Страница 24 из 34
Пауза.
Ну, что там Тавризян? Капризничает?
МАХОНЯ (допив воду). Хуже.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Не подписывает?
МАХОНЯ. Хуже.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Что может быть хуже?
МАХОНЯ. Сегодня уезжает.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Это значит…
МАХОНЯ. Это значит, что он не подписал и не подпишет. Мы его упустим, полгода будем ловить, еще полгода уговаривать, через год он согласится, через два мы утвердим, через три начнем… Без его подписи проект реконструкции «двадцатки» недействителен. Полтора миллиона уйдут в трубу. И все из-за того, что он сегодня отказывается подписать и уезжает в Сибирь. На симпозиум.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Аргументы?
МАХОНЯ. Тысяча аргументов.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Назови хотя бы один.
МАХОНЯ. Веселкин.
СТАСИК. Я так и знал.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. М-да… Веселкин – это, конечно, аргумент в тяжелом весе. Тут мы бессильны.
Пауза. Входит Рита.
РИТА. Звонила ваша мадам, просила на сегодня четыре билета.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Хорошо.
РИТА. Не «хорошо», а запишите.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Записал.
Рита выходит.
МАХОНЯ. Заметьте, я вас пока на эту тему ни о чем не прошу. Я действую всеми доступными средствами, но они не действуют.
СТАСИК. Кончай, Махоня! Кончай!
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. От тебя уже голова болит! Как тебя Таври-зян выдерживает? Мы ж тебя специально к нему… мол, сдадут нервы от общения с Махоней – и сразу подпишет… Ан нет! Плохо ты его за горло взял, если он так и не подписал! Теперь ты нас хотя бы за горло не бери!
МАХОНЯ. Я разве беру? (Снимает трубку телефона.) Вот трубочка, позвоните министру, и я уйду. Больше Махоне от вас ничего не надо.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Стоп, Махоня, стоп. (Кладет трубку.)
СТАСИК. Не учи Игоря Николаевича, что ему надо делать.
МАХОНЯ. Я разве учу? Я прошу использовать шанс. Вы знаете закон Махони?
СТАСИК. Какой закон?
МАХОНЯ. Закон Махони гласит: если остался единственный шанс, надо его использовать! Позвоните, они сейчас все там – и Тавризян, и Веселкин…
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Я звонить министру не буду.
МАХОНЯ (тихо). Хотите, я наберу, если вам так трудно?
СТАСИК. Он не отстанет. Вы его впустили, теперь он своего добьется.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Лучше бы он Тавризяна добивал. А то он меня добивает.
МАХОНЯ. И добью. Всех вас добью. Такая уж моя планида. Сначала ненавидят – потом любят. Мне за это деньги платят. (Снимает трубку, протягивает снова Игорю Николаевичу.) Прошу!
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. И что я скажу? Что академик Веселкин с академиком Тавризяном на ножах – это он и так знает! Что эти два академика друг друга тридцать лет едят и никак съесть не могут – это тоже всем известно! Тавризян узнал, что Веселкин «за», и тут же высказался против: министр между этих двух огней сколько лет пляшет – как он может повлиять? Приказать Тавризяну он не может! Заставлять Веселкина высказаться против нашей реконструкции, чтобы Тавризян подписал, тоже поздно – замкнутый круг!
МАХОНЯ. Попросите министра назначить Веселкина ответственным от академии за нашу реконструкцию, раз Тавризян уезжает на симпозиум, а дело срочное!
СТАСИК. Это будет означать, что Веселкин съел Тавризяна! И министр ему помог это сделать нашими руками!
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Пойми, Махоня, ты нас всех подставляешь!
МАХОНЯ. Я никого не подставляю!
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Подставляешь. Достаешь. Достаешь и подставляешь. Ты всех нас хочешь перессорить! Какая-то подпись паршивая, а я год буду потом отмываться перед всеми после этого звонка!
МАХОНЯ. Игорь Николаевич, я к вам пришел не по личному делу. Знаете, сколько этот звонок один ваш стоит? Полтора миллиона! Вы это прекрасно знаете. А не позвоните – полтора миллиона уйдут в трубу! И это тоже вам известно. Ну?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Что «ну»? Баранки гну! Что я могу сделать? Я ничего не могу.
