Моя любимая фобия

Наконец подготовив сварку и все детали, решил сперва перекурить – от никотина пальцы дрожать будут поменьше. Сладко затянулся и, прогуливаясь, поплёлся по гаражу. Сквозь какофонию музыки услышал чьё-то присутствие у входа, где стояли гольф-кары. Бесшумно приблизившись, разглядел фигуру хозяйского сынка.

Успокоившееся тело вмиг воспламенело огнём ярости. Достаточно лишь вспомнить следы его проклятых пальцев на шее Есении. Ты ответишь! Не только за девушку, но и за всё прошлое! За моё потерянное детство! Пусть не в полной мере, но хотя бы начать.

Зная, что видеокамера лишь частично охватывает данную зону, нанёс удар первым. Мне нужно лишь его разозлить, а всё остальное дело техники.

Видя своё спасение на горизонте, поддался. Рухнул на пол, позволяя уничтожать свою физиономию. К счастью, ребята из охраны оказались сноровисты и довольно быстро отодрали его от меня.

– Не надо "Скорую", – сплюнул кровь изо рта. – Я в норме.

Виталик помог мне подняться и повёл прочь из гаража.

Взгляд ненавистных зелёных глаз смотрели с беспокойством. Что, гнида, ты немного в шоке от произошедшего и, похоже, чувствуешь вину? Да, ты из тех, кто крушит, поддаваясь эмоциям, а потом хочешь всё исправить и вернуть назад. Чёрта с два!

Кровь шла, не переставая, а переносица распухла так, что казалось закрыла собой весь белый свет.

– Что с тобой случилось?! – знакомый и так нужный мне свидетель наконец появился в кухне.

Есения смотрела на происходящее с широко открытыми глазами. Вера Александровна суетилась вокруг меня, пытаясь оказать первую помощь.

– Не-е, Алик, надо в больничку. Он тебе, похоже, нос сломал, – сетуя, качал головой Виталик.

– Да что происходит? Ты подрался? – Есения, нервничая, подступила ко мне и аккуратно коснулась глаза.

Зашипел от боли, похоже, там ещё и фингал. Блеск!

– Если бы, – покачал головой охранник. – Его этот сынок-шизофреник использовал вместо груши для битья. Думал, угробит парня. Еле отодрали от него.

– Марк тебя избил? – она явно не хотела верить этому. – За что?

– А я знаю? – недовольно рявкнул на девушку. – Иди да сама спроси его. Налетел, даже слова не дал сказать. Говорят, у чудиков обострения и по осени бывают.

Есения задумчиво и настороженно попятилась, осматривая меня и все манипуляции с моим носом.

– Савелий, отвези его в больницу лучше. Вдруг и правда перелом. Я передам всё Алексею Олеговичу.

– Да, кстати, где этот вездесущий? – тут же заворчала Вера Александровна. – Когда надо, его нет.

– Я сейчас поищу его, – пообещала девушка, отступая, и скрылась за дверями кухни.

Выдохнул, не чувствуя ни облегчения, ни злорадного удовлетворения. Она поверит ему. Потому что слепо любит и готова прощать даже истязание над собой, не то, что над посторонним мужиком. Твою мать!

– Ладно, поехали. Тебе этим носом ещё баб соблазнять, – хохотнул Виталий и хлопнул по плечу.

– Тише ты, – зарычал недовольно на мужчину.

В больнице, однако, сняли следы побоев и составили протокол. Подача заявления на хозяйского сынка грозила многими побочными эффектами – одно из них стопроцентное увольнение, но можно этот момент и переиграть.

Заявление вложили в протокол, взяв все подписи. Вернувшись в особняк так и изложил Игорю Матвеевичу. Хозяин держался достойно, чем смог вызвать моё уважение, отчего ещё сильней возненавидел его, себя и всю эту дичь в целом.

– Сын рассказал мне немного иную версию, но я понимаю, что все обстоятельства не в его пользу. Поэтому прошу тебя не давать делу ход, так как Марк и тюрьма – абсолютно несовместимые вещи. Я сожалею о том, что произошло, поэтому семья Волковых без лишних вопросов готова оплатить все медицинские услуги, вплоть до пластики, если понадобиться. А также мы готовы принести свои извинения словесно и материально.

– Словесно? – переспросил я. – Что ж пусть ваш сынок и извиняется прилюдно, а не прячется за спину. И чихать мне на ваши деньги, – фыркнул я и ушёл из кабинета хозяина с вредно поднятой головой.

