Страница 36 из 39
Правильно – ничего, если только это не столкновение светлого эльфа и дроу, но, где их взять, этих дроу? Ни одного ещё пока не встречал на своем пути любопытный Голубой Мотылек.
Темный и его прихвостни раздумывали недолго – разглядев, что болотный кракен подкатил свой единственный глаз и бессильно раскинул щупальца по зеленой ряске, а по-простому, сдох, не без помощи, присутствующих здесь, эльфов, адепт темных искусств изрядно обозлился и позабыл о том, что перворожденных обижать категорически не рекомендуется.
Пылая от ярости, всадники пустили лошадей вскачь и направили безвинных животных прямо в гиблую топь.
– Ох! – всхлипнула, притаившаяся за спинами перворожденных, Лионелла – Прямиком в трясину скачут! Идиоты! – и добавила парочку совершенно неприличных выражений, абсолютно не сочетающихся с ее званием аристократки.
Но Темный и его сподвижники начхали и на топь, и на само болото – копыта их массивных дестриеров скользили над самой поверхностью черной, затхлой воды и очень быстро перенесли своих седоков через гиблое место.
Теперь незваные гости приблизились так близко, что рассмотреть их в подробностях смогла и малышка Лионелла.
Отчаянно струсив, девочка, все-таки, пыталась разглядеть зловещих всадников, от всей души надеясь на то, что эльфы смогут избавить ее, дочь герцога, от присутствия темных господ.
Всадники оказались закованы в черную, глухую броню и куда бы не направляла Лионелла свой взгляд, он везде натыкался на равнодушное железо.
И герб на щите оказался незнаком Лионелле, а ведь девочка добросовестно вызубрила назубок все гербы знатных родов Ангоры. А, как же – нужно же знать, что означает изображение на гербе будущего мужа.
Так вот, на щите того самого адепта темных искусств и предполагаемого черного колдуна, взгляд которого упирался в прекрасное лицо Синтариэля, была изображена одинокая гора, изрыгающая из своих недр дым и пепел, а под горой, сложив щупальца, спокойно возлежал тот самый, недавно издохший, болотный кракен, бородавчатый и неприятный.
– Убью тебя, мерзавец! – медведем проревел колдун, пиная своего дестриера и направил в сторону эльфийского принца черную молнию – Умри же, бродяга!
– Не сегодня! – глаза цвета лазури, принадлежащие его высочеству, принцу Синтариэлю, потемнели от гнева. Обычно Синтариэль не вмешивался в суетные дела смертных, но сейчас, на свою беду, смертный вмешался в дела эльфов и попытался отобрать у последних возможность отпраздновать такую славную победу над ископаемым монстром, одним своим существованием, осквернявшим этот чудесный мир.
Ловко перехватив черную молнию рукой, затянутой в тонкую замшу, Синтариэль слегка поморщился от неприятных ощущений. Замша начала дымиться и тлеть, но принц уверенно воткнул молнию в землю, неподалеку от собственной персоны. Грянул взрыв и всех присутствующих, включая Лионеллу, окатило волной тухлой зеленой водички.
Дочь герцога отчаянно заверещала, размазывая по лицу жирную грязь, а Синтариэль, не отвлекаясь на ее возмущенные вопли, в свою очередь, взмахнул рукой.
Может быть всадник на рослом, черном дестриере, широкоплечий громила в черненом железе и являлся хорошим колдуном, кто знает? Но, в сравнении с эльфийским принцем, который недавно расправился с болотным спрутом, адепт темных искусств казался новичком-любителем. И огненный луч, и стена зеленого пламени – все это обрушилось на враждебную троицу. Целый шквал заклинаний, все, что имелось в богатом арсенале западноэльфийского волшебника – ветер, вода, огонь, зеленые плети растений. Темный отбивался с похвальным усердием, защищая себя любимого от эльфийской волшбы, но оба его спутника пали в первые мгновения боя. Они были обычными воинами, людьми, присягнувшими темному колдуну, и у них не было ни единого шанса уцелеть.
Оставшись в одиночестве и чувствуя, что начинает выдыхаться, колдун начал поспешное отступление, напоследок одарив эльфов мощнейшим заклинанием – лезвием праха, смертоносной косой пронесшимся над зеленой лужей болота.
