Приют для миллионера

Глава 24

Лучше бы меня не прощали. Это как ткнуть котенка мордой туда, где не должно быть его следов, а затем оставить на пригретой груди.

Мартин проглотил мою выходку. Закрыл глаза на подлую измену у него под носом. Даже пытался быть идеальным, но это закончилось провалом.
Росс активно продолжал делать вид, что ничего не произошло. Утро, секс, обед, одиночество, вечер, тоска, ночь, секс. Затем все повторялось.

Ночью я как обычно просыпаюсь от его прикосновений, жадных и настойчивых. Снова ловлю нотки знакомого женского парфюма, который перебивает даже привычный мужской одеколон вперемешку с запахом алкоголя.

Росс хватается за подол пеньюара и задирает его до самой груди. Я не сопротивляюсь — бесполезно. Это своего рода привычка: он приходит и берет меня, когда ему заблагорассудится. Но меня это лишь заводит, несмотря на то, что между нами огромная пропасть из обид, недосказанности и злости. А моя измена, как вишенка на испорченном торте.

Я признаюсь себе, что лишь в эти несколько минут после секса, он со мной по-настоящему. Могу гладить его и заглядывать в глаза, в которые еще не вернулась ярость. Всего несколько минут, пока он отходит от близости.

Росс улыбается, не находя на мне трусиков. Я перестала надевать их после вечернего душа, потому что Мартин рвет их каждую ночь.

— Сегодня на тебе будет это, — он протягивает мне знакомый клочок ткани.

Я узнаю свое белье, которое осталось у Элиота в кармане. Росс мстит, топчется на моем мелком предательстве, заставляя помнить, как я с ним обошлась.

Он не дожидается моей реакции, а надевает красное кружево на меня сам. Даже в темной комнате я вижу, как горят его глаза. Нет, прощением меня все же не наградили, только создали видимость. Меня наказывают, медленно и изощренно, заставляя испытывать стыд за нас обоих.

Мартин сдвигает трусики в сторону и пристраивается между моих бедер. Перехватывает ноги под коленями и фиксирует, разведя их максимально широко. Раскрывает для себя полностью, до напряжения, до боли в связках.

Росс входит резко, обжигая меня внутри собой. Толчок, еще один. Грубо, до жалобных всхлипов.
Мартин двигается жестко, с силой, в отчаянной попытке перебить запах другого мужчины, который его преследует.

Он кончает мне на бедра, которые бьет мелкой дрожью от того, что напрочь затекли в таком положении.

— Ничего не было, слышишь? — рычит Росс мне на ухо. — Ничего. Не. Было.

Старается убедить самого себя, наложить запрет даже на мысли об этом.

— Мальвина тоже спит с разными мужчинами или она твоя личная подстилка?

— Так это была месть, Эйва?

— О, нет. Это чувства.

Мартин приподнимается на локтях и всматривается в мое лицо, вспыхивая по-новой:
— К нему?

— Может и так.

— Так мы будем трахать тебя по очереди? Или можно сразу обоим?

— Ты даже не Сток, ты хуже. Своеобразный, жестокий и злопамятный, — цитирую Элиота.

— Я рад, что Элиот это понимает. Теперь у вас два весла и пробитая лодка. Гребите, Эйва, что есть сил. Может, куда-нибудь и причалите.

Росс перекатывается на другую половину кровати, подминая под себя подушку, и закрывает глаза.
Ночью он несколько раз зовет меня по имени, пока я, потеряв сон, наблюдаю за ним.

Все стало сложно настолько, что понимание не приходит вообще. Его нет сейчас и не будет потом, если кто-то не остановится и не поставит точку.

Я спускаюсь на кухню и в полумраке неожиданно нахожу знакомую фигуру. Подхожу ближе, чтобы удостовериться, что это точно он.

Мы не виделись ровно неделю, с того самого дня. Я терзала себя догадками, какая участь настигла его, но увидев сейчас меня отпустило.

