Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 11 из 14

– Ничего не бойся, слышишь? Я знаю, что делаю. Просто верь мне.

И Марина поверила. Она молча кивнула ему и взглядом показала на катер, мол, давай заводи моторы. Он весело подмигнул ей, стараясь всем своим видом придать ситуации повседневный облик, и пошел к катеру. Марина же, следуя его совету, обвела взглядом такие родные и уютные стены их дома. Девушка мысленно поблагодарила их временное пристанище за уют и тепло. Затем, подгоняемая интригующим предвкушением грядущих перемен, она быстро выкатилась на улицу вслед за Костей.

 Глава 6

За семь дней до этого.

        Калошин экзаменовал стажёра. После тяжелого, перенасыщенного беготней и обилием информации дня они уединились в самом дальнем углу местной траттории. Сделав более чем скромный заказ – двойной эспрессо и паста карбонара, Виктор уставился на молодого напарника, буравя его тяжелым взглядом. Дима, стараясь не обращать внимания на попытки наставника смутить его, с напускным видом искушенного гурмана изучал меню. Наконец, сделав свой заказ и нарочно выбрав самый дорогой стейк из мраморной говядины и ризотто с морепродуктами, парень отпустил официантку и поднял взгляд. Они встретились глазами, и на этот раз Дима не отводил взгляд целых тринадцать секунд, но всё же, не выдержав холодного, пронизывающего до костей взора Калошина, потупился в пустую тарелку. Выдержав минутную паузу, Виктор нарушил молчание:

– Ну, давай, вещай, – Дима взглянул на Калошина, изобразив удивление.

– Что именно вас интересует, Виктор Иванович?

– Твои выводы. Что увидел, что заметил, как думаешь дальше действовать. Или ты решил, что я тебя выбрал лишь из-за твоих водительских навыков?

Стажёр улыбнулся. Он и сам заметил, что Калошин уже третий раз подряд берет его с собой в поле. Однако, учитывая тот факт, что первые два раза он и словом с ним не обмолвился, именно так парень и решил – гуру необходим водитель, который не задает лишних вопросов.

– Сегодня мы выяснили много деталей для составления психологического портрета подозреваемого, – захлопывая тяжелую папку меню, сказал Дима. – Единственный вопрос, который мне не ясен ‒ в чем именно мы подозреваем этого Сергея Бородина?

– А, тебе информации мало? – хмыкнув себе под нос, спросил Калошин.

– Конечно. Сами посудите: вы берете меня в поездку, не разъяснив её сути. Мы весь день колесим по Рязани – школа, училище, адрес прежней прописки, военкомат, последнее место работы. Мы общаемся с учителями, руководителями, соседями, друзьями объекта, перебираем тонны макулатуры из пыльных архивов, но при этом я не знаю, что именно сделал этот объект. Какие выводы я могу сделать, если я не знаю, что именно мы ищем?

– А ты не думай о том, что именно мы ищем. Думать я буду. Ты сделай вывод, исходя из имеющейся у тебя информации. Кто перед нами?

Дима отодвинул от себя закрытое меню, достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку и открыл её на первой странице. Калошин удивленно посмотрел на стажёра, он и не заметил, что тот делает записи. Мысленно поставив молодому сотруднику плюс за рвение и жирный минус за создание компрометирующего их носителя информации, он изобразил на лице вопрос.

– Хорошо, – решив не перечить начальнику, согласился Дима, – что мы имеем? Объект изучения – Сергей Борисович Бородин. Пятидесятилетний слесарь-механик из Рязани. Окончил девять классов средней школы, далее профтехучилище. Учился сносно, но не блистал. К общественной деятельности никогда не тяготел. Родных у него нет, воспитывался тётей, ныне покойной. В наследство от тётушки ему досталась маленькая однушка в центре города. Кстати, старая потрепанная хрущёвка без пяти минут «под снос» особой ценности не представляет, – вставил от себя Дима и продолжил. – Объект рос нелюдимым и замкнутым, друзей у него не было. Редкие знакомые и коллеги не могут даже припомнить его, не взглянув на фотографию. Значит, – сделал первый вывод Дима, подтягивая к себе принесенный официанткой дымящийся стейк, – мы имеем дело с интровертом, замкнутым в себе. Колючий, холодный характер, возможно, склонен к депрессиям и запоям, о чем свидетельствуют соседи. В квартире не появлялся больше 10 лет.

– Вывод? – Протянул Калошин.

