Страница 10 из 18
«Вау…»
Юля прислала еще сотню сообщений, смакующих, подавившись слюной, свежайшую сплетню и пищащих от восторга и восхищения закрытыми скобочками, но Алена перестала читать, начиная с третьего. Вместо этого она следовала по улицам и проспектам города вместе с причудливой фотомашиной. Клубы, бары, рестораны, лофты, дома друзей и знакомых… Сколько приятных, теплых воспоминаний, сколько веселья и куража – стены их ломились от нетривиальной событийности минувших дней и ночей. И все же… Что-то не так. Препарируя каждый момент, Алена ощущала среди обнаженных эмоций и широких спецэффектов отсутствие чего-то важного, того, чего раньше не было, того, в чем она раньше не нуждалась.
Прокатившись по памятным местам, она вбила адрес своей улицы. Проехалась по ее архитектурной выверенной мелодичности: чистый асфальт, облагороженные тротуары, ухоженные дворы, подстриженные кустарники. А вот и дом, милый дом – шикарный, просторный особняк, воцарившийся на внушительной территории, сокрытой от посторонних глаз могучим забором, – фотомашине, как и всем чужим взглядам, не нужно видеть, что внутри. Ни синей широты бассейна, ни бани в отдельном доме, ни просторного гаража на четыре элитарных автомарки (две из которых почти всегда стояли без движения), ни эксклюзивных бильярдных столов из массива дуба в подвале, ни винного шкафа с коллекционными винами, ни мебели премиум сортов дерева и кожи, ни ультрамодных гаджетов системы «умный дом», ни пресловутого антиквариата, ни…
На фото в интернет-картах Алена увидела человека, стоящего у ворот их дома, – бледно-зеленая панама, надвинутая на самые глаза, небольшой рюкзак за спиной, безвкусная серая рубашка в большую клетку и странные шорты с множеством карманов. Алена узнала его, несмотря на вымазанное мозаикой лицо, это был Леня. В их с братом компании он был известен под прозвищем Курьер – за денежное вознаграждение он добывал и привозил разного рода приятные для души и тела вещества.
Кое-что смутило Алену – Леня стоял в странной, неестественной позе, ссутулившись и сильно задрав голову вверх, как будто в обреченной попытке силился заглянуть за ворота. Его пальцы при этом были сильно оттопырены, а руки максимально напряжены – излишне возбужденные мышцы с вплетениями вздутых жил подчеркивали нездоровую телесную реакцию, бросающуюся в глаза даже на фото со слабым разрешением.
«Что этому дураку здесь нужно?» – нервно подумалось Алене. Плавное движение компьютерной мыши переместило ракурс – Леня бесследно исчез.
4
– Да господи боже ж мой, – изумилась Алена, не сразу узнав Вову. – Ты за мной шпионишь, что ли?
Они встретились на стройплощадке элитного жилого комплекса у синего вагончика прорабской: мелкозернистый песок под ногами, клубящиеся вихры строительной пыли, отрывистые трели перфораторов и отбойных молотков, задушевно матерящиеся электрики, запустившие руки по локти в подстанцию, вальяжно курящая бригада дорожников, сидя наблюдавших, как один тощий паренек, явный новичок, дает команды умелому экскаваторщику, выдирающему старый, еще советский бордюр из полотна разбитой дороги филигранной работой огромного ковша.
Вова приподнял угнетенную каску на вспотевший лоб. Делегация риелторов чинно проследовала к выходу, Алена задержалась.
– Этот же вопрос я хочу задать тебе.
Вова так же лихо сузил личные границы до «ты», пустотелый формализм отбросив, и хлопнул по карманам потрепанных рабочих штанов в поисках пачки сигарет – левый карман податливо изогнул спину, подсказав, где прячутся белые гильзы, заправленные сизым отравляющим, но крайне приятным дымом.
Алена ловко поправила красное короткое вульгарное платье с серьезным декольте, формы упруго подчеркнув. Рабочие со всей стройки, не стесняясь, пялили глаза на ее длинные голые ноги, пошло пробегались по четко очерченным изгибам ее тела, надолго останавливаясь на гипнотизирующем взгляд вырезе, бегло поднимали взор на лицо, теряли фокус и тут же снова возвращались в манящую глубину декольте. Алену же это вожделенное созерцание совершенно не смущало – наоборот, она считала, что раз уж ты родилась розой, будь бодра донести свою красоту до каждого черствого сердца, и пусть оно оттает, ведь только живые сердца способны на хорошие поступки. И пусть эти простые, суровые мужичища смотрят на нее, на их хрупкую противоположность, и пусть их ожившие сердца щемит от красоты.
