Страница 3 из 8
Когда первый излился и вышел, я понадеялась, что на сегодня это всё. Моей слабой надежде не суждено было сбыться. На его место пришёл второй, вспарывая собой остатки живой плоти. Он входил резко, быстро, слишком сильно, продвигая боль дальше, глубже. На третьем я практически потеряла сознание. Крик сменился хрипом сорванных связок, глаза опухли от слёз. Попытка отстраниться и уйти в себя не увенчалась успехом. Я пропускала через свое тело весь спектр жестокости и безразличия.
Когда всё закончилось, меня отстегнули и, оставив лежать на скамье, вышли. Я пытаясь собраться и переползти на кровать. Малейшее движение приносило адскую боль. Болело всё. Собрав последние крупинки силы, свалилась на пол и поползла, оставляя кровавый след на каменном полу. Укрыться одеялом уже не смогла, подтянула колени к груди и провалилась в темноту.
Выплыла из мрака, почувствовав тепло в области живота. Открыв глаза, обнаружила одного из тварей, склонившегося надо мной и водящего рукой вдоль истерзанного тела. Свечение, исходящее от ладони, проникало горячими волнами, забирая боль и останавливая кровотечение. От слабости закрыла глаза и снова ушла за грань сознания.
Глава 2
Утром хватило сил принять душ, отмыв засохшую кровь, дорожки слёз и соплей. Из-за отсутствия полотенец выходить пришлось мокрой и ждать, пока влага стечёт и обсохнет. Отсутствие одежды заставило завернуться в одеяло и лечь на кровать. В таком состоянии меня и застали чудовища, войдя в комнату опять голышом.
Зачем они пришли, я уже знала, и что пытаться бежать бесполезно, тоже. Сбросив одеяло, трясясь подошла к скамье, легла, закрыв глаза, и вытянула руки к оковам. Всё повторилось, как и ночью. Крики, переходящие в хрипы, слёзы, смешивающиеся с соплями, разрывание плоти, выворачивание внутренностей и кровь, перемешанная со спермой. Единственное, чем отличалось утро от ночи, мне принесли завтрак после того, как я отползла на кровать.
Поднос поставили на пол и удалились, оставив истекать кровью. В миске плескалась какая-то склизкая субстанция, похожая на похлёбку. Возникла идея заморить себя голодом, для скорейшего ухода в лучший мир, так что к еде я не притронулась. Вопрос с голодовкой решился просто и не в мою пользу. Меня просто скрутили, отвесив несколько пощёчин, вставили в глотку воронку и влили весь завтрак, не дёрнув ни одной мышцей на лице.
Теперь болело не только ниже пояса, но и горло с пищеводом. Кровотечение так и не остановилось. Засыпала в надежде не проснуться, но сквозь сон чувствовала тепло, обволакивающее и заживляющее.
Так потянулись мои скудные дни. Утром и вечером насиловали, раздирая до мяса, потом кормили и лечили. Ощущала себя зверушкой у бездушных хозяев, которую били, кормили и раз в неделю подстилку меняли. Каждый день, без выходных, жизнь в боли и крови, не оставляли в покое даже в критические дни. В эти же дни, в отсутствии зверей, не вылезала из душевой, в связи отсутствия прокладок. Со временем, от боли частично получалось абстрагироваться. Меня просто выкидывало из сознания к концу первого акта. Второй и третий проходил с обмякшим, не реагирующим телом. Их это не беспокоило, им было без разницы кричу я или нет. Синяки от кандалов и пальцев не проходили, рёбра светились через кожу, лицо видела последний раз в свой день рождения. Из-за отсутствия расчёски, волосы сбились в колтуны. Да и по барабану было, как я выгляжу. Новая жизнь не спешила зачинаться, и я просто отсчитывала оставшееся мне время. Никчёмная жизнь, никчёмная смерть.
Через четыре менструальных цикла что-то пошло не так. Они пришли как обычно, раздетые и готовые окунуть меня в ад. Пристёгивавший оковы напрягся, нагнулся к моим бёдрам, громко втянул воздух и замер. Процедуру обнюхивания повторили по кругу и вышли, не тронув. Облегчённо выдохнув, переместилась на кровать, решив, что заболела, и судя по реакции серьёзно.
Вечером ганзалеонцы вернулись и взгляды их меня очень обеспокоили. Не говоря ни слова ко мне подошёл тот, что лечил, поднял на руки и бережно куда-то понёс. В полном непонимании смотрела на него широко открытыми глазами, читая в лице какую-то инородную нежность.
