Магия ответа

А ещё здесь были туалет и ванна, и по звонку колокольчика должен был приходить слуга, чтобы принести поесть. Вот только моё положение господина явно было спорным — прислуга не особо спешила на мой зов. Как они различали оттенки звона, кто из господ их зовёт, я не знал.

Мне же лучше. Подольше побуду один.

— Ух, жжёный пёс, — я с видимым облегчением опустился в горячую ванну.

Прыжки на ноге, пусть и с тростью, которую мне нашёл сердобольный Георгий, уже меня порядком измучили. Ночью не поспал, потом погоня…

Нет уж, следующий мой шаг будет со свежими силами, и максимально продуманным. Главное, чтоб Вепревы не сделали ход первыми.

Перед ванной стояло зеркальце, и я, протерев запотевшее стекло, рассматривал свою новенькую рожицу. Кожа розоватая, без единого следа ожога — как у младенца. Хотя шрам на щеке так и остался.

Брови и ресницы ещё не отросли, остатки волос на голове сбрили, но уже пробивается едва заметная седая щетинка. Да, целитель всё-таки оказался умелым.

Я посмотрел в карие глаза Василия и кивнул:

— Доверься мне. Интуиция ещё не подводила.

Меня клонило в сон, но я всё равно расслабился, откинувшись на спину и положив руки на края ванны. Снова постарался просветить своё тело.

Нижняя чакра так и закупорена, но меня интересует не она. Поток энергии ровный, проскальзывает дальше в тело. Здесь и вправду как будто полегче дышать, в этом замке.

Вспоминая, что я видел в телах оракулов, стал искать вторую чакру. Да, грёбаный насрать, не вижу!

От Василия прилетела эмоция уныния, и я стукнул кулаком по краю ванной.

— Соберись, тряпка. Вспомни про Корягу!

Это подействовало, и в тело хлынула злость. А злость — это энергия, хоть и неконтролируемая.

Так, ладно, нижнюю вижу, а вторую не вижу. Я только знаю, где она. А если выше посмотреть? Нет, не третью.

У оракулов развита четвёртая чакра, произвольно или интуитивно. И вся их магия мысли протекает оттуда… Ведь мой кокон откуда-то подпитывается, не может же быть, чтобы не было источника энергии.

И среди глухой тени, которую для меня представляло всё моё тело, я вдруг увидел серо-золотой отблеск в области солнечного сплетения. Она есть, она там!

— Да! — я хлопнул по ванной и даже выпрямился.

Но тут же зашипел от боли в ноге…

— Жжёный ты… Коряга хренова, я тебе это припомню, — мне пришлось снова откинуться, расположив ногу поудобнее.

Взгляд снова устремляется внутрь. Прыжки по мозгам оракулов дали явный результат — что-то в моём теле получило развитие, и мне надо было найти это «что-то».

Я всмотрелся в солнечное сплетение, пытаясь разглядеть четвёртую, оракульную чакру. В нашем корпусе псиоников её называли серой, несмотря на золотой оттенок. Средняя между белой небесной и чёрной земной, поэтому и серая.

А ведь у того паренька, который мухлевал в мензурке, она была намного чётче.

Тут снова проявилось золото в районе солнечного сплетения, но я не успел зацепиться взглядом. Слишком слабо.

Так, а если представить, что меня атакует оракул? Я улыбнулся — самовнушение всегда было моим коньком.

— Вася, про корягу забыл, — шепнул я, и получил новую порцию злости.

Пошла энергия, я представил сворачивающийся кокон. И тут снова мелькнуло золото, но отблеск сверкнул, будто грань изумруда, и лучик почему-то ушёл не вниз, а наверх, к голове.

Соскочил, как бы назвали у нас в корпусе псиоников. Боже, как давно это было, я уже забыл все азы учёбы.

Я округлил глаза, когда почуял в шее и затылке знакомое ощущение. Твою псину, это была псионика!

Не чужая, не этот бесполезный ручеёк, текущий через нижнюю закупоренную чакру. Это была моя собственная, чистая псионика!

— Моя! — я снова радостно выпрямился в ванной, не обращая внимания на боль.

Откинулся, подняв волну и выплеснув воду на пол.

— Да, жжёный пёс… Не жжёный ты, не жжёный, — у меня чуть слёзы не навернулись, то ли от боли, от ли от радости, — Не горелый.

