Капитан

Честно говоря, я так увлёкся, загоняя противника в угол, что и не заметил, как мы оказались на плоской крыше дома. К этому времени у меня открылось второе дыхание, которое беглец довольно успешно пытался выбить, в основном, ногами. Я в этом ему не уступал, и, от души полягав друг друга, мы снова сцепились. Мерзавец умудрился выхватить кинжал, легко ранив меня в руку, но в горячке боя это факт остался практически незамеченным, и, в конце концов, в дело снова пошли мечи.

Помню, что в какой-то момент ноги перестали ощущать под собой опору, и в следующее мгновение мы, как две большие бескрылые птицы, с воплями полетели навстречу земле… Она довольно неласково приняла обоих в свои объятья ― удар выбил из лёгких остатки воздуха, зубы лязгнули, лишь чудом не откусив язык. Если бы не какие-то тюки, на которые нам повезло свалиться, этот день вполне мог оказаться для меня последним.

Я беспомощно открывал рот, тщетно пытаясь загнать воздух назад в сплющенные лёгкие, и, наконец, мне это кое-как удалось. Противник подозрительно молчал, и это пугало: и зачем, скажите на милость, нужен дохлый заговорщик? Он должен был рассказать о своих подельниках и их коварных планах, а иначе Комендант живым закопает меня вместе с ним в могиле, с него станется…

Осмотр притихшего тела не принёс облегчения ― из окровавленного бока беглеца торчал его же меч. В другое время я бы с удовольствием прочитал поверженному врагу нотацию о том, как важно слушаться старших, а не бегать по крышам, насаживая себя на собственное оружие. Но не в этот раз. Взяв себя в руки, ещё раз проверил молчаливого противника и облегчённо выдохнул ― меч вошёл неглубоко под кожу, не задев рёбер, и я его быстро вытащил, зажав рану оторванным рукавом рубашки.

Странный парень открыл безумные, словно обведённые чернилами глаза, его губы дрогнули. Он пытался что-то сказать, и я доверчиво наклонился ― зубы лязгнули в опасной близости, и только хорошая реакция спасла моё ухо. Пришлось от души врезать паршивцу по ухмыляющейся физиономии:

― Придурок, нанюхался дряни… Разве не знаешь, что она даёт силы всего на несколько часов, а за это отбирает жизнь. Ты же совсем мальчишка, щенок ещё, родители, наверное, ждут дома…

Он застонал, и в больших глазах впервые появилось осмысленное выражение:

― Никого не осталось, и всё из-за Императора, сволочи вы все… Скоро сдохнете вместе со мной, гореть вам в огне. Он никого не пощадит, не будет больше города…

Мальчишка замолчал, прикрыв глаза, а я озирался по сторонам, наконец, обнаружив искомое ― оба новичка бежали ко мне, и по их украшенным синяками лицам стало ясно, что для опоздания у ребят были серьёзные причины. Но для порядка стоило поворчать, что я и сделал:

― Явились, не прошло и года… Мало того, ещё и позволили начистить себе физиономии. Сколько их было?

Рыжеволосый конопатый Бин вытер ладонью разбитый нос, сплюнув кровь сквозь щель в зубах:

― Четверо против двоих, Командир. Мы спешили на помощь, клянусь…

Немногословный, не по годам серьёзный Газ кивнул, подтверждая слова напарника.

Я вздохнул, поднимаясь на локтях, голова ещё кружилась, но это не могло меня остановить. Ребята помогли сесть, выразительно глядя на беглеца, зло посматривавшего на них из-под длинных ресниц:

― Встряхнуть его, Командир?

Я отвёл взгляд:

― Этот фанатик, чтоб его, пока молчит… Вот ведь болван, умудрился напороться на собственный клинок. Действуйте, но осторожно, и не слишком усердствуйте, он нужен живой…

И пока новички от души «трясли» противника, я поджёг дымовую шашку, сделанную придворным алхимиком, подавая знак отряду, что можно забирать беглеца в крепость.

Через пару минут патруль утащил мальчишку, и тот, усмехнувшись разбитыми губами, беззвучно прошептал:

― Горите все… ― но я его понял.

