Страница 6 из 21
Друзей у меня почти не было, зато была куча знакомых, через которых я устроился сначала на подработку по проверке научных статей на предмет поиска обычных языковых описок и ошибок, а потом мне начали доверять поиск и фактических ошибок – и я даже относительно неплохо с этим справлялся, как мог, конечно. А потом кто-то заказал мне полное переписывание статьи, и вот я стал писать работы за нерадивых студиозусов. Такой своеобразный формат обучения мне понравился, и я бы так дальше наверно и продолжил жить, узнавать новое и зарабатывать, если бы не один случай.
Однажды мне досталась творческая работа для аспиранта по ксенозоологии – описать животное, которое могло бы существовать на другой планете, причем включить его в биогеоценоз, а это означало, придумав его, не забыть описать, где и как оно живет, чем питается, кого боится, как размножается.
Я подключил фантазию, полазил по инфосети, вспомнил свои познания в мифологии – ну и содрал почти подчистую мантикору у древних греков. Только сделал ее инсектоидного типа и на кремнийорганической основе. Описал джунгли, где она может жить – а где еще жить полунасекомой тварюшке? – ее повадки, брачные игры, исключительную ползучесть, бронированность и ядовитость, а потом разошелся и придумал ей теплокровную пару – ложную скорпикору, мимикрирующую под скорпикору настоящую, чтоб не обижали те, для кого она по зубам.
А спустя месяц я узнаю, что открыта новая экзопланета, и первые пробы и снимки, что оттуда приехали, намекали на то, чего не может быть – кремнийорганическую жизнь, причем высокоразвитую. Нет, вроде как разумных существ ученые не обещали, но сам факт случайного совпадения вольного полета моей буйной фантазии и слухов вокруг нового мира меня взбудоражил чрезвычайно. Я тут же начал хотеть туда попасть, всеми правдами и неправдами. А вдруг я и остальное тоже угадал? Мне позарез требовалось это проверить, причем срочно!
И вообще, я написал работы для чертовой прорвы лентяев, лоботрясов и спиногрызов, которые сейчас вполне себе уважаемые молодые ученые, и ладно, когда мои статьи, дипломы или даже книги выходили под чужими именами, но тут… я, может, всю жизнь мечтал, чтобы новый вид животных моим именем назвали, а тут такая шикарная возможность, а я не при делах. Я чуть не сдался и не написал аспиранту Салливану с просьбой включить в статью и мое имя как соавтора, но засомневался. Вот куда я полезу, недоучка, человек без диплома?
Так что высовываться и вякать про себя я не собирался, понимая, что ситуация что для меня, что для ученого щекотливая, прямо скажем. Да и в общем моя работа для многих оказалась камнем преткновения. Так, иногда мне даже предъявляли претензии, мол, это из-за тебя и таких как ты у нас наука не развивается. Накупили дипломов. Я, разумеется, бесился и возражал: еще ни один из моих дипломников не напортачил в своей сфере деятельности. Потому что я же за них не учился, диплом не защищал и работу не работал, я просто помогал перевести накопленную информацию в связный текст наукообразного вида. И все! А наука плохо развивается, потому что почти век с экологическим кризисом воевали, гравитацию и космос покоряли и социальным мироустройством занимались, не до того было, и я уж точно тут ни при чем.
А с Салливаном, как и со многими другими заказчиками, ситуация была вполне понятная – вечная занятость. Конечно, он мог сделать статью и сам, не обязательно надо было ко мне обращаться. Но откуда перспективному аспиранту-ксенозоологу взять время на выполнение эссе на уровне «поди, придумай задание для школьной олимпиады по биологии»? Тем более, скоро, может быть, первые животные с новой планеты приедут, и его, времени в смысле, совсем у человека не будет. Моя незримая помощь оказалась неоценима, вот только со мной эта теневая деятельность сыграла злую шутку – что с того, что я оказался прав? Салливан мое эссе порядком переделал, и с него отличный старт получит, а я… что ж, пригожусь еще где-нибудь.
