Страница 22 из 102
Если кто-то думает, что Брехт, как и все генералы, готовился к прошлой войне, то совершенно напрасно. Не был Иван Яковлевич генералом. Две шпалы у него в петлицах — это нечто между майором и подполковником будущим. Всё дело в том, что через несколько месяцев, когда в СССР введут звания, то старшим командирам не повезёт. Капитан это одна шпала, майор две, а три шпалы уже сразу полковник. Четырёх не будет, а дальше один ромб. И звания не придумают. Постесняются вводить генеральские звания и будут всякие комбриги, комкоры, комдивы и командармы разных рангов.
Ну, а так как генералом Брехт не был, то готовился он не к прошлой войне, а к будущей, причём настолько далёкой от 1935 года, что и дожить до этой будущей войны нет ни какого шанса.
Война должна быть гибридной. Звучит непонятно. На деле не так сложно. Тупо подготовить снайперов и перестрелять несколько сотен японцев — это хорошо. Однако гораздо лучше посеять в рядах японцев ужас, чтобы не силой отодвинуть границу до реки Туманная, а чтобы пришли и сами предложили. Итак — ужас. Придумал один ход нетрадиционный Иван Яковлевич. Еле успел. Готовился же к Хасанскому инциденту в 1938 году, а тут на три года раньше. Из трёх спланированных сюжетов успел воплотить только один.
Началось почти два года назад. В городе Спасск-Дальний открыли в клубе железнодорожников кинозал. Возить красноармейцев за десять километров в город удовольствие дорогое. Бойцов много, а автомобилей мало. Вот Брехт и пошёл к заведующему клубом, чтобы договориться об аренде проекционного аппарата, колонок и оператора на взаимовыгодной основе. Пришёл, пинком дверь в кабинет открыл. Нет, не борзый до безумия. Смешной случай вышел. Пришёл, постучал. А там вопль:
— Помогите, ради бога, помогите! — в дверь с той стороны тоже тарабанят.
— Случилось что, товарищ? — поинтересовался.
Там за дверь два голоса возопили:
— Откройте дверь, пожалуйста, у нас ключ сломался.
Брехт попробовал дверь плечом. Нет, не поддаётся, умели раньше строить. Не современные — из бумаги. Пошёл искать слесаря или ещё кого, топор нужен, дверь отжать. Ни одного человека не нашёл, как и топора, нашёл кочергу и попытался её засунуть. Хрена с два.
— Будем вышибать, — сообщил невидимым собеседникам и попросил их на всякий случай отойти от двери. После третьего удара косяк не выдержал и поддался немного. После пятого, треснул и дверь распахнулась. В кабинете на потёртом кожаном диванчике сидели два индивида. Мужской индивид был евреем, о чем и табличка не двери сообщала. Кац И. С. «С.», наверное, Соломонович. Шапка кучерявых частично седых волос говорила, что табличка не врёт. Рядом сидела девушка в вязаной кофточке, одетой шиворот-навыворот. Ага. Понятно, чего они закрывались. Блудят на рабочем месте. Эх, Соломонович, Соломонович. Бог он есть и блудней наказывает.
— Спасибо вам, товарищ военный. Только что теперь с дверью делать? — ну, точно Соломонович.
— Не переживайте, товарищ Кац, пришлю я вам плотника. Только прежде давайте вопрос один порешаем, — и Иван Яковлевич рассказал о своей задумке крутить солдатикам кино прямо в части.
— С радостью вам помог бы… — товарищ Кац потупился.
— Но?
— Но киномеханика забирают в армию, я уж по-всякому военкома уговаривал, чтобы Андрей хотя бы смену подготовил, а тот ни в какую. — Соломонович картинно развёл руками, блондиночка в шиворотной кофточке состроила грустную рожицу. Блондиночка была молодая, сухая и остроносая. Две тощие косички её не красили. Так себе вкус у Соломоныча.
— А кинопроектор-то в армию не забирают?
— Нет, но киномеханика второго нет. Я в Хабаровск отправил заявку, сказали, вот будет весной выпуск в техникуме, тогда пришлют. Наверное.
— Ладно, товарищ, Кац, сидите здесь. Через пару часов плотника пришлю.
Отправил Иван Яковлевич в часть ГАЗон за плотником, а сам пошёл в военкомат. Военкома он знал. Хороший дядька, герой, можно сказать, гражданской войны. Одна рука. Вторую с белоказаками потерял. Отрубили в пылу конной сечи. Одна рука и одна шпала в петлице. Максимов Дмитрий Иванович.
Легко договорился о том, что Андрей Тимофеевич Пирогов будет служить в отдельном батальоне. Сразу и забрал. Пока ехали вечером в часть, разговорились. Брехт с усмешкой поинтересовался, не надоело чужие фильмы показывать свой, мол, снять нет желания.
— Это же учиться надо в Москве, — скуксился Андрейка.
Вот тут Брехту и пришла идея о «Психологической войне».
— А ты, Андрей, кого из режиссёров знаешь?
— Эйзенштейна Сергея Михайловича. Он преподаёт сейчас в киноинституте, возглавил кафедру режиссуры.
— Откуда? — что-то там плохо ведь с Эйзенштейном. Сталин его не любит, чуть не силком приволокли того из Мексики по прямому приказу Вождя.
— Так я поступал в прошлом году.
— Ясно. Завтра поедешь в Москву, Найдёшь там Сергея Михайловича и передашь от меня письмо. Он должен за несколько месяцев научить тебя искусству оператора. Хочешь стать оператором?
— Конечно.
Отправил. Письмо простое: всего несколько слов: «Товарищ Эйзенштейн, научите этого юношу снимать кино. Это оплата вашего труда. Срок три месяца». А ещё в конверте двадцать тысяч рублей. Это зарплата великого режиссёра за три года. На этом траты не заканчивались. Три месяца жить там, в столице нужно Андрейке и питаться, и ещё купить кинокамеру хорошую и плёнку и всё, что необходимо для проявки плёнки. Одним словом это обошлось ещё в тридцать тысяч. Дорого стоит гибридная война. Но …