Синтариэль, заслышав пронзительный вопль Лионеллы, выпал из битвы и заметил, как воспользовавшись возможностью, черный колдун мчится прочь, погоняя своего коня и позабыв про павших соратников.
Впрочем, у Темных не бывает соратников – лишь слуги и жертвы.
– Уф! – выдохнул принц, снисходительно взглянув на Голубого Мотылька, по лицу которого стекала тонкая струйка крови – герцог Сийнезийский развел бардак в своей провинции – недовольство принца ощутила и испуганная Лионелла – Надо бы указать ему на небрежение и призвать к надлежащему исполнению своих обязанностей.
– Как смеешь ты столь неуважительно отзываться о моем отце, великом герцоге, главе древнего рода Корде? – вспылила Лионелла, покраснев от злости, но тут же осеклась, вспомнив о том, с кем именно она разговаривает.
Но и эльфы должны иметь уважение к человеческим властителям.
– Принц – с невыразимым достоинством обратилась Лионелла к своему спасителю, то есть, к Альсельдильмиру – призовите к порядку своего оруженосца или я.. – на мгновение девочка призадумалась, забавно шмыгнув носом – Я никому не позволю порочить имя своего отца!
Альсид из рода Голубых Мотыльков, его младшей, серебряной ветви, совсем было вознамерился указать девчонке на ее ошибку и сообщить о том, что Синтариэль, принц эльфов Западного леса, стоит, куда как выше любого из человеческих королей, а не то что там герцогов, пусть и великих, но Синтариэль Виаль лукаво приложил палец к губам и усмехнулся, призывая соплеменника не раскрывать своего инкогнито.
Подумаешь – оруженосцем обозвали! Даже интересно.
Проглотив на вздохе, готовые вырваться на волю, слова, Альсид громко раскашлялся, а Лионелла тут же принялась командовать, якобы оруженосцем эльфийского принца. Своего эльфийского принца!
– Господин эльф – холодным, полным неприязни, тоном, обратилась она к Синтариэлю – Помогите же своему господину. Не видите, ему нездоровится! Пока вы там швыряли огненные шарики и ловили руками черные молнии, принц сражался с колдуном и вероятно потерял немало сил. Я, как дама его сердца, повелеваю вам..
Хорошо, что маркиза Ланье стояла спиной к объекту своего обожания и не видела, как округлились глаза Голубого Мотылька, как он, возмущенный неслыханной дерзостью смертной девицы, ухватился за рукоять меча. И, спрашивается – когда это его, эльфа, угораздило влипнуть в глупый рыцарский романчик и обзавестись всамделишной дамой сердца? Да у эльфов, вообще, не бывает дам сердца, чтобы там не нафантазировали себе человеческие писаки, ну, разве что, за редким исключением. Не приведи Дану!
Альсид виновато взглянул на господина, но принц продолжал улыбаться, как ни в чем не бывало и впервые за долгое время, Синтариэля покинули хандра и апатия.
– Как прикажет прекрасная леди – продолжая улыбаться, Синтариэль Виаль направился к своему сородичу и тихо шепнул ему на ухо.
– Продолжайте лицедействовать, друг мой. У вас отлично получается. Пусть миледи считает, что принц – это вы, а я побуду на побегушках. Когда еще доведется приобрести столь бесценный опыт?
И пока Альсид пытался переварить и усвоить сказанное господином, принц развил бурную деятельность – он подал Голубому Мотыльку влажное полотенце, затем, флягу с гномоядом, организовал на скорую руку небольшой перекус, не забывая алчно поглядывать в сторону издохшего болотного кракена – очень уж хотелось Синтариэлю извлечь злое око монстра. Как ему помнилось, в некоторых алхимических опытах, оно было незаменимо.
Рыжеволосая дочь сийнезийского герцога чувствовала себя едва ли не на седьмом месте от счастья – красота! Не зря, вот не зря она сбежала от тех злых и черствых людей, пленивших и ее, и камеристку! И, кто утверждал, что все романы о прекрасных принцах и белых конях, сказки? Ее принц, не то, что прекрасен, он, вообще – эльф, а эльфы, это.. это!
В общем и целом, сийнезийка лучилась от удовольствия и поглядывала на Альсельдильмира с видом собственницы, влюбленной до потери пульса, но собственницы.