СТАСИК. В самом деле, что может Игорь Николаевич? Да и министр ничего не может!
МАХОНЯ. Министр может. А если не может, то что это за министр?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Вот и тут диссидентство. И тут антисоветчина. Только без гитары.
СТАСИК. Что он может? Что он может?! Эх, Махоня, Махоня… Ты думаешь, министру очень нужно, чтобы «двадцатка» наша пошла в реконструкцию? Очень ему нужно Тавризяна давить!
МАХОНЯ. Нужно.
СТАСИК. Зачем?
МАХОНЯ. Для дела.
СТАСИК. Для какого дела, Махоня?
МАХОНЯ. Как для какого? Для нашего общего дела! Реконструкция «двадцатки» – разве не наше общее дело?
СТАСИК. В том-то и дело, что наше, да не общее. Пойми ты, Махоня, что у министра свои дела и с Веселкиным, и с тем же Тавризяном…
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. И у нас, между прочим, тоже…
МАХОНЯ. Что?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Свои дела с министром, вот что! И как ты этого не понимаешь!
МАХОНЯ (грустно). Это я как раз понимаю. У всех свои дела. Только у меня почему-то не свое. Есть идея: назначьте Махоню министром, и он вам докажет, чтó министр может. В общем, вы вынуждаете меня пойти своим путем. Путем Махони. Хорошо, у меня тоже будут свои дела. Я уже представляю эту визитку. Крупно: «Махоня». И чуть ниже мелкой прописью: «министр». Значит, не будете звонить?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Отпадает, Махоня!
СТАСИК. Железно отпадает.
Врывается Эра, она чрезвычайно взволнована.
ЭРА. Здравствуйте, Игорь Николаевич, не надо мне ничего говорить, я уже все знаю.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Что вы знаете?
ЭРА. Что вы отменили концерт, но я сразу скажу: это невозможно.
МАХОНЯ. Ну, я пошел. Это надолго. (Уходит.)
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Во-первых, я ничего не отменял, во-вторых, вы ошибаетесь глубоко: в нашей жизни возможно все!
ЭРА. Объявление висит. Люди оповещены.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Объявление надо немедленно снять.
ЭРА. Значит, отменяете? А говорите, что не отменяете!
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Эра Георгиевна, успокойтесь! Сядьте…
ЭРА. Я уже в своем отделе насиделась…
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. На рабочем месте вас с утра нет.
ЭРА. Это потому, что я весь день по этим делам бегаю.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Сядьте!
ЭРА. Не хочу сидеть. Не буду сидеть.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Хорошо, делайте что хотите и как хотите… Вы культорг. Но я здесь тоже не самый последний человек. И потому я вам говорю: будет концерт или не будет – этого я не знаю, ибо этого сейчас – я подчеркиваю, сейчас – никто в мире не знает, но… объявление надо снять. Снять в любом случае.
ЭРА. Если концерт будет, зачем его снимать?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. А что… что, собственно, нам дает это объявление? Все и так его читали!
СТАСИК. Действительно… Эра, пойми… Все давно знают о концерте. Оно ничего не прибавляет.
ЭРА. Как так, что-то не понимаю…
СТАСИК. Ну действительно… какая в нем новая информация? Вот вы мне ответьте, Эра Георгиевна, какая в нем содержится для меня, для вас, для Игоря Николаевича новая информация?
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Для меня там и старой информации не содержится.
ЭРА. Ничего не понимаю. Перестаю что-либо понимать!
СТАСИК. Ну что… Ответьте только честно, разумно: что именно, что конкретно нам это объявление прибавляет? Ответьте!
ЭРА. Бред какой-то!
СТАСИК. Нет, вы мне ответьте: оно прибавляет или не прибавляет?
ЭРА. Бред. Бред. Бред собачий.
ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ. Эра Георгиевна, успокойтесь. Сохраняйте спокойствие… Во всех случаях, во всех случаях вам надо сохранить спокойствие.