Страница 2 из 7
И вдруг такое…
Сладкая истома терзала её взволнованную плоть, погружала в некую нирвану, наполняла голову туманом.
Она, замужняя женщина с комплексом этических и моральных принципов, не задумываясь ни о чём, позволила Егору обнимать, целовать и трогать, трогать.
Юлька трепетала в его руках, забыв про смущение и стыд, про издержки общественного мнения в случае разоблачения, про совесть и последствия порочного поведения, про супружеские обязательства перед Вадимом.
Как последняя сука истекала она липкими похотливыми соками, желая лишь одного – немедленно почувствовать нечаянного соблазнителя внутри себя, желательно целиком.
Егор начал тотальное наступление на девственную Юлькину добродетель ещё в такси, требовательно и грубо проникая руками и губами туда, где кроме мужа никто никогда не был.
Юлька несколько раз впадала в прострацию, тело сводило интенсивными сладкими судорогами, заставляющими стонать и выгибаться. Перед глазами летали разноцветные мушки и концентрические круги.
Егор чувствовал, намеренно распалял её желание, испытывая удовлетворение от своей способности довести до состояния экстаза.
Он и сам был на взводе, но дотерпел до дома.
Любовник страстно хотел Юльку, она его.
Настолько феерического секса женщина не могла себе даже представить даже в самых изощрённых фантазиях.
Вадим делал с податливым телом невообразимое, превращая его в сплошную эрогенную зону, в сгусток, в концентрат наслаждения, отчего женщина впадала в эйфорию, растворяясь в пространстве и времени, которого для неё не существовало.
Лишь в момент, когда ненасытный любовник пришёл к финишу, когда с победным криком излил внутрь свою страсть, до Юльки дошло, что натворила.
Она кричала, рыдала, царапалась, пыталась струёй воды извлечь из интимных глубин семена нечаянного греха.
– Идиот, я замужем!
– Предупреждать нужно, дамочка! Я думал, ты предохраняешься, поэтому позволяешь секс без предохранения и обязательств. Не бери в голову, дело-то житейское. Если что – почистишься, я заплачу.
Наваждение и страсть как волной смыло.
Юлька внимательно посмотрела на Егора и вздрогнула. Она увидела перед собой совершенно чужого, чуждого ей мужчину, который вдобавок оказался циником.
Любовник был совсем не в её вкусе.
Иначе, чем гипнозом объяснить то, что случилось между ней и Егором, не получалось.
Можно было попытаться уладить проблему в самом начале, придумать отговорку, что было не особенно сложно.
– Господи, почему мы сильны задним умом, – подумала Юля.
– Неужели так сложно быть ласковой, обмануть его подозрения имитацией страсти? Ах-ох, да-да, ещё-ещё, глубже, сильнее, милый, любимый… дыши себе и дыши, пока он копошится. Так нет же, нагрубила, выставила, чуть ли не импотентом. Всё дело в измене, в Егоре, в его умении завести так, что чертям тошно становится. Сколько можно врать, делая вид, что муж – сексуальный гигант, гений большого секса? Сунул-вынул, вот и вся камасутра. А я любви хочу, страсти. Как в первый раз, как тогда.
Обижать мужа, выставлять напоказ его мужскую несостоятельность, наказывать равнодушием и эгоизмом Юлька не хотела.
Так вышло.
Психанула на себя, а оторвалась на Вадике.
Глупо и подло.
Нужно попытаться объясниться.
Не оправдаться, нет: попросить прощения, сдаться на волю сильного, уповать на его великодушие.
Юлька встала с кровати, постучала в дверь ванной.
– Вадим, можно с тобой поговорить?
Муж молчал.
– Я тебе изменила.
– Знаю, почувствовал.
– Скрывать, защищаться методом нападения, упрекать, сваливать вину за свой гадкий поступок на тебя не хочу. Мы расстанемся?
– Не знаю. Всё зависит от того, любишь ты меня или нет.
– Если скажу, люблю – поверишь?
– Почему же изменила? Я так плох?
– Не хочу говорить через дверь. Жду на кухне. Вопрос слишком серьёзный, чтобы обсуждать его походя.
Юлька приготовила кофе, бутерброды, закурила, хотя прежде терпеть не могла запах табака.
Вадик пришёл одетый в костюм, даже галстук завязал.
Жена сидела перед ним в одних трусиках: худая, миниатюрная, хрупкая, словно провоцировала, намеренно демонстрируя свою беззащитность, покорность и беспомощность.
– Если хочешь – можешь ударить. Ты вправе меня наказать. Стерплю, заслужила.
– Оставь хитроумные приёмчики для любовников. Представь себе котлету, по которой ползёт таракан или на которую плюнули. Станешь ты есть её? Нет. А мне предлагаешь.
– Поверь – мне противно и стыдно. Если не сможешь простить, я уйду. Да, рассказывать о грехопадении ничего не буду, не проси. Или простишь, и попробуем начать сначала, или…
– Я тоже тебе изменю, вот увидишь. С Викой пересплю.
– Глупый. Это будет котлета, по которой ползают полчища тараканов. Лучше переспи со мной. Обещаю, клянусь…
– А я не верю, так-то. Уже попытался с тобой переспать… ничего хорошего из этой затеи не вышло. Наверно с любовником больше понравилось.
– Тебе лучше этого не знать. Не желаю сравнивать. Вадик… ты можешь сегодня не идти на работу?
– Сложно сказать. Наверно могу, но зачем – чтобы устроить вечер встречи выпускницы сексуальной академии со студентом первого курса? Будешь обучать премудростям усвоенных в путешествии налево сексуальных практик?
– Останься со мной. Ты мне нужен.
– Подумаю. Если да, то что?
– Просто обними. Обними и поцелуй. Пожалуйста.
– Вот ещё. От тебя пахнет изменой. В тебя впитался запах порока и похоти.
– Значит, не простишь. Я надеялась на милосердие и великодушие.
– Надо же, какой пафос. Как у тебя всё просто: изменила – разменила. Не знаю, как правильно назвать покаяние в грехах, но я не всевышний, чтобы отпускать их.
Юлька пристально смотрела на мужа. На глаза наворачивались слёзы.
– Ты меня разлюбил… сейчас семь пятнадцать утра. Мы любили друг друга: недавно, вчера. Вадик, хочешь, встану на колени? Или уйду, если не только обнять, смотреть на меня невыносимо.