Тоска вгрызалась в душу, словно обезумевший пёс в ляжку оборванца ― поимка заговорщика ничего нам не давала: он обречён умереть от пыток или принятой отравы. А кто-то скоро, возможно, уже сегодня попытается сжечь город, и это вдвойне опасно, ведь на ярмарке собралось уйма народа с детьми и стариками… Да ещё приезд Императора привлёк в порт даже тех, кто обычно не высовывал носа из своих деревень и усадеб. Если полыхнёт, погибнет много, очень много людей. Что же делать, столько беготни, и всё напрасно? Ни единой зацепки…

Живот требовательно заурчал, и я вытащил из-за пазухи смятые пирожки, раздав по одному новичкам. Есть было больно, жевать приходилось с осторожностью ― зубы после драки шатались, и губы кровоточили при малейшем движении, но голод победил, ведь пришлось полдня побегать на пустой желудок.

Сердце подскочило в горло и зачастило, торопясь, словно пылкий любовник на свидание. Пирожок выпал из похолодевшей ладони, подхваченный ловкой рукой Бина:

― Что не так, Командир? Вы словно призрака увидели…

Я смотрел на встревоженных ребят безумным взглядом:

― Заканчивайте давиться этой отравой, быстро вперёд ― умрите, но разыщите повозку, в которую мне пришлось лезть по пути сюда, на ней ещё не было украшений ― ни лент, ни цветов. А это странно на ярмарке, где каждый старается выделиться… Что вылупились? ― я уже орал, срывая голос, ― то, что мы ищем ― внутри. Этот стервец не просто так забрался туда, шевелитесь, я догоню…

Бин запихнул остатки пирожка в рот, а побледневший Газ, подражая мне, спрятал недоеденный пирог за пазуху:

― Не беспокойтесь, Командир ― мы разыщем повозку, площадь перекрыли для представления циркачей, заговорщикам придётся свернуть в переулок, а тот кончается тупиком. Я вырос в этих местах, никуда им не деться, из-под земли достанем, ― он дёрнул напарника за рукав, а через мгновение их и след простыл.

― Из этого мальчишки будет толк, да и конопатый ― не дурак. Хорошие ребята… ― я зачем-то раскрошил в ладони остатки пирога, отданные мне Бином. На душе было погано, хотя теперь не осталось сомнений, что всё сложится как надо… Из головы не выходил взгляд несчастного мальчишки, готового отдать жизнь ради банальной мести, или, всё-таки, справедливости?

Пришлось дать себе мысленную пощёчину:

― Болван, немедленно выкини эти глупости из головы: ты обязан спасти людей, это твой долг перед ними. И что по сравнению с этим жизнь одного запутавшегося ребёнка? Пыль, не стоящая внимания…

Потёр внезапно занывшую спину и, кряхтя, не торопясь, пошёл за новичками. Как и ожидалось, повозка уже ждала в переулке, правда, она оказалась пуста ― толстяк сбежал, бросив свои пожитки, среди которых обнаружилась карта с отмеченными местами запланированных поджогов. Все радовались этой несомненной удаче, и я, передав гонцу улики, собрался, наконец, вернуться в дом, в котором не был больше месяца, и где ждала своего Капитана красавица Айша…

Меня остановили раздавшиеся рядом топот ног и шумное дыхание, когда я ворчал на своих молодых подчинённых, собиравшихся присоединиться к гудящей толпе на представлении циркачей, вместо того, чтобы вернуться в казармы. Запыхавшийся посыльный преклонил передо мной колено, протягивая приказ Коменданта крепости. С тяжёлым сердцем развернул его, и, пробежав глазами, кивнул нарочному:

― Принято… ― после чего тот быстро затерялся в людской толчее.

Ухмыляясь, повернулся к забеспокоившимся новичкам:

― Что, детки, цирка захотелось? Того, что было утром, вам показалось мало, да? Ну так получите новое задание ― накаркали, мерзавцы. Что смотрите? Быстро закрыли рты, ноги в руки и бегом на пристань ― там прикончили иностранного Посла, и это в день, когда сам Император прибыл в наш прекрасный, чтоб его, город… Так что забудьте об ароматном вине, девчонках и наваристых похлёбках. Пока не найдём убийцу, не будет нам покоя…

Вмиг погрустневшие ребята послушно развернулись в сторону пристани, а я, прихрамывая и потирая больную руку, побрёл за ними, обречённо думая, что всё-таки лучше быть молодым. Ну его к демонам, этот проклятый опыт, не спасающий от хруста в спине и ломоты в суставах при первом же осеннем дожде. А ещё от начальника-идиота, не понимающего, как я истосковался по своей девушке и её изумительной мясной похлёбке…