Регрессия

День выдался настолько приятным, что утренний инцидент вместе с кошмарным сном совершенно стерлись из памяти. Может, прогулять? Прыгнуть в электричку и уехать на дачу, или, наоборот, отправиться бродить по центру. Но ноги, более ответственные, чем я сама, по какой-то неведомой причине упорно несли меня к трамвайной остановке, словно других вариантов не существовало вовсе.

Я удобно устроилась у окна в хвосте полупустого трамвая, закинув ногу на ногу, включила музыку в наушниках и уставилась на пролетающие мимо машины, уплывая куда-то в собственные мысли и отрывки ночного видения. Несмотря на весь ужас и боль ставшего привычным кошмара, я почему-то всегда мысленно возвращалась к нему, разбирая на детали: запахи, звуки, ощущения… Что я в нем ищу? А может, огонь – это метафора моей жизни, и подсознание показывает мне, что я обращусь в пепел, если не уйду прямо сейчас?

От внутреннего монолога, которому я могла предаваться часами, меня отвлек странного вида парень, незаметной тенью усевшийся напротив и не сводящий с меня глаз. В ответ я бегло скользнула взглядом по незнакомцу и хихикнула от абсурдности его образа. Волосы длинными темными сосульками обрамляли худое узкое лицо со впалыми щеками и массивным подбородком. Несмотря на теплую погоду, парень набросил на черные брюки и свитер еще более черный плащ, разметав его на два сидения трамвая. Он, как и я, закинул ноги, обутые в берцы с шипами на мысках, одна на другую. Его длинные тонкие пальцы с массивными перстнями переплелись на колене. Из всего его смехотворного образа выделялись только глаза – ярко-зеленые с вкраплениями шоколада, беспардонно уставившиеся на меня.

Шут гороховый. Мне казалось, готы уже не в моде. Или кем он там может быть: сатанистом, язычником? И вообще, почему он так пялится? Неужели принял меня за своего «сородича»? Как будто нормальные люди не одеваются в черное.

Как бы внутренне я ни издевалась над чудаковатым незнакомцем, перестать то и дело бросать на него взгляд я не могла. Городской сумасшедший, но было в нем что-то цепляющее, от чего холодок пробегал по спине. Ехать оставалось каких-то десять минут, и я то и дело поглядывала на тонкие часы на запястье, желая поскорее избавиться от странного попутчика.

– Вы – Анна? – Сначала я даже не поняла, откуда лился этот прозрачный мелодичный голос, похожий на кошачье урчание, и только спустя минуту тишины осознала, что незнакомец смотрит прямо на меня, слегка прищурившись, и ждет ответа.

– Вы это мне?

– А кому же еще?

– Откуда вы знаете мое имя? – я немного напряглась, но что может быть проще, чем назвать незнакомую девушку Аней – первое, что приходит в голову. Он просто угадал, не хватало мне еще в транспорте знакомиться с какими-то психами.

– Просто знаю, – незнакомец улыбнулся белоснежными ровными зубами, что сделало его даже очаровательным.

– Извините, я не знакомлюсь, – уверенно ответила я, почему-то покраснев.

– Могу узнать, почему?

– Я замужем! – Я гордо продемонстрировала безымянный палец, осознавая всю абсурдность этого жеста.

– И это ты называешь «замужем», – хмыкнул парень.

– Что, простите?

– Говорю, счастливый брак? – произнес он громче совершенно другие слова, улыбаясь еще шире.

– Какая разница! – взвилась я, не желая рассказывать кому попало о моем домашнем болотце, но и соврать, что я – самый счастливый человек на земле, почему-то не получалось; та часть меня, что отвечала за наглую ложь, сейчас оказалась нема и бессильна.

– Видимо, очень счастливый. Но вы не подумайте ничего такого, мне просто нужно с вами поговорить!

– Поговорить? О чем же можно говорить с совершенно незнакомой девушкой? И к тому же, у нас с вами точно нет ничего общего, – я гордо задрала нос, демонстрируя свой сомнительный статус.

– Ты – Анна, – размеренно и по-прежнему улыбаясь, начал незнакомец, по собственному желанию перейдя на ты, – студентка пятого курса, почти отличница, два года замужем за своим преподавателем, мечтаешь развестись, но не решаешься. Муж тебя ни во что не ставит, но в обществе хвалится твоими достижениями и вашей идеальной семьей. Любимый цвет – зеленый, считаешь, что он подходит к твоим рыжим волосам, любимые животные – кошки, но у мужа аллергия, и ты не можешь завести котенка. Вообще-то у него аллергия на все, что ты любишь. Живешь в двушке, доставшейся в наследство от тетки, за которой ты ухаживала до последнего. Подрабатываешь решением курсовых для… скажем, менее успешных студентов и обучением школьников. Мне продолжать?

