Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 22 из 31

– Тутам, мне, пожалуй, лучше пойти к себе. Хозяйка, наверное, совсем потеряла меня.

– Не уходи, апа,  –  в один голос попросили девочки.  –  Вместе спать будем.

– А я расскажу тебе сказку про царевича с серебряными руками и золотыми ногтями,  –  сказала одна из них.

– Выходит, у тебя здесь есть жильё? В таком случае, дело другое,  –  сказала ханум.

Отец добавил:

– Ваша апа придёт к завтраку. А вы встанете пораньше и пожарите к завтраку перемячи.

Взрослые о чём-то поговорили вполголоса и, пожелав спокойной ночи, вышли.

Девочки проводили сестру до ворот.

Мадам Марика действительно ждала Загиду. Она была встревожена, когда девушка не пришла обедать. Но увидев её в соседском саду, где она с татарской семьёй, смеясь, распивала чаи, успокоилась. Загида пропадала у соседей до полуночи. Мадам ждала её, тараща слипавшиеся глаза, чтобы узнать, что она там делала так долго.

Как только в дверях появилась Загида, прекрасная и свежая, похожая на только что распустившийся цветок, мадам Марика кинулась к ней с вопросами:

– Что же это с тобой, девушка? Ты напугала меня. Что случилось?

– Ничего не случилось, просто я нашла своего отца и познакомилась с его семьёй. Весь день пробыла с ними. Если бы ты знала, какой обаятельный у меня отец! А сестрёнки  –  просто ангелочки! И ханум на редкость внимательная и умная дама. Мне очень, очень повезло, мадам Марика!

– Ещё бы,  –  заметила та.  –  Как тут не радоваться, когда отец нашёлся? Маме сообщи, пусть тоже порадуется.

По лицу девушки пробежала тень.

– Нет, мадам, ей этого не надо знать. Мама в разводе с отцом. Мне с малых лет твердили: «Отец твой умер». А он жив-здоров. Оказалось, у меня много замечательных родственников. Пожалуйста, будь осторожна, не проговорись маме. Другим тоже ничего не говори, ладно?  –  попросила Загида.

– Ну, если не хочешь, не скажу,  –  пообещала мадам, а сама подумала: «Завтра будет что рассказать соседке Джамиле!». Она так радовалась, заранее предвкушая удовольствие, что проснулась окончательно.

Загида, напевая, пошла к себе. Ещё раз бросив взгляд на сад, она, счастливая, нырнула в постель.

Девчушки, засыпая, говорили о сестре, строили догадки, отчего это она не приходила к ним раньше.

Родители так же были заняты разговором о Загиде. Отцу дочь очень понравилась. Ханум тоже нашла её воспитанной и скромной.

– Как ты думаешь,  –  обратилась она к мужу,  –  не мать ли прислала её к нам?

– Нет, нет! Мать пока ничего не знает. Дочь объяснила мне, что узнала о нас случайно. У неё очень непростые отношения с матерью. Вдаваться в подробности я не стал… Мне кажется, у Загиды есть проблема с одеждой и прочими вещами.

– Верно. Завтра же поедем с тобой в Стамбул и купим ей всё необходимое. Но ведь мы не знаем, в чём она нуждается. Я хочу сделать подарок от себя, куплю ей золотые часы,  –  сказала Хадича-ханум.

– А мне что купить?  –  спросил он.

– Девушка, слава Аллаху, совсем большая. Невеста. Что, если купить ей что-нибудь из украшений? Помню, мы от отца всегда ждали такие подарки. Кольцо, например? Серьги?

– Конечно, конечно,  –  откликнулся он,  –  так и поступлю. Только ей, наверное, одежда нужна  –  платье, пальто, ещё какие-то вещи?

– В первую очередь, по-моему, надо купить ей несколько шёлковых комбинаций. Я заметила, что бельё у неё не очень хорошее.

Супруги так и решили: на другой же день отправятся в Стамбул за покупками. Размышляя о дочери, инженер долго не мог уснуть. Он забылся сном лишь на рассвете, когда уже запели петухи.

Загида открыла глаза. Солнце было уже довольно высоко. Отражаясь в зеркале, оно рассыпало ослепительные лучи. После крепкого безмятежного сна девушка чувствовала себя отлично: голова ясная, тело крепкое, настроение бодрое. Ей было так же хорошо, когда она сдала экзамены на аттестат зрелости. Но сегодня на душе было ещё светлей и радостней. Она с наслаждением потянулась в постели. Перед ней открывались поразительные перспективы!

