Доказательство Канта

– Я должен был хотя бы подумать! – на ученого жалко было смотреть, он готов был себя сгрызть за допущенную ошибку. – Хотя… я же конструировал основной узел производства нанитов на электротонической основе, а дихлофос всего лишь блокирует нормальную работу ацетилхолинэстеразы, это никак… Стоп. А вы мне само средство не привезли?

– Конечно, привез. – Я выложил перед ним на стол яркий аэрозольный баллончик, слегка подъеденный ржавчиной. Явно лежал у тетушки в заначке с давнишних времен. Тайвин тут же схватил упаковку и принялся, сосредоточенно нахмурившись, вчитываться в ее состав.

– Пиретрины, – удовлетворенно кивнул он. – Так я и думал. Блокируют передачу электроимпульса. Это уже проще. Вот подлость, потребителям нравится звонкое словечко, а производителям и плевать, фосфорный там инсектицид по факту, на основе хлора или вообще циклопропановые эфиры, как тут, покупают-то все равно дихлофос. Не возражаете, если я займусь работой?

– Нет, если вы мне подпишете акт о списании штрафов в счет гранта по испытаниям безопасности купола.

– Что? Вы этим вредителям предлагаете еще и грант выдать? А что-нибудь поперек у них не треснет? – поинтересовался уязвленный гений, на скулах которого медленно разгорались алые пятна – признак надвигающейся бури.

Кажется, мне пора…

– Но вам же это поможет, правда? Значит, мы можем себе позволить такой финт ушами, – миролюбиво заметил я. Тайвин поморщился.

– Выраженьица у вас… Ладно, подпишу. Еще что хорошего сегодня случилось?

– Еще тот розовый куст за три недели вырос. Вам не кажется, что это ненормально? – я выложил перед ним на стол тетушкины черенки и счел свой долг перед наукой на сегодня выполненным: – Я могу идти?

– Идите, идите, куст я ботаникам отдам и почвоведам, пусть поработают. – махнул на меня рукой ученый и обратил все внимание на баллончик с дихлофосом, а я пошел к себе.

Среди моих подчиненных, обитавших через коридор от ученых, царило оживленное веселье. По центру просторного светлого офиса на основной переговорный стол взгромоздилась Макс и вещала что-то, вызывавшее взрывы гомерического хохота.

– О, а вот и герой дня! – ко мне подскочил Али, первопроходец с характерным профилем и еле заметным сопутствующим акцентом выходца откуда-то с соплеменных моему Девятому, Московскому, мегалополису гор. – Макс, давай сначала!

Та хихикнула в кулачок и, оглядевшись, переспросила:

– Все согласны?

Ребята закивали, и я невольно заулыбался, предвкушая хохму.

– Так вот. Чез, я тебя поздравляю!

– С чем?

– Ты внебрачный сын руководителя колонии!

Я, давя улыбку, поинтересовался:

– А он об этом хотя бы знает?

– Конечно, нет!

Понятно, пока я ходил к Тайвину, моя, так сказать, правая рука сбегала к аналитикам и собрала про меня порцию свежих сплетен. Я представил себе «радостное» лицо полковника Вернера, который всегда меня недолюбливал, и хмыкнул.

– И кто ж сообщит ему прекрасную весть об отцовстве?

– Твоя задница, конечно! – прыснула Макс, и мы по ее примеру расселись по столам и пару минут с удовольствием обсуждали на каком месте этой моей выдающейся части тела и какой формы должно быть родимое пятно, чтоб меня официально усыновили.

– Так. А еще что говорят? – полюбопытствовал я.

– Что ты дал совершенно неприличных размеров взятку за свою должность, и за тебя все делаем на самом деле мы, а ты так, лицо фирмы, так сказать. А, да, ты андроид, потому что тебя не подкупишь, и вообще, слишком ты правильный и справедливый, люди такими не бывают. Еще говорят, что у нас тут свальный грех и единое семейство с тобой во главе… Из менее безобидного – что у тебя есть муж, которого ты держишь дома в подвале и никому не показываешь. – На этом моменте Макс заинтересованно покосилась на меня и аккуратным движением заправила выбившуюся прядку волос за ухо.

Я фыркнул.

– Ну-ну. Андроид и свальный грех – это мощно! А вот когда это я успел себе под жилым блоком подвал выкопать, интересно мне знать? А мужа у меня отродясь не было, я давно и прочно женат.

– На ком? – с еле заметной ухмылкой спросил Роман.