Принесли меня в шикарно обставленную комнату, светлую с большой, мягкой кроватью, завешенной прозрачным балдахином. Персиковый ковёр с высоким ворсом покрывал весь пол, шкаф с большим зеркалом и полочки с разными безделушками. Затем всё стало ещё непонятнее. Погрузив в тёплую ванну с душистой пеной, мужчины вымыли свою зверушку, вытерли полотенцем, закутали в тёплый халат и уложили на кровать, накрыв одеялом.
Ужин, которым меня кормили по очереди с рук, отличался от предыдущей похлёбки значительно. На подносе нашлось мясо, порезанные фрукты, сладости и сок. Небольшое количество съеденного вызвало тошноту, но лекарь прошёлся светящейся ладонью в области груди и тошнота пропала, оставив приятное чувство сытости.
Вечер закончился ещё большей несуразностью. Два ганзалеонца разделись и, поцеловав в живот, легли рядом, оплетая собой, третий положил голову на бёдра, гладя живот и тихо напевая какую-то песню. Только после этого я поняла, что наконец-то вытянула свой счастливый билет, наконец-то закончилась боль, наконец-то я забеременела.
Как дальше будет проходить моя жизнь не думала. Перед глазами стояла не та девушка, которую вернули в дом терпимости, а те сияющие землянки, гуляющие в сопровождении заботливых мужей.
Проснулась в тесных объятиях, по-прежнему не веря в происходящее. Мозг отказывался воспринимать такие повороты судьбы. Я тихо лежала, рассматривая мужчин. Смуглые брюнеты, похожие на воинов тьмы из сериала, шедшего на Земле пару лет назад. Все девчонки были влюблены в них и мечтали встретить наяву. За воспоминаниями не заметила пробуждение мужчин и дёрнулась, когда чья-то рука прошлась под грудью. Следующее касание обожгло низ живота, проникая пальцами в складочки, другие руки раздвинули ноги, согнув в коленях и тёплое дыхание коснулось плоти. За дыханием последовал язык и губы, вылизывая, посасывая, исследуя. Я замерла, боясь дышать и шевелиться. Боялась, что за ласками последует привычная боль. Но её не последовало. Меня ласкали руками, языками до тех пор, пока что-то не взорвалось в животе, распространяя огненные разряды по всему телу. Это было что-то невероятное, что-то успокаивающее растерзанную душу. Не понимала происходящее со мной, и как это божественное ощущение могли сотворить эти жестокие, безэмоциональные уроды.
Разомлевшую искупали в ванной, расчесали волосы, тело натёрли маслом с фруктовым запахом, переодели в лёгкое платье голубого цвета, подходящее под цвет глаз и светлые волосы. На завтрак принесли булочки, фрукты, шоколад и травяной чай.
Такое внимание со стороны мужчин пугало, не знала, как себя вести, поэтому принимала всё молча с опущенными в пол глазами. От завтрака отказываться не стала, да и возможности не было. С трёх сторон в рот засовывали тающие кусочки, только успевай жевать и глотать. А потом пришло время поговорить.
– Как твоё имя, гияна? – спросил тот, что лечил меня ладонью.
– Алина, – тихо пролепетала, сжавшись и боясь лишним движением рассердить мужчин.
– Тебе не стоит нас бояться, Алина, – заверил в безопасности, но разве можно перестать бояться, после всего, что они делали.
– Что такое гияна? – спросила, подняв глаза на лекаря.
– Женщина, носящая ребёнка, – погладил по животу, и было в его действие столько нежности и заботы.
До обеда мы разговаривали. Долго, много, практически обо всём. В основном на вопросы отвечал Старас. Он был самым старшим, умел лечить энергией и его слово всегда было решающим. Самый высокий, самый широкоплечий, самый уравновешенный и рассудительный. Серые, стальные глаза, острые скулы, длинные, чёрные волосы, выбритые на висках и собранные в высокий хвост. Всё в нём кричало о силе, моще и безопасности.
Его средний брат Шаад, был чуть суше, но всё равно выглядел внушительно. Короткие, чёрные волосы спадали несколькими длинными прядями на лоб, на выбритых висках выделялись татуировки в виде молний и добавляли воинствующий вид всему образу. Чёрные глаза с шоколадными вкраплениями захватывали и погружали в омут своей глубиной. Он был серьёзным, немного вспыльчивым и, как мне показалось, самым жестоким.