Ей ещё очень много чего нужно рассказать отцу, объяснить. Загида принялась обдумывать, о чём будет говорить с ним сегодня. Непременно нужно узнать, что думает он по поводу её желания учиться в университете. Что скажет, когда узнает о намерении матери выдать её за ненавистного Лутфи-бея?

Она пребывала в мечтах и тревогах, когда услышала внизу какую-то возню. Не успела она подумать, кто бы это мог быть, как в открытую дверь друг за другом вбежали её сестрёнки. Они обняли её и быстро-быстро начали целовать.

– Вставай, апа! Чай готов, эни испекла для тебя казанские перемячи.

Загида приласкала девочек.

– Ладно, родные мои, сладкие, я сейчас, умоюсь только. Идите к маме, чтобы она не волновалась. А ати встал уже?



Загида впервые употребила это непривычное слово. Оно вдруг показалось ей таким близким и значительным.

– Скорее поднимайся, апа! Не задерживайся!  –  сказали дети и убежали.

Самовар уже занимал своё почётное место, когда подоспела Загида  –  в самый раз. Гульчачак поставила чашку с чаем перед отцом, перед мамой и перед сестрой  –  всё в той же последовательности. Загида с интересом разглядывала у себя в тарелке диковинное кушанье. Хадича-ханум объяснила:

– Это любимое блюдо вашего отца. Он ест его по утрам. Будь осторожна, перемячи внутри горячие. Если хочешь, можешь добавить немного уксуса, а не хочешь, ешь просто так. Только не спеши.

Загида посмотрела на чай.

– Всё очень горячее,  –  предупредил отец.  –  Может, ты кофе предпочитаешь? Если хочешь, пей, только к этому блюду он не подходит. Давайте, дети, скажем «бисмилла»,  –  проговорил он и принялся за перемяч с катыком.

Ханум ела перемяч с уксусом… Старший мальчик ел, обжигаясь, и отправил в рот друг за другом три перемяча.

Загида приправила перемяч катыком. Обожглась чуть-чуть, но катык, как справный стамбульский пожарный, вовремя потушил огонь. Перемяч просто таял во рту. Превосходное кушанье! Второй и третий она поела с катыком, а потом без катыка и уксуса, прихлёбывая чай, как это делал отец.

Загида ела без всякого смущения, не отставая от других. Выпила несколько чашек чая, и нисколько не вспотела, не почувствовала тяжести. После двух чашек предложила Сююм:

– Давай я буду жарить перемячи, а ты садись и пей чай.

– Нет,  –  сказала ханум,  –  ты гостья у нас. Придёт время, будешь жарить и ты. Ну как, понравилось тебе угощение?

– Очень вкусно, ну просто очень!

– Апам, ты впервые ешь это?  –  спросила Гульчачак.

– Да, Гульчачак,  –  ответила Загида.

Девочка посмотрела на неё недоверчиво.

– Как, у вас не готовят перемячи даже во время праздников?

– Апа твоя выросла в Стамбуле, а там не умеют готовить мучные блюда,  –  пояснила ханум.

Отец сказал:

– У нас в прежние времена перемячи готовили каждый день к утреннему чаю, особенно зимой. Без них не обходились ни богатые, ни бедные.

– Бей-атам,  –  обратилась Загида к отцу,  –  а где она, страна ваша?

– Разве ты не знаешь?  –  воскликнул старший мальчик Тимур.  –  А я знаю. О городе Казань слышала? Хочешь, покажу на карте?

Он принёс карту.

– Где такой город?  –  спросил Тимур.

– Вроде, припоминаю что-то…

– Вот, смотри, это река Идель, это город Астрахань, а вот и Казань. Это вот река Казанка. Деревня наша вот здесь. Правда, ати?

– Да, верно, сынок, там.

Загида взяла карту в руки и стала внимательно разглядывать.

– Там, наверное, очень холодно, бей-атам?

– Да, конечно, но дома там тёплые и хорошие, печи большие, одежда из меха. В такой не замёрзнешь.

Но вот чаепитие закончилось, все поднялись. Хадича-ханум сказала мужу:

– Вы с Загидой можете погулять. Думаю, вам хочется поговорить, ведь сказано ещё не всё. У нас же есть пока кое-какие дела.

– Ты права. Вчера мы проговорили целый день, а сегодня кажется, что по-прежнему ничего не знаем друг о друге.