– Тебя брат мой нанял, а ты типа мегаработник и всегда там, где я?
– Че? – невероятно недовольная гримаса на лице Вовы ответила на вопрос лучше любых слов.
– Да я шучу, – легким движением отмахнулась Алена, хотя вполне допускала, что это очередной идиотический розыгрыш брата.
Алекс часто устраивал ей разного рода проверки на «вшивость», чаще употребляя термин «шкурность», в котором «больше смысла». Последний раз, в сочельник со снегами и растопленным вертепом, он подговорил своего приятеля заморских кровей предстать перед сестрой в роли миллионера с широкими материальными жестами, стилизованными под прилив нежных чувств, с целью соблазнить ее и доказать, что все девушки падки на деньги. Но приятель плохо отыграл свою роль, а деньги и их производные Алену волновали мало. И срывающий покровы план Алекса претерпел фиаско.
«А сейчас, видимо, роль миллионера возложена на паренька из трущоб», – Алена оценивающе пробежалась по внешнему виду Вовы.
– Ты… Мы же можем на ты? – задала вопрос с заранее заложенным ответом Алена, задним числом пытаясь соблюсти этикет.
– Угу, – коротко кивнул Вова, заложив зажигалку в пачку сигарет, которую, в свою очередь, поглотила прорезь рта кармана.
– Ты сменил работу? Здесь платят чуть больше нуля?
Алена улыбалась, вспомнив о двойном «нет». Она придумала дурацкий стишок в тот день: «Вов, привет. Что за секрет с двойным нет? Ну что за бред. Нет на нет – это да. Балда. Парам-парам-па…» (В этом месте рифмовочные способности Алены закончились.)
– Нет. Просто у меня три работы, – ответил уставший, загорелый Вова, выдув полупрозрачные волокна дыма вверх.
Загар Алены, отлитый из бронзового солнца островного курорта, что «подальше отсюда», примерился к Вовиному – «что ж, вполне недурно».
– А зачем три? – очень искренне удивилась она, в уме пытаясь растянуть сутки на три восьмичасовых рабочих дня. Получилось.
– Я хочу стать миллионером. Миллионером из трущоб. В лотерею мне не везет, поэтому так. А ты здесь какими судьбами?
Вова смотрел Алене строго в глаза, ни разу не опустившись ниже.
– Суеверными как раз, – мигнула длинными ресницами Алена, аккуратно смутившись от совпадения своих мыслей и Вовиных слов. – Квартирку присматриваю. В доме надоело жить, с ним мороки много. А ты типа… строитель? Видишь, судьба знала, что я буду покупать квартиру в этом доме, а ты строил ее для меня, и вот мы снова встретились.
Она беглым взглядом прошлась по внешнему виду Вовы: уставшая оранжевая каска с привязанным к ней «шахтерским» фонариком венчала голову, пыльный, закатанный рукав синей измученной робы смахнул грязный потек пота со лба, а разодранные перчатки на бронзовых руках, исполосованных белыми, не загорающими ниточками шрамов, почему-то отождествились у Алены с американскими бездомными, греющими руки у горящих мусорных баков.
– Ох, уж эта судьба-злодейка.
– Ладно, я вижу, что юмор сейчас не очень уместен. Особенно про судьбу.
Алена улыбалась, но все же скрестила руки на груди. Точнее под. И притягательный вырез стал еще более заметен. Послышались разносторонние томные охи, кто-то из работников, споткнувшись, упал.
– Юмор всегда уместен, – Вова тяжело затянулся сигаретой, представив, что курит тлеющее июльское небо, застывшее в расплавленной полумиражной латуни полудня. – Особенно жизненный.
– Неужели? – Алена перевела руки на бока, а льстящий настроению летний ветерок набросил несколько тонких прядей ей на лицо.
– Знаешь, у жизни очень скверное чувство юмора. Но если ты не будешь смеяться над ее шутками – тебе пиздец.