:

– Неужели себя в кандидаты предложил? – прошептала она, а я чуть супом не поперхнулась.

– Нет! – откашлявшись, выдавила и промокнула губы белым полотенцем. – Герцог сразу сказал, что в этом деле не помощник… И я не спрашивала его! – пояснила, когда брови Марьки приподнялись. – Он сам…сказал. Я слова не смогла произнести после такого совета.

– Ох, госпожа, – выдохнула Марька и прижалась плечом к стене.

Она немного за мной понаблюдала, пока я уплетала суп с коркой ржаного хлеба, и все-таки не выдержала – наверное, раз в десятый поинтересовалась:

– Вам точно все нравится, может…

– Точно, – перебила ее, зачерпнув еще одну ложку постного супа.

– Не поймите меня превратно, все-таки странно это, чтобы невеста принца трапезничала в комнате служанки да еще похлебкой для слуг. Может, хотя бы еды нормальной принести?

– Нет.

Я наклонила железную миску, чтобы собрать остатки бульона с капустой. И прежде чем с ними разделалась, бросила на Марьку взгляд исподлобья:

– Еще заметят тебя с подносом и подумают, невесту принца объедаешь. Или тебе придется рассказать, что твоя госпожа обедает в комнате служанки похлебкой из отходов от господского стола, и тогда меня точно сочтут безумной. Оставят вместе с дядюшкой Войром за цветочками приглядывать.

– Но вы не сможете прятаться здесь вечно!

– Не смогу, – хмыкнула я. – Да и не прячусь – принц все равно знает, где я. Просто… Просто…

И вздохнула, отставив опустевшую миску. Тень тоже закончила трапезничать уже второй по счету порцией, чтобы мы с Марькой могли поговорить. И теперь с круглым от сытости животом перевернулась на спину и довольно постанывала.

– Просто проводи меня на кухню, – попросила я, а Марька удивилась:

– Зачем?

– За надобностью – не стала я вдаваться в подробности. Еще узнает о моих планах. Забеспокоится. Попробует отговорить…

А служанка смерила меня молчаливым взглядом. Только что я отказывалась покидать ее комнату, а тут сама вызвалась отправиться на кухню. Резко и внезапно. Но Марька, уже привычная к моим причудам, спорить не стала:

– Как пожелаете, – выдохнула она и поднялась из-за стола. – Иногда я вас не понимаю, но всегда вам верю. Знаю: какое бы решение вы ни приняли, оно окажется верным, – намекнула она про совет Растиса.

Марька забрала у меня пустую тарелку и опустилась на корточки возле Тени, чтобы поднять ее миску. Осторожно потянулась, но собака не стала возражать. Почти. Только окинула Марьку высокомерным взглядом и тихо проворчала – проявила эдакий ленивый протест. Для вида.

– Просто хочу, чтобы вы это знали, – добавила служанка и выпрямилась, а я не ожидала такого откровения и слегка осипшим голосом произнесла:

– Спасибо, Марька. Мне большего не нужно.

Служанка улыбнулась, а я подивилась ее словам. Столько в них было смысла. Столько поддержки… Не думала, что кто-нибудь и когда-нибудь так сильно в меня поверит. Поэтому я не могу «проиграть». Не могу сдаться и согласиться на предложение Растиса. И должна найти хоть что-то, что поможет выбраться из замка…с честью.

Отчаянно надеясь, что моя маленькая «подсказка» ждет меня на кухне, я поспешила следом за Марькой. И когда мы вошли в маленькую комнату в конце коридора в лицо тут же ударил теплый воздух пропитанный вкусными ароматами. Открытые окна еле спасали от царившей духоты. Ветерок приподнимал воздушные шторы. На языке вместе с воздухом оседал привкус тушеного мяса, наваристого куриного бульона, свежих овощей и цветов, благоухавших на улице. А в самом центре кухни, где дышала жаром печь, да прыгали крышки гигантских кастрюль, суетилась маленькая и худенькая женщина в горчичном платье, белом фартуке и с косынкой на голове.