Страница 4 из 8
В самом младшем из братьев Даяне временами проскальзывала юношеская непосредственность. В отличие от братьев он позволял себе иногда улыбаться, при этом в его чертах появлялась какая-то мягкость. На пару, тройку сантиметров ниже Стараса, с разворотом плеч, не уступающим братьям, как и у них чёрные волосы, выбритые вдоль ирокеза, пересекающего голову ото лба до затылка. На выбритых частях головы, как и на груди, плечах и шее расползались пауки, зацепившиеся за татуированную паутину. Через всю ушную раковину проходил пирсинг в виде острого копья. Такие же копья пропарывали грудь с левой стороны над соском. Стальные глаза, как у Стараса, смягчались голубыми лучами и веером длинных, пушистых ресниц. Воины, машины для убийств, защитники своей семьи.
– Почему семью образуют братья, и почему всегда трое? – поддалась желанию спрашивать, узнавать.
– Женщина не может уйти, пока не родит троих детей, – терпеливо просвещал Старас, когда младшие братья отправились за обедом. – Семья складывается только из братьев и сакиа.
– Кто такая сакиа?
– По-вашему жена.
– Какая разница между гияна и сакиа? – вопросы сыпались один за другим. Желание разобраться и понять с чем мне теперь придётся жить, перебарывало страх.
– Гияна только вынашивает и рожает детей. С ней не образуется пожизненная связка и, родив троих, она уходит в город неприкасаемых. Сакиа – жена. Она рожает нам детей, живёт с нами всю жизнь, с ней образуется связка навсегда. Её любят, лелеют. Она единственная для нас. Только женщина решает, кем она хочет быть. Не все могут переступить через ненависть и обиды. Такие предпочитают уйти из семьи и жить в достатке, но без мужей и детей.
– Почему братьев должно быть трое?
– Только трое могут одновременно находиться в женщине, замкнув её полностью и пустив энергию по кругу. Брак становится свершённым после совместного соития на жертвенном камне. Гияна становится сакиа, после принятия одновременно троих мужей, – пока он говорил, мои глаза вылезали из орбит. – Только от троих мужчин рождаются самые сильные дети.
Не могла представить такое извращённое соитие, не могла даже думать о том, что чувствуешь, когда тебя разрывают с трёх сторон. Вряд ли я решилась бы поменять статус гияны на сакиа, тем более узнав, что гияны живут в хороших домах, полных слуг, в отдельном городе, ни в чём не нуждаясь и не боясь за свою дальнейшую жизнь. Наверное, лучше потерпеть несколько лет и потом зализывать раны в одиночестве и достатке.
Оказалось, ганзалеонцы живут тысячу лет. Гияны, благодаря беременностям и непродолжительной связи доживают до двухсот, а сакиа полностью меняют геном, подстраиваясь под мужей и продлевают жизнь соразмерно мужчинам. Они растят детей, доживают до внуков в двадцатом поколении и не стареют физически. Красота. Только отравляют эту красоту каждодневные, интимные отношения. Бррр.
– Слишком много информации для одного дня, гияна, – заткнул поток вопросов Даян, поставив поднос с едой на кровать. – Впереди будет много времени на расспросы, а сейчас тебе надо поесть и отдохнуть.
Накормив обедом, уложив в кровать, как и прежде облепили меня трёх сторон, мирно засопев и придавив конечностями к матрасу. Это было всё как-то по-новому, необычно, удушающе и в тоже время удивительно спокойно.
***
Просыпалась от томных поглаживаний груди, живота, бёдер. Что же они со мной делают? Как же хорошо от их прикосновений. Не сдержала стон, когда чьи-то губы сжали сосок, куснув и всосав, поигрывая языком. От ощущения запретности, залилась краской. Боялась открыть глаза и посмотреть, что они вытворяют. Почувствовала пальцы, кружащие между ног, раздвигающие складочки и точечно бьющие по клитору. Ноги, не поддающиеся мозгу, зажили своей жизнью, широко расползаясь и сгибаясь в коленях. Губы, сменившие пальцы, вызвали новый, более громкий стон. Горячие иголочки побежали по всему телу, выгибая в позвонке. Вторая грудь попала в плен и моих губ коснулся палец, проведя по контору и нырнув вдоль языка. Машинально сомкнула губы, пробежалась по нему язычком и принялась посасывать, вызвав довольный рык. Потерялась в ощущениях, в комке из тел, рук, языков. Чувствовала их везде. Как только пальцы проникли в плоть, окатило жаром, смывающим весь стыд. Распахнула глаза и встретилась со стальным взглядом, ловящим пробегающие по лицу эмоции.
