Страница 12 из 16
– Как вас зовут?
– Татьяна.
– Ее Татьяна зовут. – пояснил я.
– Скажи ей, что мои солдаты пока ненадолго остановятся у нее на ночь. – попросил офицер. Я перевел и все объяснил девушке, сказал, что меня зовут Иоганн Вильгельм и мы останемся у нее на ночлег, на некоторое время. Хозяйка накрыла на стол, мы добыли спиртного и после подпития, один из моих солдат попытался к ней приставать. Увидев это, я немедленно его осадил.
– Что здесь происходит?
Все тут же примолкли.
– А что я сделал? Я просто хотел с ней развлечься! – ответил ефрейтор.
– Девушку не трогать! Если хоть один вас к ней прикоснется! Вы все поняли?
– Вечно старшие по званию пользуются своим положением… – буркнул Шварц. Тут я взял его за шиворот и хорошенько встряхнул.
– Ты еще будешь спорить со своим командиром?? Вас тут накормили, оставили на ночь, а вы ведете себя как дикари? Вы позорите Вермахт! Только посмейте хоть один нарушить порядок и дисциплину!
Такое свинское поведение моих подчиненных и нарушение дисциплины меня никак не устраивало. Я попытался успокоить девушку и сказал, что пока я здесь с ней ничего не случится.
На следующий же день у нас случилось чрезвычайное происшествие. Десять наших солдат, отдыхавших на берегу реки были найдены мертвыми, расстреляны на месте. Все были раздетыми и не успели даже надеть штаны. Очевидно, какая-то группа красноармейцев решила прорваться из окружения к своим. Позднее, в сарае были найдены убитыми еще двое, один задушен, другой зарезан ножом. Оказалось, что у одной из жительниц прятались двое раненых красноармейцев. Комендант и офицеры были в бешенстве!
– 12 человек и в один день! Куда смотрите? – орал капитан.
– Проклятые русские! Что за народ?! – комендант схватился за голову. – Уничтожить всех! Всех!! Вызвать айнзатц группу! Сжечь эту чертову деревню дотла!
Узнав об этом, я со всех ног бросился к Татьяне. Аж сердце екнуло, у меня у самого дочь! Пропадет не за что красивая девушка месте с ребенком!
– Уходи, уходи немедленно! – я рассказал ей обо всем, проводил дворами, и она вместе с девочкой скрылась в кустах. Всех, конечно, предупредить я не мог.
Утром услышал шум, лай собак, выглянул в окно и увидел, как местных жителей проводят мимо дома и сгоняют в какой-то сарай на краю села. Сарай оцепили и подожгли. Издалека я наблюдал, как повалил дым, слышал крики, застыл на месте от ужаса, но ничего не мог сделать! Опомнившись, я забежал в хату, упал на кровать, уткнулся в подушку и бессильно рыдал…
Эта картина еще долго стояла у меня перед глазами. Я поверить не мог, что немцы, культурная нация, вполне цивилизованная, превращаются сами в диких варваров и жестоких убийц. Хотя, чему тут было удивляться? Насмотревшись на еврейские погромы, я должен был это предполагать. В начале, я действительно думал, что борьба идет против большевистского режима, что воевать должны армия с армией, но с этой иллюзией пришлось распрощаться. Видя, то, что творят мои соотечественники мне иногда хотелось застрелиться, наложить на себя руки, но сил на это не хватало.
Сдаться в плен? Но как? Красная Армия отступала. А также, я боялся того праведного гнева, который мог на меня обрушиться. Предать свое отечество и своих товарищей я тоже не считал благовидным поступком. У меня было чувство, что попал в ситуацию, из которой не было выхода. Отправляясь на эту войну, я и представления не имел с чем мне придется столкнуться.
Глава 16
30-го сентября началось наступление на Москву, операция «Тайфун». Поначалу мы продвигались довольно быстро и занимали один населенный пункт за другим. Всюду нам попадались разбитые орудия, техника, тела убитых людей, лошадей. Дома во многих селах были сожжены. На пути встречалось немало гражданского населения, с повозками скарбом. Люди пытались выбраться к своим и найти хоть како-то безопасное место. Часть оставались в своих домах, на оккупированной территории. Всюду был хаос и беспорядок, по дорогам брели колонны советских военнопленных, грязные, оборванные, голодные, изможденные и уставшие. Вид их был ужасным, и их было так много, что всех их не успевали допрашивать!
