Страница 1 из 12
Анатолий М атвиенко
Ракет ное утро России
Пролог . Последний бой черноморского линкора
Линейный корабль «Великий Февраль» шёл к Батуму. Чёрное море было удивительно пустынным – ни рыбацких шхун, ни пароходов. Даже малых лодок не наблюдалось между строем эскадры и далёким кавказским берегом на траверзе левого борта.
- Попрятались все, гражданин адмирал, - доложил один из вахтенных офицеров, опустив бинокль. – Противник не обнаружен. Прикажете поднять баллон?
Разведывательный гидроплан на флагмане не значился. Для наилучшего обзора полагалось запустить обсервационный аэростат, на флоте непопулярный.
- Отставить! – вице-адмирал Баженов поймал вопросительный взгляд капитана линкора и снизошёл до объяснений. – Мало того, что дымим до турецкого берега, так баллоном покажем: встречайте-с, господа османы, извольте готовить тёплый приём.
Командующий эскадрой постарался не заметить горящий нетерпением взор подполковника Погосяна. По мере приближения к противнику этот выскочка, совершенно неуместный сухопутный артиллерист на боевом корабле, раздражал Баженова больше и больше. Его длинный нос норовил влезть в каждый уголок, в картавом говоре слышались хозяйские нотки. Адмирал предвкушал момент, когда ракетные этажерки, заменившие на флагмане три башни главного калибра, потерпят фиаско. Тогда он, морской волк императорской закваски, выполнит задачу проверенными средствами, как и долженствует в российском флоте, а не с помощью сомнительного изобретения. Но до поры был вынужден терпеть: на собранные армянами деньги спешно достроен линкор, наречённый при закладке «Император Николай Первый».
Странный сепаратный мир с кайзером, подписанный главой Российской Директории генералом Корниловым, оставил державу без крупного флота. Дредноуты серии «Севастополь», оба корабля типа «Императрица Мария», а также все «измаилы» были проданы Германии; опустевшая казна вновь узнала, что такое живое золото, столь необходимое для истерзанной страны. Османы не присоединились к мирному договору, ограничившись перемирием, и тотчас нарушили его, когда последние русские корабли ушли в Босфор под флагами германского Флота открытого моря, чтоб дать бой англичанам у Эгейских берегов. Турки, чьи претензии росли без удержу по мере ослабления России, замахивались на всё Закавказье до Каспия с его богатыми нефтяными полями и родственным мусульманским населением. Турецкая армия захватила обе вершины Арарата, пусть не важные стратегически, но ценные для армян.
Османская кампания на Кавказе и слухи о несравненной магометанской жестокости к армянам заставили их умолять Корнилова не идти на уступки, выгнать турок с Кавказа, как случалось не раз. Деньги на достройку «Великого Февраля» горцы собирали по-русски, всем миром, как из Араратской долины, так из диаспоры. Без Черноморского флота Кавказ не вернуть; османские лёгкие крейсера шныряли вдоль Крыма, напрочь убив каботажное судоходство.
Беда в том, что основное достоинство российских линкоров – двенадцатидюймовые орудия главного калибра – в военные годы не было никакой возможности купить за любые деньги. Российские заводчики находились в узде германских подрядов, связанные кабальными кайзеровскими контрактами, британцы и французы даже слышать не хотели о продаже пушек Российской Директории после «удара в спину» в октябре семнадцатого. Известная армянская изворотливость позволила оснастить «Февраль» лишь тремя орудиями. Их стволы буквально были украдены из Петрограда, послужив причиной изрядного международного скандала.
С переделками корабль утратил солидный облик черноморского дредноута. Единственная массивная башня главного калибра украсила поднятый бак, придав профилю «Февраля» вид эсминца-переростка. Меж дымовыми трубами кустари-самоучки из команды Погосяна установили чудные решётчатые конструкции, будто бы львиная доля верхней палубы была отведена под сушку матросского исподнего.
Опытовые стрельбы близ Севастополя ни в малейшей степени не вдохновили моряков. Ракетные снаряды, выделанные из совершенной чепухи – тонкостенных труб разного сечения, боевой части с болтами и железными обрезками вместо шрапнели, летали вразнобой и удручающе близко. В море такое, с позволения сказать, оружие, – не страшнее рогатки.
