Страница 15 из 18
– Хорошо, я подумаю обо всем… – Алена застыла в секундном раздумье. – Может, мне с братом прийти? Ему сможете погадать?
– Брату? Ну давай попробуем. Зови его. Ему-то точно стоит тараканов из головы вытравить. Таро вам разложу.
Прощальная седая улыбка заиграла на лице мастера карточного гадания, всегда припасенного напоследок козырем в рукаве.
– Хорошо. До свидания. Сколько я вам должна?
Алена расстегнула полосатую сумочку и потянулась к купюрам серьезного номинала стройными пальцами.
– Нисколько. Ступай.
Бабушка как будто сняла серьезную маску – улыбка преобразила ее лицо: морщинки разгладились, глаза заблестели крапинками карих искр, седина заиграла пепельными переливами. И только правая рука осталась старой, чуть распухшей и отталкивающе синей.
– Хорошо. До свидания!
Алена, всегда по-деловому стоящая на своем – «сделал услугу – получи плату», решила просто оставить деньги где-то среди прижимистых теней прихожей, когда нанесет визит в следующий раз.
– Пока! – бабушка, преисполненная теплоты и добра, махнула «молодой» рукой.
– Я провожу, – предложил возникший в дверях зала Вова. – Как настоящий белый офицер. А потом застрелюсь из-за неловкой ситуации с твоим падением.
– Пусть проводит, ты пока слаба. Это пройдет через десять минут, – напутствовала бабушка. – Мне можно верить. Вовану – через раз. Вот съешь конфетку, когда окажешься на улице.
На обертке конфеты, протянутой бабой Томой, среди лесной дремучей чащи мчались верхом на огромном волке красавица Аленушка и удалой Царевич.
– Хорошо, – деликатно улыбалась Алена, скромное угощение приняв.
Бабушка ушла в зал, шаркая подошвами домашних тапочек, и включила телевизор, а Алена медлила, остановившись в тускловатой, матовой прихожей, уже защелкнув застежки на туфлях, выглядевших светящимся сокровищем в затхлой пещере постхрущевской эпохи. Алена засмотрелась на мятую футболку, брошенную на пуфике в коридоре.
– А вот и белый кролик, – кивнула она. На черной футболке красовался плейбоевский кроль.
– Нет. Это не твой, – Вова поднял футболку и растянул изображение, как пиратский флаг. – Это просто бабушкина футболка. Нужно найти другого. Хотя хорошо, что ты помнишь об этом. Это самый простой и короткий путь.
Сонная дверь отворилась, ребята вышли из квартиры согласно правилам этикета. Лестничная клетка дышала окном настежь. Молчала перегоревшая лампочка. Откуда-то снизу раздалось гоготание малолетних жителей, облепивших ступени нижних этажей. Подозрительная этика вечерних подъездов.
Палец нажал на круглую кнопку, кабину для перемещений сверху вниз к появлению призвав. Надменная машина взбунтовалась против воли человека – лифт не приехал.
– Пойдем пешочком, тут лифт часто ломается.
Алена, вздохнув, согласилась.
– Бабушка рассказала, что ты интересно проводишь время, – сказала Алена, рассматривая юный росчерк иероглифов на стене.
Она шла впереди по ступеням лестницы вниз, подвесив тонкий намек в воздухе позади себя. Вова подхватил его.
– Очень интересно. Увлекательно и разносторонне. И что, посоветовала со мной тусануть?
Вова шел сзади, посматривая за грациозными движениями стройных голых Алениных ног и покачивающимся в темноте парусом платья.
– Что-то вроде.
– Ну как будет интересный и безопасный случай, я тебя позову.
– А бывают небезопасные? – неподдельно заинтересовалась Алена.
– Ты не поверишь, – со знанием дела утверждал Вова.
– Ладно. Вот мой номер.
Алена протянула Вове глянцевую визитку, шелково приятную наощупь, с золотым переливом фона и номером телефона с семью семерками в конце.
– Вальпургиева, – артистично прочел вслух Вова. – Вот и буква «В». Годная фамилия. Отсюда и Вальпа.
– Ага, – Алена подмигнула, обходя замолчавшую юную компанию, рассевшуюся на прохладных ступенях и по привычке пивные бутылки попрятавшую.
