Страница 4 из 29
и деятель честный, прилежный,
простой, бескорыстный, святой
и щедро-дарительно-нежный,
алмазный, цветной, золотой,
радар и локатор, источник,
шаманка из вечных лесов,
ведунья, приёмник поточный…
К тебе одной чую любовь!
Просвириной Маше
Жую золотистых червей
Жую золотистых червей,
промасленных, в меру солёных,
их краешки, что чуть белей,
томатной кровцой окроплённых.
Порой ем спирали, винты,
ракушки без малой начинки
и звёзды, и гильзы, шплинты
и кольчатых тварей, крупинки.
Вкушаю под вечер и днём
под соусом, гелем и маслом,
с горячей подливой, лучком
и сырною жижей, и мясом.
Как будто китайский гурман,
едок итальянский и эллин,
питаю овальный карман
сортами любой вермишели…
Черепки – 47
Приют престарелых – скопление боли
и сборище старости, сна, забытья,
тоски, одиночества, вони, безволья.
Быть может, однажды в нём буду и я.
***
Прожить с нелюбимым, и сексить, терпеть,
рожать и побои залечивать мазью.
Эх, вот уж воистину жизненный бред!
Как будто живут от безумья иль сглаза.
***
Съезд мамок с колясками, где их детишки,
иль сход одиночных, что рядом ведут -
противнейший хаос свиней и мартышек,
кишащий, визгливо-бубнящий редут.
***
Писк моды – бредовый и выжатый термин,
наводит мышиную серость, печаль,
идею о низменном статусе, тени.
Уж лучше "мелодия", "вспышка", "печать"…
***
Характер мой странный – печалиться, жаждать,
замужних, шалав, разведёнок иметь,
искать справедливость и ум в мире, каждом,
писать в одиночестве, зная весь бред.
***
Надев кольцо, испив винца,
закончив свадьбу тёмной ночью,
исторгнув жидкость из конца,
я спать ложусь, а ты – как хочешь.
***
Пускай облицовка вокруг золотая,
одета в убранство и пахнет Dior,
и пусть штукатурка её вся цветная,
но гниль за стенами и дверью её.
***
Жизнь – узкоколейка. Сам крутишь и едешь.
Весь путь на дрезине вдоль моря, хребтов.
Маршрут одиночки без дома и детищ.
А кто-то на поезде, яхте, авто…
***
Бог дал человеку отверстие снизу,
чтоб грязь выходила, коль будет пора.
Но всё ж зачастую выходят нечисто
пердёж и дерьмо из поганого рта.
***
Кондиционеры, как блохи на псине,
на лике прыщи или родинки, сыпь
и как овода на стоящей скотине,
как будто бы кочка, заноза и гриб.
***
Стихи – это смесь, концентрат целой книги.
Слова их – алмазы, жемчужины бус.
Их строки – лучи и отдельные блики.
Длина, высота – Вавилон с сотней муз.
***
Две верхние губки твои, как малина,
а нижние – грудка или сёмги филе.
Они – натюрморт эротичной картины.
Люблю эти кушанья в тонком желе!
***
Хорошее место. Элитные блюда.
Но чую я волос-спиральку во рту.
Надеюсь, он рос не на паховым чуде,
а выше – над носом, на самом верху.
Грозовой город
Гремучий, затравленный, вымокший город,
как в слизи улиток, во влаге червя
иль в пене-слюне от взбешённого torro,
иль в мыле из пасти собачьей средь дня.
Зверь этот дымящий, сырой и ужасный
грозою рычит иль лежит, как гюрза.
Как хищник голодный, поджарый, опасный,