Но у Баженова и командующего Кавказским фронтом Юзефовича не оставалось другого выбора. Вице-адмирал взялся бы вести в море корабль с фейерверочными шутихами, лишь бы три его двенадцатидюймовки оказались не дальше пятнадцати миль от осман. Тогда нехристи вспомнят и Чесму, и бриг «Меркурий». Дикие дивизии литовского татарина Юзефовича, не уступающие туркам в азиатской свирепости, перекроют пути и перевалы в горах. Лишённая снабжения по морю, армия Нури-паши Киллигиля дрогнет и откатится к линии фронта семнадцатого года, за Карс.
Близость к Батуму выдали пароходные дымки. То ли ещё будет, если османы подчинят всё Закавказье! К Чёрному морю потянутся от Каспия железнодорожные систерны с нефтью. Армяне донесли: новые хозяева Батума строят третий мол для швартовки танкеров, мечтая забрать себе всю довоенную добычу и продажу чёрной крови земли… Не бывать такому!
Линейный корабль разнёс бы в пыль порт и суда на рейде с десяти миль. Но четверть стволов главного калибра и прискорбно малый запас выстрелов в носовом погребе вынудили адмирала приблизиться к самому входу в бухту.
- Сколько вам надобно дистанции до берега, гражданин подполковник?
- Никак не больше версты, гражданин адмирал, - ответствовал сухопутный, чем заслужил очередную порцию язвительных взглядов: только армейский «сапог» называет на море расстояния вёрстами, где приняты мили и кабельтовы.
- Вы отдаёте себе отчёт, гражданин Погосян, что близ входа в бухту могут быть мины? И что береговым батареям «Февраль» подставит борт, напрашиваясь на трёпку? Настоятельно советую: одумайтесь. Если нас атакуют османские миноносцы, их дистанция торпедного залпа окажется как раз для ваших… гм… хлопушек, там себя и проявите, дай Бог.
- Никак нет, гражданин адмирал! – от волнения смуглое лицо Погосяна побелело, короткие чёрные усики встали дыбом над вывернутой верхней губой. – Приказом гражданина Верховного вам вменено в обязанность всячески способствовать…
- Потрудитесь не напоминать мне о моих обязанностях, подполковник, - прервал его Баженов. – Подумайте сами – если наш поход обернётся конфузом, сколько дней потратят турки, чтобы взять Эривань? Одну неделю? Или, Бог даст, две продержитесь?
Адмирал, увенчанный сединами под белоснежной фуражкой, с худым морщинистым лицом, обветренным за годы, проведённые вдали от берегов, был окружён своими – флотскими офицерами-единомышленниками. Низенький курчавый армянин в зелёной пехотной форме стоял на мостике изгоем. Но продолжал гнуть ту же линию и добился требуемого.
- Что ж… Извольте. Я не намерен отказываться от взятых обязательств, - Баженов обернулся к капитану броненосца. – Гражданин адмирал! Приказываю описать циркуляцию на дистанции семь кабельтовых от входа в бухту Батума. Крейсерам эскадры держаться не ближе двух миль.
Пока от мостика до боевых постов неслась россыпь команд, превращающих мирно шедший корабль в изготовившегося к броску зверя, марсовый увидел чёрную точку в небе, а вскоре услышал отчётливый стрёкот аэропланного моторчика. Стало быть – враг предупреждён.
Погосян смылся с мостика к своим ракетчикам, и атмосфера тотчас разрядилась. Нервозность от принятия нелепого плана менее давила на моряков в отсутствие инициатора авантюры.
- К чёрту на рога лезем, Иван Антонович! – шепнул капитан.
Баженов вздёрнул голову. И лично для него, и для Черноморского флота приближался момент истины. С того рокового часа, когда в Босфоре скрылись два последних русских линкора и три додредноутных броненосца, впервые на врага идёт эскадра с линейным кораблём во главе. Коль удастся раскидать батумский муравейник, одно это уже вернёт России преимущество в Причерноморье. Встреча с «Гебеном» нежелательна – турецкий линейный крейсер германской постройки был бы удобной мишенью, обладай «Великий Февраль» всеми башнями главного калибра, сейчас огневой перевес явно на стороне осман. Вот лоханки полегче, типа «Хамидие» - желанная добыча, но вряд ли турки отважатся на атаку эскадры малыми силами. Адмирал отчётливо сознавал: восемнадцатый год должен стать вершиной или крахом его заканчивающейся военной карьеры.