Со 2-го по 7-е октября советские войска, были окружены под Брянском и Вязьмой, упорное сопротивление длилось две недели, по 13-е октября. В то же время, со 2 октября пошли дожди, а в ночь на 7-е октября выпал снег, который довольно быстро растаял. Дороги развезло и продвижение немецких войск значительно замедлилось. Обозы вместе с лошадьми, люди, техника попадали в колею и с трудом преодолевали путь, застревали даже танки! Обувь была тяжелой, грязь и вязкую глину невозможно было отодрать от сапог! В связи с плохими дорогами, снабжение наше постепенно ухудшалось, не хватало горючего, боеприпасов, питания. В тылу все активнее действовали партизаны, которые совершали диверсии, подрывали наши склады и железнодорожные рельсы.
В наш блиндаж, где были оборудованы боевые позиции заглянул один из штабных офицеров.
– Кто Локке Иоганн?
– Я г-н обер-лейтенант!
– Хорошо владеете русским?
– Так точно!
– Собирайтесь, пойдемте со мной. В штабе срочно нужен переводчик.
Буквально сразу же я приступил к своим обязанностям. Какое-то время я служил при штабе, мне пришлось допрашивать пленных, работать с документами, заниматься переводами. Работы было очень много!
Я постучался в кабинет своего начальства, чтобы отдать очередные бумаги. Подполковник, командир полка разговаривал с кем-то по телефону.
– Русские? На вашем участке? Откуда? Что за отряд? Не дайте им прорваться из окружения!
Рядом сидел штабной майор и я попытался отдать документы ему.
– Хорошо, оставьте на столе…
– Я могу быть свободен?
– Да, вы свободны…
Через некоторое время подполковник с майором сели в машину и уехали. Я вышел на улицу покурить. Вдруг, откуда ни возьмись раздался гул самолета, советского бомбардировщика. Мгновенно возникла паника, солдаты начали разбегаться кто-куда, я за ними. Тут же рядом находились склады с продовольствием, горючим и боеприпасами. Сзади раздался взрыв. Часть боеприпасов видимо с детонировали, взрывной волной меня приподняло, отбросило в сторону и швырнуло на землю. Когда очнулся, не сразу понял, что произошло. Болела голова, перед глазами все расплывалось, вокруг суетились люди, лежали раненые, убитые, склад был разрушен, здание штаба тоже… Я пытался закричать, но не услышал собственного голоса. Ко мне подбежали санитары, уложили на носилки, доставили в госпиталь.
У меня была контузия, сотрясения головного мозга, ушибы ссадины, но тяжелых повреждений и переломов не было. Меня тошнило, болела голова, слух постепенно начал возвращаться ко мне в течение нескольких дней, было небольшое нарушение зрения. В госпитале я провел полтора месяца до конца ноября, после чего снова вернулся в свою часть. Несмотря на мою просьбу, отпуск мне не дали, сказали, что придется его отложить, в связи со сложившейся обстановкой, хотя награду за ранение я конечно же получил.
В ноябре, грянули сильные морозы, до -20, которые
чередовались с потеплением до -7, метелями и сильными порывами ветра. В такие дни не летала авиация, ни советская, ни немецкая.
Снабжение наших частей по-прежнему оставляло желать лучшего, питание было скудным, мы получали всего лишь четверть от всего нам необходимого. Все время хотелось есть, от голода подкашивались ноги и не хватало сил. На еду шло все, что только могло пойти и все что можно было найти у местного населения. Нам выдавали лишь сухие пайки, которых не хватало на долгое время, опустошив, наверное, все, что еще оставалось на складах. Ели конину, которая была очень жесткой, ее приходилось долго жевать, а также гороховый суп. Хлеб был черствый, застывал на морозе. Утром кипяток, растворимый кофе, мармелад, сухие галеты, печенье. Нам давали сладкое, углеводы, но жиров катастрофически не хватало поэтому замерзали, получали обморожения. Чтобы восполнить дефицит витамина С, заваривали хвою, давали лук, если был.