Ты меня бесишь

— Да.

— А теперь ответь, что произошло, и куда делся мой… пленник?

— Не знаю, — она отвечает чистую правду. — Я просто хотела уйти от человека, который…

Айри заходит снова, но перестаёт улыбаться, замечая Соню, и застывает, на этот раз, с вазой в руках.

— Привет…

Она шарахается от отца.

— Здравствуйте.

Маркус улыбается Айрин:

— Что, и это хочешь?

— Да, то есть, не совсем… — она опускает вазу на столик. — Хотела, пока не увидела трещину. Зачем тебе ваза, в которую нельзя поставить живые цветы?

— Здесь никто не любит растения. Познакомься с Соней.

Айри улыбается ей смущённо.

— Приятно познакомиться! Слышала о тебе… — она запинается, — много хорошего.

И смотрит на Маркуса, надеясь, что он представит её дочери.

— Айрин будет снимать у нас комнату, я решил, что дому не помешает женская рука.

— Хорошо, — отзывается Соня, которая не думает, что у неё здесь может быть своё мнение. — Я всё равно здесь надолго не задержусь.

И она поднимается к себе.

***

Мак расслабляется, предвкушая, как заберётся на свой чердак, проспится, а завтра всё наладится. Каким то чудесным, волшебным образом, но наладится. И Соня забудет о своём запрете подходить к ней…

Он бросает взгляд в окно. И слегка тревожится.

— Разве мы туда свернули?

И Хедрик и вовсе останавливает машину.

— Кто убил Тома?

Он ошпаривает Мака взглядом глаз, что сейчас похожи на две, сияющие луны.

И тот словно давится воздухом, бледнея и замирая на месте. У Мака темнеет в глазах, а сердце с болью переворачивается в груди.

— Дай закурить, — просит он вместо ответа.

Хедрик протягивает ему то, что забрал у Скирта.

— Так что? Это важно.

Мак затягивается и отводит взгляд.

— Прости, Хед…

— В каком, блять, смысле?

— Я ничего не скажу, даже если видел. Не… не втягивай меня.

Он защитит Соню. Если ей, конечно, безопасно жить с Маркусом… Но Мак не позволит всему стать ещё хуже. Он не будет так рисковать.

— Прости, Хед.

— То есть ты знаешь, и молчишь. Хотя у тебя нет на это никаких причин. Так сильно хочет мне насолить? Нет? Так в чём дело? Я вообще-то тебе жизнь спас, мелочь пузатая.

— Это не так, дело не в этом, — отвечает Мак удивительно спокойным голосом, и резко переходит на крик: — Я не знаю, почему это случилось! Скажу, и буду втянут в это. У меня есть причины молчать! Просто не трогай меня с этим, пожалуйста! Я не могу! И думать об этом не хочу. Я сам там чуть не умер в тот раз!

— Он же учится с тобой, — не отстает Хедрик и вдруг обрывает себя, помрачнев. — Учился.

— В одной школе, — выдыхается Мак и затягивается в последний раз. — И мне тоже не всё равно. Но… давай без меня. Прости.

— Он живёт рядом с Соней, и общался с ней в тот вечер, они друзья? Это произошло на его улице, где и она живет. И ты упорно молчишь. Интересно, с чего бы это?

— Она здесь не причём! И ты мог бы уже догадаться, что они не были друзьями. Он преследовал её!

— И она убила его? — Хедрик кричит на него.

Мак выходит из машины.

— Ты конченный псих! Только попробуй сказать о ней хоть слово!

— Значит я прав? Тогда я поеду к ней!

— Не прав! Не смей её трогать! — Мак поднимает с дороги камень и собирается ударить им Хедрика.

Но Хедрик хватает его за руку и притягивает к себе, то ли обнимая, то ли просто удерживая.

— Господи, я же твой брат.

Мак задыхается, то ли от его хватки, то ли от нервов.

— Ведёшь себя, как враг.

Хедрик больно стискивает его челюсть, заставляя поднять голову и глядеть в глаза.

— Я тебя спас. Не твоя девушка. А твой брат.

У Мака из глаз срываются слёзы.

А внутри странная радость, будто это Соня призналась, что она и правда его девушка.

Только радость быстро сменяется на страх — он сходит с ума?