Похоже, Старасу понравилось то, что он увидел. Улыбнувшись, склонился к лону и широким мазком провёл языком. От этих действий живот скрутило в узел, ноги ещё больше повело в разные стороны, грудь нестерпимо тянуло, зуд во влагалище сводил с ума. В рот и плоть добавилось ещё по одному пальцу, насаживая меня поступательными движениями. Я мычала, извивалась, поддавала бёдрами пытаясь приблизиться к взрыву, но чего-то не хватало. Умоляюще посмотрела на Шаада. Тот, смочив слюной свой палец, опустил вниз и начал вдавливать в анальную дырочку, внимательно наблюдая за мной. От прострелившего удовольствия закатила глаза, потерявшись на несколько секунд. Очнулась от нехватки трения и усилившегося зуда. Открыв глаза, обнаружила сменившуюся декорацию. Мужчины больше не лежали рядом, не ласкали, не трахали меня пальцами. Они сидели, оглаживая свои огромные члены одной рукой, замерев пальцами в моих дырочках. Я заворожённо смотрела, как большие руки проходят по тёмным членам, сжимая розовые, блестящие головки, огибая гладкие наросты, сдвигая кожу и возвращая обратно. Почувствовала возобновившиеся трения везде, где были пальцы. Они ускорялись в такт движения рук по стволам. Это было какое-то сумасшествие, растягивающее меня в разные стороны. В попу вошёл второй палец, увеличив давление, сорвав пружину в животе, пройдясь взрывной волной по телу, содрогая каждую клеточку. Пока ловила глазами искры, на живот и грудь полилось тёплое семя, сопровождаясь громким рычанием. Размазав по телу сперму, Старас подтянул меня к себе на грудь, Даян прижался ко мне сзади, а Шаад пошёл наполнять ванну.
Сил встать совсем не осталось. Да и не нужны они, как оказалось. Шаад подошёл к кровати, с лёгкостью вытащил из кокона рук и ног, поднял на руки и понёс в ванную комнату. Огромная, круглая чаша утопала в полу, напоминая небольшой бассейн. В неё мы и занырнули вчетвером. Шаад собственнически расположил меня на груди, поглаживая спину и урча тихо в макушку, но долго нежиться в его руках мне не дали. Даян просунул руку под живот и плавно перетащил на себя, расположив руки на ягодицах, массируя их, задевая ложбинку между. Низ живота снова запульсировал, смешивая мысли в кашу.
– Почему всё так изменилось? – попыталась отвлечься от порочных мыслей.
– Это действие привязки, – ответил Старас, переместив меня на свою грудь. – У нас появилась потребность доставлять тебе удовольствие. Мы стали чувствовать твои эмоции, и нам необходимо заботиться о тебе и ребёнке. Через касания мы делимся энергией, которая необходима для безопасного течения беременности. Без неё ты не справишься, плод вытянет твою жизненную силу.
– Но почему к нам такое отношение до беременности? – не отставала от него, не понимала за что столько жестокости выбрасывалось на бедных девушек.
– Без привязки мы вас не чувствуем. Ни запаха, ни эмоций. Вы для нас как баэнзо – коровы, без души и сердца. Только ребёнок меняет вас, наполняя запахом и потоками энергии.
– А как же девушки, умирающие тысячами? Зачем вы насилуете их в домах терпимости? Неужели нельзя отбирать только тех, кто может понести, а остальных отправлять обратно на землю? – не сдержала возмущения. В голове всплыли раздирающие душу крики, переходящие в хрипы и заканчивающиеся мёртвой тишиной.
– Они расходный материал, – жестокие слова Шаада полоснули в груди. – Мы слишком импульсивны и жестоки. Мы воины, покоряющие и уничтожающие цивилизации. Единственное, что сдерживает нашу агрессивность, секс. Без него мы бы давно уничтожили все населения планет, попадающих на пути. Мы вынуждены пользоваться их телами, для поддержания мира во вселенной. Смерть тысяч ничто, по сравнению с уничтожением вселенной.