Страница 13 из 39
Дангута глубоко вздохнула и не подумав обижаться на прозвища, коими ее щедро наделяла Темная. Пусть забавляется, но губы поджала, признавая правоту горной ведьмы.
– То-то же! – фыркнула Стерха – Слушай тетушку Стерху, укороченная и знай – за одного битого, двух небитых дают, а меня, как тебе известно – отходили на славу! Как, душа-то в теле удержалась, сама не ведаю!
Дангута начала укладывать в повозку различные вещи – скарб Темной, а Стерха, тем временем, расправив меховое одеяло, осторожно уложила на него спящую девочку. Маленькая аристократка и не мрыкнула – укатали Сивку крутые горки! Спал ребенок, как убитый, разве что дышал часто и стонал громко.
– Гарью тянет. – пожевав губами, произнесла горянка – Чую – пришли по наши души ищейки те! Поспешай, колода неповоротливая – убраться нам надобно отсюдова, как можно скорее.
Дангута заторопилась и очень скоро повозка тронулась с места. Пока она катилась, тихо и без скрипа, Стерха и полугномка шли позади и разговаривали.
– Знаю я местечко одно, укромное. – обещалась Стерха – Жить там можно и хорошо жить! Опять же, девочке есть где побегать и помагичить всласть. И здоровье ей поправим, не сумлевайся в том! Не ссы, Железноногая, не даст Стерха в обиду ни тебя, ни дитенка! Все сделаем, чин по чину!
Вскоре, недобрые горы остались позади. Впереди простиралось, выгоревшая под лучами палящего солнца, равнина, которую, впоследствии, сменят, вначале лесостепь, а затем уж и лес. Там, в лесу, горянка и надеялась отсидеться до срока, укрывшись от настойчивой погони. А что до того, что лес тот, темный и дикий, так и она – темная ведьма, а не светлая фея.
Девочка проснулась почти к ночи – ее румяное личико побледнело, на руках-соломинках отчетливо проглядывали голубые каналы вен, но взгляд синих глаз был пытлив и настойчив.
Заметив знакомое лицо – няньку-полугномку, настороженная Арлиэлла вздохнула с облегчением – ей было очень страшно. Она-то, всего лишь маленький ребенок, пусть и одаренная.
– Милая Дангута! – Елена всегда называла свою няньку только так – Где это мы?
Дангута поспешила поведать маленькой госпоже обо всех их приключениях, имевших место в горах.
Девочка свою няньку выслушала внимательно, ни разу не прервав рассказ, а затем наступила очередь горянки.
– Кто вы, госпожа? И как я смогу отблагодарить вас за помощь?
Арлена была хорошо воспитанной девочкой и старательно соблюдала правила.
– Я – местная жительница – пожала плечами Стерха – Кличут меня теткой Стерхой, а дом мой пожгли, да ограбили люди лихие. Вот я и прибилась к вам. Не прогонишь?
– Не прогоню – серьезно отвечала Ардиэлла – Правда ли, тетушка Стерха то, что мы станем в лесу прятаться?
– Правда – Стерха не собиралась ничего скрывать от юной магички – опасно то! Дар у девочки могучий – не приведи Ама разозлить ее чем! Одно слово – благородная!
– Мне в лесу страшно – широко распахнулись глаза ребенка – Говорят, в нем обитают чудовища.
Стерха рассмеялась, погладила госпожу по темноволосой головке.
– Может и обитают – подтвердила она – Но я, пока что, ни одного не видела!
Арлиэлла улыбнулась светло, вытащила из крохотной торбочки самую обычную тряпичную куколку.
– Это – Лизма – девочка тыкнула куклой в руки ведьме – Лизма хорошая, но скучная. Шалить не умеет. Она всегда выполняет то, что ей скажут.
Пылить по степи, а затем и по ровной, местами, лесистой местности, оказалось приятно – Дангута чаще всего дремала в повозке, неугомонная Арлиэлла рыскала слегка впереди, распугивая птиц по кустам, Стерха все время собирала какие-то травы и складывала их в свой вместительный мешок.
В пути они провели не одну седьмицу – девочка чуть отошла, оттаяла, окрепла и начала снова смеяться и лишь где-то в глубине ее синих глаз, таились грусть и, совсем не детская, усталость.
