Страница 27 из 58
С десяток ящеров, из числа самых впечатлённых моей речью, кинулись вязать своего недавнего предводителя. Я ожидала, что воин будет сопротивляться, но нет — он лишь смотрел на меня своими лишёнными век глазами.
— Привяжите его к дереву и оставьте так на ночь. Казнь состоится утром — никто не должен умирать, не увидев Солнце в последний раз. Теперь же вымойтесь, поужинайте тем, что найдёте в домах, и что будет вам по вкусу, и выставьте караульных. Свободные от караула воины могут отдыхать.
Я величественно спешиласьи, не оглядываясь, пошла к ближайшему дому. Надеюсь, ящеры поймут, что это место занято мной. Надеюсь, они сообразят, что я предпочитаю жить в одиночестве. Потому что ещё минута, и тщательно сдерживаемая истерика вырвется из меня.
Мне удалось войти в дом, не выдав ящерам своей слабости. Я даже смогла закрыть за собой дверь. А потом осела на пол и разрыдалась.
— Света, там… — Протиснувшийся в домКанделиус замолчал, обнаружив меня, сидящую в прямо у входной двери. — Света, ты в порядке?
— Да, всё хорошо. Что там стряслось? — Я с трудом встала, радуясь, что сейчас ночь — не хотелось бы демонстрировать опухшее от слёз лицо воинам. С другой стороны, как они вообще поймут, что с ним что-то не так? Если я их друг от друга только по росту отличаю, где гарантия, что они лучше разбираются в людях?
— Там Балдассаро, с отрядом. Говорит, что его поймали в Гранталловой Долине, пытали, он всё рассказал, но попытался доказать подеста, что Доменике прав. В начале нашей атаки его освободили несколько десятков воинов, захотевшие присоединиться к Доменике. Возвращаться к армии он не стал — побоялся, что Доменике его сначала убьёт, потом подумает. Двинулся сюда, зная, что штурм Виадотте должен был начаться сегодня перед рассветом, хотел помочь и тем самым оправдаться.
— Ясно. Где он сейчас?
— У моста. Караульные ящеры отказываются пускать его без твоего позволения. — Канделиус дёрнул хвостом. — Ты понимаешь, что играешь с огнём?
— Я понимаю, что никогда не мечтала оказаться в книге. Я мечтала выйти замуж за какого-нибудь умного и красивого мужчину, работать научным журналистом и воспитывать пару-тройку детишек. И уж тем более я не хотела, чтобы малознакомый мне дож хотел меня убить, а хорошо знакомый Доменике — использовать. И теперь я буду делать всё, чтобы выжить. И жить как личность, а не как покорная игрушка великого бенанданти. — Хорошо, что в моменты крайнего бешенства я начинаю шипеть, а не орать. Иначе, чувствую, меня бы сейчас даже на другом берегу реки было слышно.
— Так ты давно это планировала? — Интересно, Канделиус сдаст меня Доменике или нет?
— Я импровизировала. А что я могла противопоставить тысяче ящеров ночью?
— Так ты не собираешься выполнять свои обещания? Можно договориться с Балдассаро и утром по-тихому перебить ящеров.
— Собираюсь. Не знаю, пока, как, но собираюсь. И, Канделиус, я пойму, если ты немедленно доложишь Доменике о моих планах. Но сначала подумай, пожалуйста, вот о чём: неужели к твоим сородичам относятся намного лучше, чем к ящерам?
Ночь была волшебная: тихо пели птицы (интересно, что за странные птицы поют по ночам?); стрекотали какие-то насекомые, похожие на кузнечиков; Луны уже стояли почти в зените. Стараясь не смотреть в сторону полянки, на которой оставались трупы несчастных жителей Виадотте, я быстро прошла к мосту.
С Балдассаро пришло пятьдесят человек. Все — с оружием, в доспехах, но пешие. Не думаю, что ящеры куда-то дели поркавалло. Значит, сильные бенанданти и, вполне возможно, знающие больше остальных о ящерах. Все они расслабленно сидели на мосту, не замечая, или делая вид, что не замечают, сотню ящеров, хаотично стоящих перед ними. А белых ниток на полотне истории Балдассаро становится всё больше и больше.
Сам пленник, чистый и даже не поцарапанный, стоял поодаль от своих солдат и нервно поглаживал рукоять прямого меча, который теперь висел на его боку. Его караулили трое ящеров, замершие в недвусмысленно угрожающих позах.
— Ты вернулся. Я рада. Вижу, с тобой обращались не так плохо, как я опасалась.
— Мне повезло: Джованни отличный целитель. — Он кивнул головой куда-то в сторону моста. Не знаю, кто из них Джованни, но целителем он должен быть поистине гениальным: за половину светового дня успеть вылечить человека, которого явно пытали не один день. Да так, что даже шрамов не осталось. А ведь ещё нужно было успеть прилететь сюда.
— Действительно, повезло. — Я обернулась к ящерам. — Это и в самом деле Балдассаро, так что укажите его людям дом, в котором им будет удобно, и пусть кто-нибудь проследит за тем, чтобы никто не мешал их сну. И отправьте кого-нибудь, пусть похоронят погибших. Я надеюсь, с погребением своих мертвецов вы уже справились?
Самый высокий ящер медленно наклонил голову. Ну да, Канделиус же со мной не пошёл, как ещё солдат ответит так, чтобы я его поняла?
— Балдассаро, ты предпочтёшь заночевать в моём доме или вместе со своими людьми?
— В твоём, конечно.
В доме мы обнаружили свечи и очень-очень много еды, и устроили что-то, очень отдалённо напоминающее романтический ужин при свечах. Точнее, он был бы романтическим: ночь, светящие в окно луны, свечи, вкусная еда, если бы не события сегодняшнего дня. И если бы не два предложения, которые я собираюсь сделать Балдассаро.
— Ну что, брат Иуда, карты на стол? Или ты больше уважаешь Брута? — Даже в том слабом свете, который давали наполовину сгоревшие свечи, я видела, что лицо Балдассаро залила смертельная бледность. — Не переживай так, я сегодня тоже дел наворотила. Скажем так, эта тысяча ящеров безраздельно предана мне и только мне и мечтает о том дне, когда я стану правительницей всего материка. Думаю, остальные полюбят меня также сильно, как и эти, когда узнают, что я им предложила. А у тебя что?
— Отец не хочет терять магию, но и не хочет открыто поддерживать мятеж. К тому же, он понимает, что человек, вернувший Террине магию, сможет потребовать для себя и для своих потомков пожизненного титула дожа.
— Так он же у вас и так есть.
— Он есть у семьи Моста, и всего на десять поколений. А я из семьи Анафесто, моя мать — двоюродная сестра Фредерике Моста. — Какая прелесть, просто образец высоких семейных отношений. С другой стороны: а чему я вообще удивляюсь? — Мне нужно выяснить у Доменике, как именно он собирается возвращать магию, а потом аккуратно ликвидировать его и всех свидетелей. Желательно, после того, как он сделает основную работу.
Отлично, у меня есть небольшое преимущество: я точно знаю, что хочет сделать Доменике. Я ещё раз окинула оценивающим взглядом Балдассаро: после того, что я собираюсь ему предложить, обратного пути не будет. Либо мы договоримся, либо из этого домика выйдет только один из нас. И, с учётом того, что сейчас ночь, а оружие есть только у Балдассаро, это буду не я.
— Я могу узнать у Доменике, что он планирует. Ты знаешь, мне он доверяет больше, особенно сейчас. Я легко отберу у него преданность ящеров и котов. Потом, когда будем готовы, мы аккуратно ликвидируем Доменике, и сами вернём магию Террине, а потом предстанем перед Советом. В обмен на свою помощь я хочу равноправный пожизненный алиос контракте на совместное правление и нескольких детей. И на объявление меня догарессой.
— Зачем мне это? Ты красива и, видимо, умна, но таких, как ты, много. Зачем мне связывать себя такими тяжёлыми и долгосрочными узами?
— Затем, что после смерти Доменике никто не сможет справиться с ящерами. Кроме меня. Коты тоже вряд ли будут довольны такому повороту событий. Ты не привык опасаться их, я знаю, но попытайся подумать о том, что в войну и люди и ящеры почти истребили друг друга. Ну и, кроме всего прочего, я умею перемещаться без транзиттоло и пропускать сквозь себя энергию, нужную для остановки времени, не сходя при этом с ума.
— Звучит убедительно. Но как мы скрепим договор?
— Удовольствием. — Я улыбнулась, глядя, как удивлённо смотрит на меня Балдассаро. — Я говорила, что есть один вариант секса, который, по обычаям моей страны, доступен и малознакомым парам. Я могла бы научить тебя. Если, конечно, ты этого хочешь.