Молодые люди вышли из подъезда. Коты отчаянно дрались под машинами, алкаши во дворе смеялись, матерились и падали, Луна смотрела на все снисходительно, аккуратно сбивая мачты антенн на крышах засыпающих домов. Из окна стоящего неподалеку автомобиля, оккупированного другой юной компанией, доносилась музыка: «В ее снах слезы и свет, ее песня одна строка…»
Вова проводил Алену до ее мерседеса, подчеркнуто плохо припаркованного между тернистыми кустарниками. Над крышей его нависала уютная крона волнительного клена. Бормотали спящие листья. Мелодично напевали цикады. И сердце лета тихо шептало о.
– Зачем тебе все это? – с тонким сомнением в голосе спросил Вова на прощание.
– Хочу разобраться, – многозначно ответила Алена.
В ее словах читалась насыщенная объемными, практически осязаемыми образами безысходная усталость от чего-то.
– С чем?
– Ты же медиум, ты знаешь.
– Женский разум слишком сложен и противоречив даже для медиумов, – Вова пожал плечами.
– Хочу понять, что идет не так и как это исправить. У меня чувство, что жизнь теряет краски, а я слабею. Я не понимаю, что происходит. И с каждым днем все хуже и хуже. Врачи ничего не находят, а меня как будто что-то медленно душит и убивает, иссушает меня, высасывает из меня жизнь.
Красивый голос Алены наполнился обидной, мучительной безысходностью.
– Понял. Но будь осторожна с бабушкиными подковерными играми, она, как и все женщины, коварна.
– Приму к сведению, – искристо усмехнулась заочному комплименту Алена, извлекла конфету из упаковки и закинула ее тающую половину меж белоснежных зубов.
– А самое главное, знай меру. Копаясь в себе, можно выкопать яму, из которой потом не сможешь выбраться. Пока.
– Благодарю за инструктаж. Пока-пока, – прожевав сласть, произнесла Алена.
Она села в мерседес с тремя семерками в номере, по-братски обнятых буквами «ЕКХ», и умчалась в ночь.
7
Брат, вернувшись домой, застал Алену стоящей на высокой матово-алюминиевой стремянке, водруженной на высокое высокомерное каменное крыльцо. Молоток был ловко запрятан за кованный, оплетенный изящными металлическими изваяниями козырек, а гвоздь вбит под самую шляпку, свое присутствие тем самым умело сокрыв.
– Что ты делаешь? – застыл в оголтелой растерянности Алекс, оказавшись не в состоянии увязать образ сестры с минимальным ручным трудом. – Ты умеешь пользоваться стремянкой?!
– Хочу твой портрет повесить над входом, – ничтоже сумняшеся, заявила спустившаяся Алена.
– А если серьезно?
Пристальный взгляд брата давал понять, что опираться на ложь глупо, поэтому Алена соорудила полуправду:
– Я была у предсказательницы, она посоветовала повесить подкову над входом, чтобы беды дом стороной обходили. Вот примеряла.
– Что?! Ты опять по этим бабкам ходишь?! Да, блядь, Алена, ну не смешно уже. Что ты хочешь узнать? Давай я сам тебе погадаю?! – брат в сердцах схватил сестру за руку и нарочито выпучил глаза в ее ладонь, едва они вошли в дом. – О! Вижу: выйдешь замуж за принца, будет сто детей и умрете в один день от оргазма!
– Надеюсь, не со всей сотней детей сразу, – улыбчивая Алена одернула руку прочь. – Я хочу, чтобы ты со мной сходил в следующий раз.
– Я не ебанутый ходить по съехавшим бабкам. Они просто разводилы. Походишь так, походишь, а там уже и дом на нее перепишешь, – шипел неутомимый обхаиватель идеализма Алекс.
– Она даже денег не берет, – фыркнула наотмашь Алена.
– Это пока. Подожди.
Брат, разувшись и войдя в просторную залу, сел в удобное кожаное кресло, богато обитое красным деревом, и закурил тонкую ментоловую сигарету, чем выводил из себя сестру и саму громадную гостиную с ее бесконечно высокими, ослепительно белыми потолками. Он, конечно, не забыл об этом, вдохновенно продолжив тираду:
– Вотрется к тебе в доверие так, легкой халявкой и левыми россказнями… Я тебе сейчас по дыму сигареты погадаю. Смотри. Так… Так… Я чувствую, – брат, закрыв глаза и сделав дурацкий голос, умело пародирующий предсказательниц, вытянул перед собой руки, – уехать хочешь ты. Боль в сердце затаила. Отпустить обиды и потери прошлого тебе следует. Ссору с близким человеком вижу. Но все будет хорошо. Научись прощать и отпускать. Тогда найдешь свой путь… – брат замер в кресле, закинув ноги в позу лотоса. – И перепиши на меня все имущество, – быстро протараторил он, наигранно закашляв фразу.