Страница 37 из 193
– Ну и ну. Какие мы злые. Может ещё скажешь куда мне идти?
– Куда хочешь. Места вон сколько. – Она обвела рукой вокруг и зашагала дальше.
– Да постой ты! Не могу я так вот запросто уйти.
– Это почему же?
– Потому что я пришёл за тобой. И уйти я смогу только с тобой.
– Чудеса! Первый раз такое слышу. И что тебе мешает оставить меня в покое? – Девочка хмыкнула, и наконец, остановившись, уже более мягко посмотрела на собеседника.
– Ты конечно не знаешь, а я долго тебя искал. Везде искал. Надо было сразу догадаться, что ты здесь, в этой стране, среди берёз и сосен. – Мальчик говорил эмоционально, сбивчиво, торопился сказать.
«Мама права – он красивый. Значит вот какие мужчины ей нравятся. Такие, каким будет он, когда вырастет».
– Ты и вправду хочешь со мной дружить?
Вопрос застал Поля врасплох. – Дружить?! Конечно!
– И что? Ради этого ты меня искал так долго? Странный ты. – Вспомнив разговор с мамой, она продолжила: – вы недавно сюда приехали?
– Несколько дней назад.
– А родители? Я слышала у тебя мама, а папы нет. Это правда?
– Да.
– И на долго вы здесь?
– Не знаю. Всё зависит от тебя. Куда ты, туда и я. Почём мне знать куда тебя угораздит перенестись.
– Э-э-э! Поосторожней с выражениями! Это ты за мной увязался, а не я за тобой. Небось, от самого дома за мной следил. Да?
Впереди показался ручей. Мостик сломала весенняя вода и сейчас его ремонтировали. А пока, с берега на берег были перекинуты два бревна, и чтобы по ним пройти требовалась сноровка и крайняя осторожность. Переступая ногами то по одному, то по второму, приходилось следить за тем чтобы они не покатились, иначе легко можно было оказаться в ледяной воде.
– Давай руку, а то ещё того гляди, в ручье окажешься. – Поль протянул ей руку, и первым ступив на брёвна, аккуратно повёл за собой. Рука его была большой и тёплой.
Руки были нежными, тёплыми. Руки женщины.
«Я знаю эту женщину. Она уже приходила за мной. Она из тех, кто ждёт меня, принимает, и любит. А мальчик? Он кто такой?»
Девочка посмотрела на протянутую мальчиком руку, и перевела взгляд на его лицо. – Он мой друг, и в нём столько родного, узнаваемого, близкого, и в его глазах я вижу своё отражение.
И в этот самый момент, что-то изменилось. Лопнуло, а может, надорвалось со звуком рвущейся ткани.
«Ткань времени? Это для них. Они подчинены времени. Я лишь фиксирую очередной этап. Но люди уже другие. Человечество изменилось, поменяло одежды, слова, и на небо смотрит с другим интересом, и постарело, устало, и уже ничему не удивляется. А вот боги у человечества всё те же. Боги? Что они знают о богах?!»
Она улыбнулась и открыла глаза. Её мир заливал голубой свет мерно покачивающий, убаюкивающий, манящий. Но ещё рано. Она пока в колыбели, и снова терпеливо ждёт чьи-то заботливые руки .
Женщина с тревогой смотрела на свою дочь. – Ну-ка, иди сюда, – она дотронулась рукой до её лба. – Да ты заболела. – Мадам Бишот сходила на кухню и вернулась с градусником. – Живо ложись в постель и померь температуру.
Прошло несколько минут. Женщина снова заглянула в комнату дочери. – Давай градусник. – И взяв его из рук Николь посмотрела на цифры. – Так. Я срочно вызываю доктора.
– Что там, мам?
Мадам Бишот строго посмотрела на дочь. – Температура, которая меня пугает.
Женщина ушла на кухню и набирала телефонный номер. – Ало. Приёмная? Мне нужен доктор месье Марше… Спасибо… Доктор, это мадам Бишот, мама Николь. Мне требуется ваша помощь… Высокая температура. Какая? Сорок и три... Да. Спасибо. Я жду. Да. Спасибо… Нет. Я не волнуюсь. Нет, волнуюсь конечно. Да. Она лежит… Жаропонижающее? Да, конечно… Жду вас. – Повесив трубку женщина поставила на плиту чайник, нашла в аптечке таблетки и вспоминала, куда положила пакетики с порошками.
Николь заснула. Сон, беспокойный, отрывками, никак не хотел складываться во что-то связное, и как несобранный пазл, был непонятен. Несколько раз просыпаясь, она вновь впадала в дрёму. Снился замок, большой, тёмный, с узкими, холодными улочками, и что-то скрывалось в высоких башнях. Угрожало. Подглядывало за ней из узких окон. Булыжники улиц, скользкие, измазанные, то ли глиной, то ли нечистотами отбросов, сильно затрудняли путь. Выйдя на, как ей подумалось, площадь, залитую грязно голубым туманом, девочка слышала, как чей-то голос выкрикивал имена, некоторые из которых она расслышала, иные нет. Были слышны стоны, плачь, причитания. Посреди площади, размытый голубым смогом, возвышался силуэт эшафота. Один за другим на него взбирались выкрикиваемые ледяным голосом: Пегас, Антуан, Николь, Поль. Выкрикнув очередное имя – Александра, голос вдруг задрожал и видение растаяло, и площадь стала пуста, и только ржание коня, удалявшегося от площади в темноте узких улочек. Снился дракон. Он летал над девочкой совсем низко, закрывая собой небо, а она, вместо того чтобы испугаться его и убегать, побежала за грозным созданием, догнала, и пыталась запрыгнутьтому на спину, и желая этого – отрывалась от земли и парила, но, картинка чуть дрогнула, и оказалось, догнать дракона так и не смогла, а он, круг за кругом, изрыгая из пасти огонь, жёг всё вокруг. Этот сон вдруг превращался в войну, большую, страшную, и вот уже на горизонте пылает солнце, а следом другое и третье, девочку парализует страх, её ноги слабнут… Огонь солнца совсем близок, и она чувствует его смертоносный жар. Этот жар вот-вот опалит её, но, она просыпается и облизнув пересохшие губы и осознав, что это лишь сон, засыпает. Остров. Маленький холодный остров. Пустынно. Маяк. Небо и море. И корзинка полная ягод. Корзинка качается на волнах, и они вот-вот обрушатся на неё и заберут с собой. Бедная маленькая корзинка в большом холодном море. И вот свет. Луч за лучом освещают её, свет сменяется тьмой, а она сменяется светом, и что-то большое, блестящее толкает корзинку к этому свету. Чьи-то сверкающие спины и плавники… и песня, будто соловей поёт утром в кусте боярышника. И вот, уже тепло, корзинка в лучах солнца, и конь, большой конь с крыльями. Он бежит по песку, вдоль начинающегося моря, бежит спокойно, гордо, и расправив крылья делает ими взмах, другой и уже не подчиняется ни земле, ни морю. Маленькая девочка смотрит вверх стоя на камнях, и вокруг море, куда ни глянь. Но солнце садится, и конь… конь превращается в дракона, и море под ним шипит, иссушается. Камни под девочкой обугливаются, рассыпаясь в прах, а она, вместо того, чтобы упасть, вдруг взмывает вверх и седлает дракона. Головокружение от победы выдёргивает её из сна. Девочку звали.