Пусть помучаются. При статусе Игоря Волкова можно и не сомневаться, что моё заявление прокуратура не примет, но мало кто знает о Кирюхе, который за брата горой, а значит и половина ментовки.

На сегодня отправили отдыхать. Глаза слезились, дышал только через рот, отчего в горле спёрло. Хотелось материться, когда случайно задевал переносицу.

Удивлённо привстал на постели, когда в комнате появилась Есения с подносом в руках – ужин для больного всё же полагался. Девушка поставила разнос мне на колени и присела рядом на край кровати.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я и сквозь пелену слёзной жидкости, понял, что девчонка пришла по делу. Задним местом чую какое.

Что ж, посмотрим, что ты можешь мне предложить.

– Забери заявление, пожалуйста, – девушка старалась не смотреть на меня и спешно намазывала варенье на тост.

– С чего вдруг? – сипло рыкнул на неё, наблюдая за тонкими пальцами.

– Я знаю, что ты первый начал.

– Это он тебе так сказал? – перебил я.

– Неважно кто, Альберт! Я прошу тебя! Не надо.

– Почему? – спросил тихим осипшим шёпотом. – Скажи. Почему так защищаешь его?

Есения положила тост рядом с тарелкой, затем, вооружившись вилкой и ножом, разрезала стейк на кусочки. Ожидать ответа сил совсем не осталось, потому схватил её за руку с ножом, требуя прекратить.

– Ты любишь его, да? – звучало, как констатация факта, а не вопрос.

– Это не твоё дело, – решительно произнесла Есения и собралась было подняться, но моя жёсткая ладонь не позволила, продолжая удерживать. – Пусти, мне больно.

В ответ сдавил её кисть сильнее, и девушка, охнув, выпустила рукоять ножа.

– Отвечай. Ты любишь этого урода?!

– А если скажу, что да? – процедила в ответ, просквозив яростным взглядом.

Утверждения слышать не хотелось, и, рывком отбросив её руку, процедил:

– Уйди от греха.

Есения метнулась к двери, но всё же остановилась и снова решительно посмотрела на меня.

– Умоляю, Алик. Если ты мне друг…

– Слушай ты, – теперь не выдержал и вскочил с кровати, уронив на пол содержимое подноса. Еся глухо взвизгнула, когда припечатал её к стене и посмотрел в упор. – Эта падла получит своё по заслугам. Я вмазал ему за дело, потому что защищал тебя, идиотка! За своей любовью не видишь явного…

– Спасибо! – выпалила девушка, испуганно таращясь на меня и сбив с панталыка всю мою тираду.

Замер, глядя в черноту упрямых и отчаянных глаз. Господи, она и правда любит его. Интересно, на что ты способна пойти, чтобы защитить своего садиста?

– Этого мало, – язык сам сплёл сию фразу.

– Мало? – вопрос, чувствующий подтекст.

– Да, – кивнул я и вдруг с вожделением оглядел её губы. Что он чувствует, когда целует их? – Попроси меня получше.

Есения громко сглотнула и до слуха дошёл громкий молоточек её зайцем бьющегося сердца. Девушка отвернула взгляд в сторону, даже не предполагая, чего я хочу.

– Что тебе надо? – вконец севшим голосом спросила она и сжала в кулаке ворот рабочего платья.

И вот тут стало смешно. Только смеяться больно.

– Романтики от тебя сейчас тем более не захочу, расслабься, – отступил, презрительно окинув её взглядом.

– Говори уже! – девушка явно держала эмоции на грани, чем усугубляла своё положение.

– Во-первых, никогда не ори на меня, я тебе не какой-то мальчишка, – процедил я. – А во-вторых, – здесь грубо сжал её плечо и силой начал опускать перед собой на колени. Девушка болезненно охнула и, как сломанная кукла, осела на пол. – Попроси теперь ещё разок и поуважительней. Да, я сейчас мразь, но ты сама виновата. Хамить тут никто не просил. Ну так что?

Есения буравила диким ненавидящим взглядом, чётко понимая, что весь этот спектакль не шутки.

– Я думала ты другой, – шепнула девушка и крупная слеза выступила на веках.

– Другой, Еся, – кивнул я и вдруг самому стало противно от происходящего. С чего ради она должна расхлёбывать это всё? – И ты теперь другая.