На нем ни царапины, не считая ссадину на скуле, которая почти прошла. Да, я разглядела его, все, что было доступно.

— Элиот, — шепчу, боясь, что нас могут услышать.

— Все в порядке, — он делает шаг назад.

Я порываюсь сократить расстояние, но Элиот осекает меня:
— Ты только навредишь себе.

— Что произошло?

— В доме была прослушка. Он слышал.

Росс даже не догадался, он просто слышал. Летел на максимальной скорости, лишь бы закончить это как можно скорее. Значит, цирк начался еще до его появления. Он мог бы вылить все с порога, но он разыграл. Удостоверился, подогрев свою злость.

— Ты жалеешь?

— Нет, Эйва. Отмотай все назад и я бы повторил. Ему я сказал также.

Один удар. Только один. За предательство, за посягательство на чужое. Росс превзошел самого себя в номинации «человек-неожиданность».

— Ну что за блядство? — Мартин обрушивается, как снег на голову, заставляя вздрогнуть. — В моем же доме.

Тот же надменный тон, который режет слух. Он обжигает, вынуждая слышать только его, концентрировать свое внимание на нарочитом пренебрежении.

— Возьмешь ее еще раз, Элиот? Прям на моем обеденном столе. Он прочнее и точно выдержит ваши утехи.

Мартин подходит к бару, достает бутылку виски и наполняет стакан ровно на четверть.

— Кстати, на ней те же трусики, но разница в том, что она только что вылезла из-под меня.

— Прекращай, Мартин, — огрызается Элиот.

— Чтоб к утру вас здесь не было. Бегите, пока я не передумал.

Перемены в настроении и интонациях Мартина привычны, но удивляют каждый раз, когда он подходит к черте. Жалит с разных сторон, чтобы не осталось целого, только кусочки и части, которые сложно будет собрать.

— Вот это благородство, Росс. Что, даже морду не набьешь мне?

Я цепляю Элиота за руку, пытаясь сдвинуть с места, но у меня, конечно же, ничего не выходит.

— Что ты делаешь? — шепчу начальнику охраны, ощущая, как сковывает страх.

Мартин истерично закатывается от смеха:
— За кого, Элиот? За потаскуху? — переводит взгляд на меня. — Чертовски красивую потаскуху.

Он опустошает содержимое стакана одним глотком, а затем добавляет еще.

Желваки мгновенно оживают на щеках начальника охраны. Ему хочется затеять драку, но он умеет себя контролировать.

— Иди переоденься, Эйва. Мы уходим.

В полном замешательстве я инстинктивно бреду в сторону спальни, выполняя просьбу Элиота. И, кажется, я даже не понимаю, что делаю.
Слова Росса оглушили меня. В глубине души мне же хотелось сбежать, и теперь, когда меня отпускают, кинув омерзительное напутствие, мне хочется остаться. Но сделать себе этого я не позволю.

Собирать оказывается нечего, мне почему-то ничего не нужно.
Я меняю белье и натягиваю первое попавшееся платье. Бордовые трусики швыряю на постель. Пусть остаются с Россом и напоминают ему о том, что мы оба натворили.

Элиот ждет меня у входной двери, облокотившись одной рукой о стену. Прохожу через гостиную, цепляя взглядом часть кухни, где все еще стоит Мартин. Он опрокидывает бутылку, замечая, как я следую в Элиотом.
Я не должна уходить, но все запуталась, чтобы задержаться хоть на минуту.

Как только дверь за нами захлопывается, нас догоняет звук бьющегося стекла. Я замедляю шаг, но Элиот не позволяет остановиться, подталкивает вперед, чувствуя мои сомнения.

Все не так. Все идет совершенно не так. Ломается и ломает меня, ломает остальных. Круг из негативных эмоций и последствий неверных решений замкнулся, надавливая на самые болевые точки.