— Ой, извините, господин принимает ванну? — послышался скромный голосок.

Я повернул голову.

Посреди комнаты стояла служанка. Как назло, блондинка, к которым я так был неравнодушен.

Одета в форму — короткое чёрное платьице, обтягивающее бёдра, белый фартук с кружевами. И на немаленькой груди нахально расстёгнуты аж пара пуговиц.

Моим ориентиром здесь оставался Василий, и его эмоции, которые вызывали в нём люди. Вот посмотришь на кого, типа того целителя Коряжного, и сразу понимаешь — говнюк, каких мало. Или тот боец Георгий из охраны Вепрева, двухметровый белобрысый… Вася почему-то его уважал, передавая и мне это чувство.

А эта служанка не вызывала никаких эмоций. Странно, ведь такая симпатичная. Уверен, что в этой роскоши Василий вполне мог и баловаться с прислугой.

Впрочем, усталость и сонливость делали мысли вялыми, и ни о каких развлечениях речи не шло. Но блондинка хороша…

Служанка стояла, скромно покручивая в руках метёлку. Она поняла, что не дождётся от меня никаких слов, и сказала:

— Господин магистр прислал меня узнать, не требуется ли вам что-нибудь?

Я стиснул зубы, сдержав раздражение. Так-то я бы хотел послать этого Вепрева куда подальше, с его заботой. И наподдать больной ногой прямо под его лунный зад.

А видение чакр уже улетучилось, и стало ясно, что мне теперь долго настраиваться на эту волну. Тем более, я скорее усну, чем достигну результата.

Но пустая злость моему делу не поможет. И, пока радость от небольшого успеха не улетучилась, я постарался улыбнуться как можно дружелюбнее.

— Очень тронут, юная… эээ…

— Вы не помните? — та удивилась, — Ах, да, господин предупреждал, что с памятью проблемы.

— И с болью, — кивнул я, — Передайте господину, что я был бы очень благодарен, если бы мне дали обезболивающее.

Служанка чуть удивилась.

— Обезболивающее?

— Да, и поскорее, — я ждал, когда она уже уйдёт.

Корячиться с покалеченной ногой, пытаясь вылезти из ванны, на виду у дамы? Тем более, блондинки? Нет уж, увольте.

А обезболивающее на самом деле было очень нужно для моего плана. Вепрев сам дал мне козырь в руки, и упускать такой шанс я не хотел.

Мой взгляд коснулся ножика на столике.

— А орехи у вас есть? — неожиданно спросил я, когда служанка уже почти вышла, — Говорят, они сил придают…

— Конечно, — та радостно ответила, — Сейчас скажу почистить.

— Нет, сам почищу, — как можно беззаботнее сказал я, — Щипцы-то, надеюсь, можно принести?

Служанка удивилась и этой просьбе, но пожала плечами и скрылась. Мне же оставалось только надеяться, что Вепреву моя просьба не покажется странной.

Глава 4. Безумный

Это идиотизм… А без моей псионики это вдвойне идиотизм.

Я смотрел на острозаточенный нож, лежащий передо мной на чистой тряпице. Щипцы для колки орехов оказались довольно массивными, но других не было.

Только что я прокалил инструменты в камине. Из простыни нарезал бинты, прокипятил их в ковшике из-под орехов. Для того, чтобы потом наложить шину, открутил стойку у балдахина над кроватью.

Рядом лежала коробочка с таблетками обезболивающего. Служанка по имени Аглая сказала, что их можно не только пить, но и втирать порошок туда, где болит. Порошок, кстати, уже был заготовлен мной в стаканчике.

Бедро болело, и я уже попробовал втереть в кожу небольшое количество толчёной таблетки. Сначала неимоверно жгло, но потом и вправду становилось легче.

Аглая перед этим принесла мне новую одежду, но я попросил ещё и иголку с ниткой. Естественно, она порывалась помочь «что-то мне зашить», мы долго спорили, но теперь на тряпице лежали прокипячённые нитки и иголка.

Теперь самое сложное. Мне требовалось самому себе провести операцию. Сломать заново кость, удалить ненужные осколки, поставить правильно.

Это невозможно для обычного человека. Если б я был действующим псиоником, то всё было бы реально.