Так что свои надежды я запихнул в глубину души, только иногда в кругу друзей, особенно когда после переизбытка возлияний доходило до душевных излияний, нет-нет да и шутил о том, что так хотел бы в другом мире побывать, что один практически под себя создал. И вот сидим мы с Димычем, давнишним моим знакомым, как водится, на самом что ни на есть лобном месте любой посиделки – на кухне, и я жалуюсь ему на свое неуемное любопытство, на злополучное эссе и на неистребимое стремление высунуть нос в космос и еще чуточку подальше, что так мешает мне нормально жить.
– А когда это было? – Димыч с интересом уставился на меня и задымил очередным модным экологичным устройством для курильщиков.
– Да вот месяца два или три назад я этому красавцу эссе наваял, а месяц назад новую потенциальную колонию презентовали. – Я подпер голову рукой, как заправская Аленушка на бережку реки, где она Иванушку своего потеряла, и грустно посмотрел на бокал с вином. Из комнаты рядом раздавались взрывы хохота – народ с азартом играл то ли в «Крокодила», то ли еще во что-то.
– Да-а-а, ситуевина. – Димыч затянулся, пыхнул, и продолжил: – А если ты заявишь о соавторстве?
– Да ну как и, главное, зачем? Я Салливана не заменю на его месте, я ж недоучка, ты знаешь, а то, что я один раз что-то там угадал, никакого значения не имеет.
На кухню кто-то зашел, но мы были чересчур увлечены беседой, чтобы обратить на него внимание, сюда и так регулярно забегали – то покурить, то поговорить, то в холодильнике порыться, то чистую чашку взять для новоприбывшего.
Я даже чуть-чуть пожалел, что предоставил свою нерезиновую норку под квартирник на три десятка человек, еле уместившихся в довольно просторной гостиной, особенно, когда представил, какая мне предстоит завтра уборка. Но зато сегодня было весело, мне помогали с организацией, каждый приходящий что-то приносил, и в целом обстановка складывалась спокойная и позитивная.
– Но ведь право автора не отчуждаемо? – Димыч все никак не мог взять в толк, почему я страдаю тихо в уголочке, а не громко якаю про кремнийорганику и скорпикору на каждом углу. – В СМИ можно обратиться, на кафедру…
– Димыч, вот представь. Ты в своей засекреченной конторе написал новую программу. Красивую, полезную, не знаю, о чем, например, о влиянии геомагнитных излучений на паучков. Допустим, они чувствуют колебания геомагнитного поля в своей местности, и плетут чуть-чуть другую паутину, чтобы она была прочнее или более мелкоячеистая. И вот твоя программа анализирует, как сегодня паучок паутину сплел, и выдает прогноз на ближайшие сутки о геомагнитной обстановке в конкретной местности, причем на порядок точнее, чем в утренней сводке погоды. Или возле геомагнитной локальной аномалии паучки паутину плетут по-другому, и твоя программа может сразу сказать – о, тут вот руда с железом залегает, – я отхлебнул еще глоток вина из тонкостенного бокала, и продолжил. – Работал ты над ней, старался, отдал руководству, зарплату получил. А через месяц оп – и она у всех на смарте стоит. И ты такой ходишь и думаешь – ну как так-то? А претензии предъявить и некому. Тебе техзадание давали? Давали. Ты творчески подошел к работе, да, дело твое, но это просто работа. Так и со скорпикорой, точнее, с ложной скорпикорой. Мне дали параметры задания, я его сделал, гонорар получил. И если я пойду качать права, то ничего хорошего не выйдет ни для Салливана, ни для меня. Для него, думаю, ты и так понимаешь – это потеря репутации, гранта, а может, и места в аспирантуре. А для меня – потеря моей рабочей репутации, возврат денег за хорошо сделанную работу, которой я горжусь, хоть и втихую, а в перспективе – чистка морды свежеотломанным кирпичом.
– Эк ты хватил. Не, тут другое… И, кстати, почему ложная?
– А я изначально про ложную писал, только там Салливан часть выкинул, часть изменил… И вообще, может, там нет никаких скорпикор, не знают же еще. Все-таки чудес в нашей жизни не всегда дождешься, – и я весело подмигнул Димычу своим кошачьим глазом.
– Извините, меня, пожалуйста, что я, не будучи знаком, позволяю себе… но предмет вашей ученой беседы настолько интересен, что… – внезапно в разговор вклинился мужчина в летах с тронутыми сединой волосами.