Сердце начинает колотиться с новой силой, дыхание становится частым и поверхностным, будто не насыщающим лёгкие кислородом, а лишь заставляющее темнеть в глазах.

Хедрик отбрасывает его на землю, и вдруг произносит:

— Как же ты меня бесишь… Но… Извини. Правда. Я просто не знаю как с тобой, придурком, ещё говорить.

Но Мак словно не слышит его, задыхаясь, глотая воздух.

Хедрик приподнимает бровь, не понимая, что происходит, и не успевает помочь, потому что в следующую секунду приезжает Элизар.

— Привет, — он выходит из машины.

Мак замечает его, приподнимается на четвереньки, словно захлёбывается и замирает, держась за грудь, крепко зажмуривая глаза.

— Привет, па, — ухмыляется Хедрик и обнимает Элизара, загораживая собой Мака.

Но тот почти сразу валится на землю, и смотрит перед собой стеклянными глазами, словно переставая дышать.

Элизар отстраняет от себя Хедрика и подходит к Маку, положив руку на его плечо.

— Что с тобой такое, сынок?

Хедрик закатывает глаза.

Мак судорожно втягивает в себя воздух и вцепляется в Элизара, дрожа всем телом, и прячет лицо на его груди.

— Не знаю, — всхлипывая на каждом слоге, шепчет он.

Элизар знает, что на нём уже нет метки, и реакция не похоже на то, что может быть из-за передоза или ломки. Он прижимает Мака к себе и гладит по спине и волосам.

— Всё в порядке, с тобой, сейчас я отвезу тебя домой, маленький мой…

Мак всё так же дрожит, но дышать начинает ровнее. А напряжённость уступает болезненной слабости, и он обмякает в руках Элизара.

Элизар поднимает Мака на руки, чтобы унести в машину. Вот чем заканчиваются обычно идеи с отпуском, ладно. Он оглядывает Хедрика ещё раз.

— Рад тебя видеть, — улыбается. — Зайди к нам на днях, поговори с матерью, ты был с ней груб в последнее время, — голос Элизара слишком вкрадчивый, чтобы ослушаться. — И больше не приставай к Маку, он и так натерпелся. В последний раз тебе говорю.

— Он не хрустальный.

— Да-да, — Элизар устраивает Мака на сидении, касается его лба, машет Хедрику на прощание и уезжает.

#37. Мужчины влюбляются в своих отцов

Хедрику остаётся найти Скирта и допросить его, он мог бы сделать это сразу же и действительно не трогать Мака, но молчание этого придурка просто выбешивает. И какие могут быть причины для того, чтобы так себя вести, тем более, с братом?

Да и Эл не лучше.

Не то чтобы Хедрик ревнует, он любит родителей, но никогда не стремился любой ценой заполучить их одобрение или уважение, он всегда шёл своим путём, сколько себя помнит.

Но тем не менее, они семья. По крайней мере, были ей, пока не появился этот…

Хед закуривает и уезжает. В квартире Скирта находится Джонни, Ата, Щенок, Ральсель, по какой-то причине выходит из душа, и, в общем-то, всё.

— А где твоя ящерица? — Хедрик кивает Ате вместо приветствия. — Он мне нужен.

И переводит взгляд на Джонни:

— Вы реально его усыновите?

Ата сдувает со лба светлую прядь волос, искристо улыбается Хеду и накидывает на себя джинсовую куртку.

— Я не знаю, — она смотрит на Джонни так, словно никогда до этого не видела детей. — Хедрик, будь другом, посиди с ним часик-два? Нам с Ральселем нужно отъехать по делам, босс, — хмыкает она, думая о своей начальнице, которая является Ралю названной сестрой, — попросил. Скирта его отец забрал, видимо проверить… насколько серьёзно у него… поехала крыша! — не выдерживает, наконец, и пропускает в голосе злость и волнение.

Она с раздражением срывает со спинки стула сумочку и несколько раз неудачно пытается застегнуть замок на полусапожках.

Ральсель наблюдает за ней скептически и поднимает с пола щенка.

— Не спеши. У меня волосы не высохли. На улице холодно, — отходит он к дивану и вальяжно, спокойно на нём разваливается.

Ата переводит на Хедрика возмущённый взгляд, будто говоря ему: «Нет, ну ты видел?!».

Джонни тем временем горестно вздыхает.

— Папа Скирт бросил меня…