Первый день вечности

– Замолчи! – взвизгнула я.

Судя по удивлению, застывшему на лице Севы, он опешил от того, что я открыла рот. Если не ошибаюсь, то последнее слово, которое от меня слышали, я произнесла еще в январе. Голос был очень хриплым и тихим, хотя мне казалось, что я ору во всю мощь глотки.

– Не произноси его имени! Не надо!

По щекам покатились слезы. Я так давно не плакала, уже думала, что разучилась делать это. Оказывается, в моем организме еще остались слезы. Удивительно!

– Ну, тише, тише…

Сева прижал меня к себе и нежно гладил по спине, пока мои рыдания не утихли и я не подняла глаза. Впервые за долгие месяцы я увидела мир. Зеленый, яркий, но совсем чужой. Я вздохнула полной грудью. Пришло отчетливое понимание того, что кризис миновал. Я снова смогу жить, хоть уже никогда не буду прежней, не научусь по-настоящему радоваться, никогда и никого не полюблю.

– Все нормально, – прошептала я и потянулась к бутылке с колой, валявшейся на заднем сидении. Газировка была слишком сладкой после пресной, чистой воды, которой пичкала меня мама, но я жадно выпила ее до дна, удивляясь, что снова способна ощущать вкус.

Сева смотрел на меня и улыбался: с его плеч будто камень свалился.

– Поехали, покатаемся по городу, – весело бросил он и нажал на газ. Машина сорвалась с места и понеслась к центру города, который я знала с детства.

Жизнь продолжалась. Как бы мне ни хотелось умереть вместе с Женей, я должна была вести себя паинькой. Сева прав, он бы этого хотел…

– Дамы и господа, наш самолет совершил посадку в аэропорту…

Я вздрогнула и открыла глаза. Салон самолета, первый класс, рядом – сосед, который не спускает с меня глаз. Вежливая стюардесса в начале салона. Вечерний аэропорт Праги за стеклами иллюминаторов. И я, двадцатипятилетняя, сверхпопулярная, самая известная супермодель современности, развалилась в удобном кресле и пытаюсь отойти от собственных воспоминаний, налетевших, подобно торнадо, и заставших меня врасплох. Давно со мной такого не было – года два, а то и три. – Вам нехорошо? – стюардесса склонилась надо мной с вежливой полуулыбкой.

Когда остальные пассажиры уже отстегнули ремни безопасности и повскакивали с мест, торопясь поскорее оказаться на свежем воздухе, я все еще полусидела, тяжело дыша и прикрыв глаза. Вместе с воспоминаниями вернулась боль. Не та, что терзала меня семь лет назад. Нет. Всего лишь ее слабый отголосок, но и этого было достаточно, чтобы выбить меня из колеи.

– Все в порядке, я просто задумалась, – откликнулась я и, не желая привлекать еще больше внимания, отстегнула ремень и поспешила к выходу.

Я шла по нескончаемо длинному рукаву. Кондиционер исправно работал, не пуская внутрь летнюю жару. Ноги сами несли меня к таможне. Я была в Праге раз сто и прекрасно знала дорогу. Мне не пришлось стоять в длинной очереди вместе с остальными прилетевшими. Для пассажиров первого класса существовала отдельная стойка, и, как обычно, народу возле нее не было.

Привычная обстановка и набор действий, отрепетированных до полного автомата, не мешали мне сосредоточиться на собственных мыслях. Если тело взрослой меня проходило паспортный контроль в столице Чехии, то душа все еще витала в Москве 2003 года. Память услужливо воспроизводила события семилетней давности, словно это было только вчера.

…После нашей с Севой прогулки по городу я почувствовала себя лучше. Нет, я не оправилась от всего пережитого за один день. Такое просто невозможно. Но я стала есть, пить, спать, выходить из дома. Короче, вести себя так, как и положено нормальной девушке. Я снова начала сниматься. Мой успех после длительной отлучки можно было назвать фантастическим. Меня приглашали всюду. Чуть ли не ежедневно я участвовала в показах и фотосессиях. У меня не оставалось времени, чтобы банально присесть, и уж точно некогда было думать. Именно за это я любила свою работу – за возможность утром проснуться совсем в ином городе, а то и стране, нежели была вечером. При таком зверском графике нет ни минутки, чтобы предаваться тяжелым мыслям или бороться с депрессией.