Я круглыми глазами уставилась на незнакомца, так точно, но так надменно и жестоко описывавшего то, что гордо именовалось моей жизнью. Он знал такие вещи, о которых даже не все близкие догадывались. До самых мелочей. И я была уверена, что перечисленным досье на меня не ограничивалось.

– Ты следил за мной? – похолодевшим от ужаса голосом спросила я, прокручивая в голове, что еще мог знать этот жуткий самодовольный тип в странной одежде, и зачем я вообще ему понадобилась.

– О! Это совершенно необязательно! Просто я давно ищу тебя!

– Ищешь? Зачем? Что все это значит?

– Тебе пора выходить, – парень проигнорировал мой вопрос. – Опоздаешь на пары, а ты ненавидишь опаздывать на учебу. Да и муж тебе устроит, если узнает.

– Мне на следующей, – с вызовом ответила я – хоть что-то он не знает.

– Неужели?

Громкая связь в стареньком, последнем в своем роде на маршруте дом-учеба трамвае прокашлялась и гнусавым голосом водителя объявила: «Трамвай следует в депо. Внимание! В депо». Это значило, что сейчас он свернет в противоположную институту сторону, и мне нужно вылетать, пока двери не захлопнулись. Я метнула разъяренный взгляд на собеседника и сорвалась с места. «Еще увидимся!» – услышала я вслед насмешливый урчащий голос.

Глава 3.

До начала пар оставалось всего десять минут, а путь от остановки, где по воле случая мне пришлось срочно выскочить с выпученными от шока и непонимания глазами, занимал не меньше пятнадцати. Стоило бы ускориться, ведь, как и предрекал мой попутчик, Антон этого просто так не оставит, обязательно ввернув пару слов о моем халатном отношении ко всему на свете. Ну и ладно, уж кто-кто, а муж сейчас занимал последнее место в моих мыслях.

Все мое внимание было сконцентрировано на странном парне: я пыталась вспомнить, могла ли видеть его раньше, не мелькал ли он где-то поблизости, наблюдая и вынюхивая. Но безрезультатно – слишком он был приметным, чтобы незамеченным бродить вокруг меня. Я совершенно точно видела его впервые.

Теперь же он занимал все мои мысли: нет, он показался мне отталкивающим и неприятным, и совершенно точно не мог мне понравиться, но неизгладимое впечатление произвел, заставив меня весь день нервно озираться по сторонам в поисках черного плаща на худом теле и ответов на возникающие в голове вопросы.

Опоздав ровно на пять минут, я робко постучала в дверь кабинета. Первой лекцией стоял какой-то унылый гуманитарный предмет, и все одногруппники, как один, распластались по партам, сквозь сон слушая монотонный убаюкивающий голос преподавателя, имени которого пока никто не удосужился запомнить.

На мой стук никто даже не обернулся, и я незаметной тенью проскользнула на второй ряд. Маринка, неизменная спутница моей учебной жизни, разлеглась прямо на неразобранной сумке и, судя по ее блаженному выражению лица, видела во сне что-то очень приятное. Какой удивительный предмет – всего за пять минут превратил мою вечно бодрую и неугомонную подругу в амебу. Я толкнула ее локтем в бок, и она приоткрыла густо подведенные черным глаз, приветственно подняла руку и снова погрузилась в сон, оставив меня наедине с навязчивыми мыслями.

Мы с Маринкой были единственными девушками в этом мужском царстве футбола, Dot`ы и других увлечений наших совершенно не привлекательных мальчиков. Когда в одиннадцатом классе пришло время решать, кем я хочу быть, то моя ничем особо не интересующаяся натура ничего не ответила. А раз уж с успеваемостью было хорошо сразу по всем предметам, но тяги при этом я не испытывала ни к одному из них, то дальновидный отец решил отправить свою единственную дочь по собственным стопам – в строительный институт. И вот я, без пяти минут инженер, точнее, замужний без пяти минут инженер, сижу на какой-то социологии и витаю в облаках. Мысли уносят меня к пугающим, то и дело возникающим в голове запахам костра, лижущего мои ноги; к незнакомому странному парню, знающему меня чуть ли не лучше, чем я сама. К размытым картинкам из детства, когда я чего-то сильно хотела, а потом оно сбывалось, и мама каждый раз раздражалась на мое «я же говорила». К дурацкому решению принять ухаживания мужчины на десять лет старше, которому только-только сдала зачет, трясясь от страха, а потом незаметно для самой собой выйти замуж и полностью повиноваться, теряя себя.