– Вывод – обычный мужик, каких миллионы в стране.

– Вот! Молодец! – с хитрым прищуром сказал Калошин, и тут же мысленно упрекнул себя за скорую похвалу: «Ещё зазнается часом…» Ему принесли заказ, но приступать к трапезе Виктор не спешил. С любопытством наблюдая, как стажёр жадно поглощает куски слабо прожаренного мяса с кровью, Калошин отметил для себя, что делает он это исключительно напоказ. «Боится», ‒ сделал вывод Калошин и протянул парню папку с делом, которая весь день провалялась в машине. Ему было интересно наблюдать за меняющейся физиономией стажёра. К концу прочтения документа выражение его лица из абсолютно безразличного сменилось на крайне изумленное. Парень поминутно вглядывался в строки, напрочь забыв об остывающем стейке. Он то приближал текст к глазам, словно не веря написанному, то вновь отдалял, совершенно не скрывая удивления. Наконец он оторвался от изучения дела и поднял взгляд на Калошина.

– Но как это может быть? Наш Сергей Бородин – это тот самый миллиардер Бородин???

Виктор улыбался, почти ликуя. Уголки глаз на суровом лице выдавали почти юношеский азарт и веселость. Ему понравилась реакция стажёра на прочитанное. Значит, он смог сделать правильный вывод, а стало быть, будет из парня толк. Осталось вдолбить ему в голову смысл их работы и составить дальнейший план действий. Ну, или, может, в другой последовательности. «Пригляжусь ещё к нему», – подумал он, а вслух спросил:

– Ну, что теперь скажешь об объекте?

Дима совершенно забыл про ризотто и вновь забегал глазами по строчкам.

– Если честно, Виктор Иванович, более стремительного взлета я в жизни не видел. Стив Джобс обзавидовался бы.

– Взлет, говоришь? – улыбнулся Калошин, наконец приступив к своим «макаронам с колбасой», как он называл пасту.

– Ну да, «взлет», «попёрло», «сорвал куш» – как там ещё про таких говорят?

– А тебе не кажется, что он этот куш не просто так сорвал? – Дима, всё ещё находясь под впечатлением от прочитанного, уставился на шефа. – Как часто ты просыпаешься с мыслью начать скупать валюту, а в следующие три недели ее цена на бирже подскакивает почти втрое?

– Инсайдерская информация? – предположил стажёр, явно сомневаясь в собственной версии.

– А скупать земли в новой Москве за год до принятия решения о расширении границ столицы? Тоже птичка напела? – Калошин, приглушив голос до змеиного шипения, наклонился над столом и прошептал в лицо Дмитрию, – Даже Я об этом не знал.

       У парня по спине пробежал холодок, так безапелляционно страшно были сказаны эти слова. Однако от парня не ускользнул тот факт, что слово «Я» Калошин выделил как-то по-особенному, словно намекая, что его собственной осведомленности нет предела.

– Остаётся один вариант, – рискнул предположить стажёр, – шпионаж.

– Не-а, – сходу отмел догадку Калошин, с пробудившимся к еде интересом накручивая на вилку пасту. – Большинство резидентов иностранных разведок у нас под колпаком. Информацией такого рода обычно делятся лишь со связными и только с целью передать разведданные. А наш Гаврик пользуется ею лишь в своих собственных интересах, и умело, заметь, пользуется.

– Получается, перебежчик, предатель? – не унимался Дима.

– Вряд ли, – пробубнил набитым ртом Виктор. – Его бы давно свои шлепнули.

– Ну, тогда я теряюсь в догадках, – раздосадовано развёл руками стажёр, – не шпион, не предатель, но при этом обладает таким пакетом информации, что впору перевороты устраивать.

Калошин улыбнулся. А парень действительно башковит, подумал он ‒ сам того не подозревая, сделал выстрел в яблочко. Виктор доел свою карбонару и взял из рук Димы папку с досье, заодно прихватив лежавший на столе блокнот. Дима не стал протестовать, но немного напрягся. Калошин полистал слегка измятые странички, где, помимо сегодняшних записей, были и другие мысли молодого оперативника. Ухмыльнувшись, он резким движением порвал блокнот пополам, сложил две половины вместе и легко, словно это была не двухсотстраничная записная книжка, а школьная тетрадь в двенадцать листов, разорвал её пополам ещё раз. Дима не шелохнулся, стараясь не удивляться слишком явно силе рук ментора, но недоумение на его лице заставило Калошина объясниться: