Страница 50 из 58
Оставался только один вариант. Надеюсь, мой разум достаточно восстановился после создания бриллианта. Мысль, и прямо у моих ног пролегает трещина. Хорошо, что неведомые мне создатели поленились делать пирс особо толстым: стоило немного усилить давление, как мраморные плиты обрушились в воду, вздымая фонтаны брызг.
— Тебе, Море! Тебе, Террина! Тебе, Венеция!
Золотое кольцо, слегка разогнанное магией, взлетело над заливом и, освобождённое, с тихим плеском упало в воду.
— Свидетельствую!
— Свидетельствую!
Отлично. Теперь я — полноправная догаресса Новой Венеции. Остался лишь один маленький штрих к сегодняшнему дню, и можно отправляться во Дворец дожа и ложиться спать. Коты, оставившие свой пост у бриллианта, с важным видом шли следом за мной: пусть жители привыкают к тому, что отныне не только потомки обезьян заслуживают уважения.
— Граждане Светлейшей Сеньории! — Ну какой идиот додумался сделать эту лестницу золотой а не гранталловой? Такой динамик получился бы. А вместо этого приходится аккуратно усиливать волну, надеясь, что не перестараюсь и не оглохну в процессе. — Мы все до сих пор оплакиваем потерю Фредерике Моста — моего названного отца. Но с его смертью жизнь Новой Венеции не закончена! Мы с отцом планировали нечто очень важное, нечто, что улучшит жизнь каждого из вас! Нечто, что могу совершить только я!
Я понимаю, вы были не готовы к такой резкой смене правителя. Я понимаю вашу боль и растерянность! Знайте же: перед самой смертью Фредерике я поклялась ему защищать и оберегать Светлейшую Сеньорию, не жалея сил! И сейчас я повторяю перед вами эту клятву! Отныне жизнь моя и магия принадлежат Светлейшей Сеньории! Да будет так!
Толпа внизу взвыла от восторга! Я прекрасно видела, как люди вскидывают над головой кружки, из которых выплёскивается золотая и пурпурная жидкость; как на лицах сменяется гамма эмоций от горя до практически религиозного экстаза; как одни утирают выступившие на глазах слёзы, а другие обнимаются и целуются на радостях.
Я уже почти поднялась к дворцу, когда всеобщее ликование прекратилось. Два крика — отчаянный и горестный — слились в один, и над городом мгновенно повисла жуткая тишина.
Не раздумывая, я кинулась вниз, рассчитывая за время полёта понять, что произошло.
Оком бури оказался пятачок прямо под бриллиантом. За считанные секунды, потраченные на полёт, я разглядела и изломанное тело мальчишки лет десяти, и замершую у его тела женщину, похожую на мраморную статую, и стоящего рядом мужчину, пространство вокруг которого было настолько напряжено, что, кажется, звенело в слышимом человеку диапазоне. Наверное, родители. Но что же случилось с мальчишкой?
Я приземлилась так резко, что едва не ушибла ноги о брусчатку. Девушка лет шестнадцати, одной рукой гладящая по волосам скорбящую женщину, другой — сжимающая предплечье мужчины, тихо пояснила:
— Мой младший брат, Алонсо. Хотел посмотреть поближе ваш камень, догаресса. И не рассчитал.
Он упал меньше минуты назад. Надеюсь, мозг не успел умереть.
Я аккуратно подняла Алонсо в воздух и еле удержалась от крика: прямо под головой мальчика обнаружился крупный камень, покрытый кровью, жирным сероватым мозговым веществом и мелкими осколками костей. Смотреть на его затылок я даже не стала, опасаясь, что попросту не смогу использовать магию после того, как увижу рану. Вместо этого я постаралась воскресить перед глазами правильный внешний вид человеческого мозга, и окружающих его тканей и направить магию на восстановление этого состояния.
Несколько страшных мгновений ничего не происходило.
Затем короткие выцветшие ресницы мальчишки дрогнули, веки приподнялись и на меня взглянули ярко-голубые глаза.
— Кто ты? Я вижу, как ты сияешь ярче Солнца? Ты, наверное, Богиня?
Мальчишка говорил тихо, но каким-то чудом его услышали. И пространство вокруг меня наполнилось криками и шёпотом.
— Он жив.
— Он дышит.
— Он разговаривает!!
— Богиня!
— Посланница Богов!
— Дочь Солнца!
Я не успевала понять, кто что говорит, но общая мысль была ясна. С этого момента я больше не была догарессой в глазах жителей Новой Венеции.
Я стала их Богиней.
Прекрасно. С милостью Богини они уже знакомы, а через несколько дней познакомятся с гневом. И тогда гражданами Светлейшей Сеньории можно будет объявлять хоть ящеров со шмелями, хоть тихоходок.
[1] Самый большой и дорогой алмаз ювелирного типа в мире.
Из веры людской
— И пришлите ко мне Хлодвиге Либерте. — Отдав слугам распоряжения насчёт обустройства комнат для меня и Канделиуса с Шивой, я отправилась в библиотеку. Могли же здесь сохраниться хоть какие-то документы насчёт постройки Башни правды?
— Догаресса?
Хлодвиге явился быстро — я только-только приступила к изучению содержимого большого сундука с интригующей надписью «наставления».
— Наедине ты можешь обращаться ко мне по-прежнему. — Я повертела в руках кучу свитков, на которых болталась бирка «записки об ушедших в море бунтовщиках» и с сожалением отложила их.
— Моя повелительница, ты желала меня видеть?
И снова это странное выражение лица. Как понять: наша игра для него — нечто большее, чем способ приятно провести время, или Хлодвиге просто стремится занять самое лучшее место возле меня?
— Сегодня вечером я планирую уничтожить Башню правды. И, если получится, осмотреть корабль. Ты поможешь мне?
— Конечно. Ты уже придумала, как объяснить людям произошедшее?
Я медлила с ответом, перебирая свитки. Сказать сразу или пусть будет сюрпризом?
— Нам не понадобятся объяснения — люди придумают их сами. И, поверь, каждый венецианец сочтёт, что видел гнев Богов.
— Ты не хочешь быть просто догарессой. — Хлодвиге расслабленно стоял у стола, и я не ощущала усиленного напряжения пространства, но на всякий случай всё равно приготовилась к атаке.
— Я не являюсь только догарессой. Не станешь же ты оспаривать, что я на голову сильнее и умнее любого местного жителя? Чем тогда я, в самом деле, отличаюсь от Богини?
Я захлопнула сундук и лёгким усилием мысли отправила его под стеллаж.
Хлодвиге молчал.
Тогда я принялась изучать содержимое полки, сплошь заставленной огромными книгами в изукрашенных деревянных переплётах.
— Я не разбираюсь в богах, Светлана. Но я считаю, что это самое лучшее решение проблемы с ящерами, которое в принципе можно придумать.
Не совсем то, чего я ожидала. Но лучше, чем то, чего я боялась.
— Прекрасно. В полночь жду тебя на берегу моря у дворца Совета, ближе к Башне правды. На всякий случай возьми с собой несколько заряженных гранталловых вещей.
В библиотеке я провела весь день. Личные записи прошлых дожей и догаресс, отчёты о заседаниях Большого Совета, жалобы жителей и решения Совета Сорока — всё это было очень интересно, но, увы, отправлялось обратно на полки. Позже, я прочитаю всё это позже.
Искомое нашлось только к вечеру. Это был наспех сделанный на обрывке пергамента набросок: огромный овал в центре, двойное кольцо стен, выстроенные внутри них лестницы и коридоры. Оказывается, комнаты, в которых содержат пленников, находятся точно над кораблём, а пыточные застенки — в подвале, вырытом под ним.
Прекрасно, я могу ударить в самый центр крыши, и направить энергию по стенам. Уничтожить подвал будет немного сложнее и, возможно, рискованно для корабля. Жаль, жаль. Перспектива разнести в мелкую крошку место, в котором я пережила чуть ли не самые отвратительные моменты в моей жизни, очень сильно грела мне душу.
Вечером я приказала слугам принести ужин в комнату и не беспокоить меня до утра. Судя по тому благоговению, с которым начавший седеть мужчина и совсем юная девушка взирали на меня, приказание будет выполнено…
Но, на всякий случай, я сделала несколько приготовлений. Если кто-то решит заглянуть в мою спальню этой ночью, его ждёт незабываемое зрелище.