– На работе, конечно, – с важным видом пояснил я. Ребята в ответ заулыбались. Тема семьи среди нас была неприкосновенным табу: работа на работе, дом – дома.

На этой оптимистичной ноте к нам незаметно подкрался шеф, и мы дисциплинированно поспрыгивали со столов, готовые к указаниям.

– А еще мне самолично рассказывали, что вы, Честер, продали душу дьяволу. Поэтому у вас и Корпуса получается все как по маслу.

Ребята расслабились, посыпались отдельные смешки. Я же в изумлении поднял брови и помотал головой.

– Быть того не может. Серьезно? Кому-то завидно, что ли, что меня аж нечистому сосватали?

– Серьезно. И, вполне может быть, вскоре вам придется столкнуться с такой… позицией.

Я поскучнел, памятуя об одной из заявок. Да, сопровождение первопроходцами экспедиций за защитный купол – часть быта и жизни колонии, но кто сказал, что мы одинаково охотно ходим со всеми подряд?

– Не самая радужная перспектива, хочу заметить.

– И я о том же, – отметил шеф. – Но неотвратимая.

– Я понял. – Я подал знак, бойцы разошлись по своим местам, а я пошел к себе в кабинет планировать экспедицию с геологами.

Интересная у меня все-таки работа – и не ученый, и не военный, не то предводитель отважных могучих рейнджеров, не то главный заводила в компании таких же ушибленных на голову энтузиастов.

Человечество успело освоить к середине двадцать третьего века пять пригодных для жизни миров, но все они, в отличие от Шестого, были так или иначе похожи на родную Землю, на Пятом вон даже кошки водились, правда, о четырех ушах. И колонизация предыдущих пяти экзопланет принципиально не отличалась от освоения диких земель на Земле в стародавние времена составления карт и великих открытий.

А вот Шестой оказался орешком покрепче, и тогда было принято решение создать команду первопроходцев, то есть нас. И главной нашей задачей стало досконально изучить все опасности и возможности нового мира, и подготовить площадку для его постепенной колонизации.

А я до сих пор отчаянно изумлялся, кто вообще меня пустил на ответственную руководящую должность и даже дал под мое разгильдяйское управление пятнадцать первопроходцев высшего уровня подготовки. Началось все с моей скромной персоны – точнее, разумеется, не лично с меня, а с моей статьи. Точнее, не совсем моей…

Интерлюдия 1. Начало начал

Стремление моих родителей отдать мне бразды правления и обеспечить самостоятельностью с малых лет, вышло и мне, и им немного боком. Я привык доводить до конца только те дела, которые мне приходились по душе, а от остальных отказывался. А поскольку рос я в искренней любви к науке, природе и жизни человеческой, и оказался созданием с повышенной пытливостью, любопытством и стремлением узнавать новое, то мне не удавалось больше нескольких лет уделять внимание чему-то определенному. Мне всегда хотелось обнять весь родной мир, заглянуть в каждый его уголок и восхититься неизведанным, а потом слетать в еще пять миров по очереди, и проделать все то же самое.

Но эта непоседливость вкупе с хорошо развитой интуицией, которой я всегда втайне гордился, не давала мне нормально вписываться в рамки общества с его требованиями не скакать по верхам наук, а спокойно и последовательно получить образование и найти место в жизни, что категорически претило всему моему естеству. Так я с грехом пополам закончил музыкальную школу, начал и бросил два высших образования, посещал великое множество разных секций и кружков, но нигде надолго не задерживался.

Не только потому, что чувствовал себя не на своем месте, но и потому, что периодически натыкался на уважаемых академиков с потрясающей чушью в голове. А поскольку я категорически глупость не переносил на вид, вкус, цвет, запах и слова, то физически не мог заставить себя уважать степенного ученого мужа, который сегодня нам рассказывал основы цитологии, а завтра – про то, как в подземном бункере выращивают генномодифицированные помидоры, чтобы потом с их помощью понизить общий уровень интеллекта на планете и ввести режим интеллектуальной плутократии. Мне казалось, что в этот момент понижается градус интеллекта непосредственно в аудитории. Это приводило к досадным войнам с ветряными мельницами, где я ожидаемо проигрывал, но промолчать по молодой глупости все равно не мог. Умению отделить заблуждения человека от его знаний и полезных навыков, что я мог бы от него получить, я научился глубоко потом. Так я в итоге к совершеннолетию оказался гордым обладателем кучки разных грамот и поощрений, двух справок с перечнем предметов, которые я смог спокойно и относительно глубоко изучить, и совершенно раздолбайского характера.