Страница 63 из 102
— Не важно, товарищ командир, расстояние больше пятисот метров и броня толстая, сплошные рикошеты. Вот один подожгли. Так с двадцати патронов. Сейчас пробуем второй, только результат не лучше, — И только он это сказал, как обгадившийся в танке, не иначе, командир дал команду механику водителю драпать. У того желудок и нервы не крепче, он не пятиться начал, а рванул вперёд и стал разворачиваться. Бабах. Ох, громко-то как, и башня летит в воздух. Подставили слабозащищённый и менее покатый борт, и зажигательная пуля от ПТРС пробила его и попала в боекомплект.
— Ура! — все вместе обниматься полезли.
Брехт со всеми пообнимался, а потом остановил красноармейцев.
— Так, орлы, закончили плясать. Там выкатили четыре пушки, огонь переносим на них. А вы, — повернулся к снайперам, как только прислуга побежит, огонь на поражение.
— Есть! — вот дай людям пострелять! Ничего другого и не надо. За уши не оттащишь.
Бах. Бах. Заработали звонко противотанковые ружья, а следом и Арисаки защёлкали.
Брехт приник к оптическому прицелу. До пушек было чуть более пятисот метров. Сразу попадать начали, здесь брони и нет ни какой. Потому, несколько пуль и орудие валится на землю, японцы порскнули, как тараканы и стали падать. Жаль мало снайперов взял. Сам прицелился и попал, кажется, в офицера, по крайней мере, он катаной размахивал. И тут карабин качнулся, и Брехт краем глаза зацепил что-то на сопке, что была главной на том берегу. Названия у неё либо нет, либо наши картографы не знали. Просто отмечено «высота 242».
Теперь уже сознательно туда навёл прицел. Сперва не заметил, и уже собрался вернуться к охоте, как опять уловил движение.
— Лапенков и Тёточкин, смотрите на склоне сопки, отставить японцев мочить.
Опять пробежал по склону взглядом. Отложил карабин и взялся за бинокль. Ага, вон вы где, господа, притаились.
— Ребята на склоне западном видите камень. Там время от времени, что-то мелькает. Фуражки офицерские, вроде. Давайте туда постреляем.
— Есть. Ага, вижу, — первым обрадовал Лапенков Владимир.
— Огонь! — и сам пару обойм туда высадил. И побежали зелёные мундиры по склону, не выдержали обстрела. Метров семьсот до этого склона. На пределе дальности. Вот оказывается карабин не всегда лучше полноразмерной винтовки.
— Есть один, — радостно воскликнул Тёточкин.
— И у меня! — откликнулся Лапенков.
— Всё, товарищ командир батальона, ушли гады из зоны видимости, — констатировал очевидное через минуту Лапенков. Три поражения. Один ваш.
— Мой, так мой. Молодцы. Генералы были не иначе. Видели, медали на солнце поблёскивали.
— Я даже аксельбанты на своём видел. Точно генералы, — подтвердил Тёточкин.
И не знали, что один из погибших командующий Квантунской армией генерал Уэда Кэнкити.
Пока охотились на генералов ворошиловские стрелки, противотанкисты с батареей справились. И только Брехт хотел их похвалить, как кто-то из них выстрелил очередной раз, и бабахнуло так, что уши заложило. А это же в пятистах метрах.
Свиридов, ты чего натворил, — вытрясая вату из ушей, погрозил пальцем стрелку Иван Яковлевич.
— А там чуть в сторонке, товарищ командир, бугорок был подозрительный, вот я в него и стрельнул. Понятно теперь. Сеткой снарядные ящики прикрыли. Замаскировали. А знатно бабахнуло, да товарищ командир? — и улыбка до ушей на веснушчатой рязанской физиономии.
— Не буду спорить. Молодец! Если будут требовать списки на награждение, то ты, считай, в них уже попал. Правда, молодец. Сообразил.
— Воздух!!! — ну, не всё коту масленица.
— Так ребята, бегом к окопам. Ружья здесь оставьте, только на песок не бросайте, вещь капризная, потом заклинит в самый ответственный момент.
— А если…
— Ни каких если, сейчас собьём и снова выйдем на охоту на бандерлогов.