… Стааша замолчала, переводя дух и, отхлебнув из глиняной кружки глоток сладкого взвара, а Елена, внимательно слушавшая рассказ горянки, тряхнула темными локонами – перед глазами у неё, всё ещё, маячила бесконечная степная дорога, на губах ощущался солоноватый привкус пыли, а деревья по краям разбитой колеи казались необыкновенно высокими великанами.
Через две седьмицы, к самому исходу второго месяца лета, они добрались до нужного места. Две женщины и девочка на дороге – лакомая добыча для любого грабителя-разбойника, но никто и не попытался нападать на мирных путниц. То ли ведьме удалось замылить глаза любопытным, то ли это было еще какое хитрое колдовство, но лихие люди обходили странную троицу стороной.
Как помнилось девушке, в тот примечательный день дул, довольно-таки, сильный ветер. Дорога петляла заячьим следом, груженая телега натужно скрипела, а подстывшая Дангута уныло хлюпала сопливым носом. Елена, которую, не взирая на все ее протесты, все же засунули на повозку, усадив верхом на высокий горб, образованный всяческим ведьминским барахлом, воспользовалась удобным моментом и сбежала, скакнув с энтого горба прямиком в пыльный придорожный бурьян.
Постоянная забота двух теток вконец допекла девчонку, недавно потерявшую всю свою семью. Они жалели её! Смотрели на Арлиэллу, как на больную или, что еще хуже, как на убогую. Дангута, та вообще, все время норовила погладить девочку по головке, жалостливо шмыгая носом, да и во взгляде ведьмы – казалось бы – Темная! Какое уж тут сочувствие к людям? – то и дело проглядывало что-то, очень сильно смахивающее на сострадание.
Вот Елена и не выдержала – ей захотелось остаться одной, без всех этих обременительных знаков внимания и просто поплакать, повыть, причитая по-бабьи, омыть слезами свою боль, своих близких – отца, маму и брата. Она не могла этого сделать ни при гномке, ни, тем более, при Темной.
Только сама. В лесу. Без свидетелей.
Одинокий ребенок, неполных пяти лет, убегающий в чащу.
В повозке девочку слегка укачало, ко всему прочему, магическое истощение, полученное Еленой в горах и едва не спалившее её дар, давало о себе знать. Но, разве можно усидеть на месте, когда подвернулась возможность улизнуть от строгого надзора? Елена, прямо-таки, ощущала, как у нее чешутся пятки.
Конечно, пройдет время и боль от потери станет менее острой, простые детские радости вновь нарисуют улыбку на лице ребенка, но девочка жила сейчас, этим мгновением, этим днем.
Она воспользовалась первой же возможностью получить тот самый, такой необходимый и желанный глоток свободы.
Остановившись среди высоких деревьев – вернее, это был обычный кустарник, но для пятилетней девочки и куст – дерево, Елена, отдышавшись, обрадованно огляделась по сторонам, стянув с лица плотный платок, хорошо защищающий от дорожной пыли и мелкой мошки, так и норовившей залететь в нос и рот. Платок, по словам Стерхи, защищал малютку еще и от какой-то, невидимой глазу заразы, распространяемой Дангутой. Что уж там за зараза зловредная привязалась к полугномке, девочка понятия не имела, но сам платок успел ей изрядно надоесть. Пользуясь тем, что никто за ней не наблюдает и не пытается указывать, что и как, Елена стащила запыленную тряпку со своего лица и засунула в маленькую торбочку, которую постоянно таскала с собой. В той торбочке хранились ее немудреные сокровища – какие-то интересные камушки, пестрые перышки, крохотный флакончик из-под маминых духов и кукла – «не шалунья» Лизма, вечно таращившая на всех выпуклые глаза. Была еще яркая лента-пояс, она очень нравилась Елене, но Стерха забрала ее у девочки, очень извиняясь при этом и объясняя, что носить такие ленты опасно и, прежде всего, для самой Арлиэллы. Маленькая госпожа не спорила, молча глотая слезы и провожая ленту глазами, полными боли.
Свой медальон Елена отдавать отказалась – девочка всегда носила его на тонкой цепочке и долгими вечерами гладила приятную серебристую штучку, чувствуя щемящую боль в сердце и странное тепло, исходящее от дешевого украшения.
– Хорошо-то, как! – ахнула Елена. запрокидывая голову вверх – деревья-то, какие великанистые! Это вам не скучная степь и не пустынная лесостепь, в которой, порой, встречаются небольшие рощицы, но и все.. Разве интересно? Ничуть! А, здесь – раздолье! И, тишина! Наконец-то она одна, как ей того и желалось!