Я заводила новые знакомства, встречалась с разными людьми. Многие мужчины обращали на меня внимание и приглашали на ужины. Но я игнорировала их посягательства, делая вид, что ничего не замечаю. Конечно же, их комплименты льстили моему самолюбию, но сердце, отданное раз и навсегда Жене, противилось мимолетным связям. Я понимала, рано или поздно я отвечу кому-то «да». Ничто не колыхнется в мертвой душе, ни капли эндорфина не попадет в кровь, но в один прекрасный день мужские губы вновь коснутся моих. Так всегда бывает… У всех… Вон Лерка нашла себе нового парня, и у них все серьезно. Я ничем не походила на сестру, но не заблуждалась. Чтобы до последнего вздоха хранить верность одному мужчине, у меня не хватит силы духа. В конце концов, занимаются же другие девушки сексом без любви, ходят на свидания просто от нечего делать и даже замуж выходят, потому что так положено, а не от того, что не могут без него жить.

И все же я тянула с неизбежным. От одной мысли о том, что другой мужчина станет ласкать меня, подкатывала тошнота. Единственный, с кем я позволяла себе встречаться в неформальной обстановке, был Сева. Он ждал меня за кулисами после показов и вел в какой-нибудь ресторан. Часто он сам фотографировал меня, а потом мы до утра гуляли по ночным улицам, наслаждаясь относительной тишиной спящих городов. Я так привыкла к своему другу, что пропустила опасные признаки – он, как и большинство знакомых мне мужчин, влюбился в меня. Почему-то, когда этот факт дошел до моего сознания, я не разозлилась. Мне было, скорее, приятно и немного интересно…

Все случилось незадолго до Нового года. Жени не было с нами почти двенадцать месяцев. Мы с Тигром, как обычно, бродили по Тверской, любуясь разноцветными елками. Вокруг суетились толпы горожан, спешащих по магазинам и кабакам. Не помню, о чем мы тогда говорили. Кажется, о какой-то ерунде, по большей части совершенно бессвязной. Сева протянул руку и поймал мою ладонь. Первым порывом было отстраниться, но я смогла сдержаться. Так не должно продолжаться вечно, решила я. Лучше уж Сева, чем кто-то, кого я совсем не знаю.

Обрадованный небольшой победой, Басаргин не требовал от меня большего. По крайней мере, в тот вечер. Наш первый настоящий поцелуй произошел через несколько дней, в новогоднюю ночь, на шумной тусовке, устроенной для гламурной публики одним видным деятелем. Там собрались все сливки местного модельного бизнеса, шоумены, артисты, не занятые на концертах и частных вечеринках. Народу было так много, что огромный зал буквально трещал по швам. Официанты сбивались с ног, обнося гостей шампанским.

Куранты, бой которых транслировался на широком экране, пробили двенадцать. Люди вскакивали со своих мест, громко кричали, поздравляли друг друга. Я не заметила, как Сева наклонился ко мне. Его горячее дыхание обожгло мою кожу. Это совсем не походило на поцелуй, который он сорвал с моих губ больше года назад на глазах у вездесущих папарацци. В этом ощущалась настоящая страсть, дикая, необузданная. Я боялась, что задохнусь в крепких объятиях, и в то же время мне было неожиданно приятно ощущать мужские руки на своей талии, снова чувствовать себя женщиной, на физическом уровне понимать, что я желанна.

Той ночью мы оказались в его квартире. Сева стал моим первым мужчиной. Первым из многих и потому единственным незабвенным. Оказалось, что целоваться без любви так же приятно, хоть и не так волнующе. Заниматься сексом, необязательно сходя с ума от переполняющих душу чувств, и от этого процесс хуже не становится. Можно гулять за руку с парнем, который не является для тебя всем миром, и наслаждаться легкой беседой, сладкими коктейлями и душевной атмосферой свидания. В конце концов, можно просто принимать любовь, не давая ничего взамен.

Наш роман продлился всего три месяца, а потом я поняла, что хочу взлететь. Я больше не хотела купаться в лучах его страсти, не испытывая жара того же огня. Я должна была освободиться, но сохранить нашу дружбу такой, какой она была прежде. Думаю, Сева знал о терзающих меня сомнениях, но первый шаг делать не собирался.