Страница 3 из 4
– У нас почти всегда заняты одиночные номера. Я стала замечать, что людям все больше нравится одиночество. Даже я сама иногда… Что?
Диана нахмурилась и с упреком взглянула на Шамана. А того, видимо, рассмешили ее слова, и от беззвучного хохота тряслись его плечи. Наконец, Шаман произнес:
– Людям нравится одиночество, говоришь?
– Нравится, – упрямо заявила Диана, несмотря на откровенную иронию в вопросе. – Многие люди сейчас предпочитают жить одни, даже подростки сидят по домам в комнатах и…
– Это не одиночество, – решительно отрезал Шаман. Увидев, что его ответ не удовлетворил любопытство Дианы, он быстро вздохнул и продолжил. – Сидеть дома одному и смотреть под теплым пледом сериалы, а потом обсуждать их в сети – это не одиночество. По-настоящему одинокий человек отвергает всякие связи с миром: реальные и виртуальные, и остается наедине только с самим собой. Для одних это адская пытка, для других – сладкая амброзия. Такая жизнь сведет с ума или откроет невидимый доселе горизонт.
– И какие горизонты может открыть истинное одиночество? – тут же спросила Диана, слегка подавшись вперед.
– Разные, – уклончиво ответил Шаман. – Но те, кто на каждом углу кричит о своем одиночестве, о том, как им хорошо одним, и больше никого не нужно, врут сами себе. Они требуют внимания. А настоящему отшельнику все равно, что о нем подумают.
Диана все больше увлекалась беседой. Приятный голос Шамана действовал на нее успокаивающе, и дневные заботы постепенно забывались, отходили на второй план. Она теперь почти физически ощущала волны спокойствия и уверенности, которые излучала фигура Шамана, будто он вобрал в себя мировую мудрость и теперь на все смотрит с долей иронии.
– Какие же опасности случатся, если человек одинок? – Спросила она и тут же добавила: – если не упоминать об очевидном.
Шаман задумчиво сделал пару глотков, потом улыбнулся какой-то своей мысли и, пронзив Диану взглядом, предложил:
– Хочешь, расскажу историю?
***
На берегу бурной реки, поросшем густым кустарником, устроилось поселение. Небольшие одноэтажные жилища из соломы служили убежищем от палящих лучей австралийского солнца. В сезон молчания дождей воздух дрожал от жары, и люди находили спасение только у стремительной реки, которая начиналась где-то в скалах к северо-востоку от здешних мест.
Бурриган только два дня назад завершил свой обряд инициации и стал полноправным охотником племени. За это ему на глазах у всех торжественно надели янтарный кулон как знак признания. Бурригана переполняла радость от того, что он может теперь приносить настоящую пользу своим односельчанам. Уже два раза он участвовал в охоте и один раз помогал расставлять ловушки на диких валлаби. Наконец-то он стал одним из тех, на кого сам в детстве смотрел с благоговением и восхищением.
Сегодня же он вместе с другими юношами помогал укреплять склад, куда собирательницы приносили фрукты и съедобные коренья. Работа спорилась в молодых руках, а веселые разговоры со сверстниками не давали заскучать. Бурриган как раз связывал гибкими лианами последний ряд тростниковых перекрытий, когда юноши вокруг него разразились шутками и насмешками. Он тотчас выпрямился и взглянул в ту же сторону, куда смотрели его товарищи. Завидев идущего со стороны леса человека, Бурриган сразу же понял, в чем дело, и поневоле присоединился к общему улюлюканью.
– Эй, Луна идет!
– Девушки, прячьтесь, на горизонте Луна!
– Ну, что, дружок? Нашел ты сегодня себе жену?
Человек приближался к ним неловкой походкой, переваливаясь с одной ноги на другую. Движения его грузного тела были лишены всякой грации, но смуглое лицо и удивительные, сияющие глаза сохраняли привычное дружелюбное выражение. Бурриган, как и все соплеменники, не упускал случая потешиться над Луной, но в душе жалел беднягу. Этот милый юноша, часто шутил, пел собственные песни и смеялся, но одно все никак не удавалось ему. Несмотря на легкий нрав, Луна не мог очаровать ни одну девушку, все они только посмеивались над пухлым и неловким юношей. И слава об этом гремела во всей западной части Дождевых Лесов. Поэтому он скитался от племени к племени, но всегда уходил в одиночестве. Старшие воины не видели в нем угрозы и по обыкновению разрешали ему передохнуть пару дней в племени.
Этой ночью Злой Дух послал Бурригану плохой сон. Он проснулся и решил умыть лицо в прохладном речном потоке, как вдруг заметил недалеко от себя Луну. Тот сидел, повернувшись спиной, и смотрел на звездных предков, усыпавших весь небосвод. Бурриган не хотел тревожить размышлений юноши, но Луна сам обратился к нему:
– Привет! Красивый у тебя кулон.
– Как ты узнал, что я здесь? – поразился Бурриган и, подойдя, присел рядом на мягкую траву. – Ты ведь спиной ко мне сидел.
– О, мне сказала река, – мечтательно протянул Луна, и его лицо украсила мягкая улыбка.
– Как нашему провидцу? – восхищенно спросил Бурриган. Разговаривать с природой у них считалось священным талантом, дарованным Высшим духом.
– Наверное, – Луна пожал плечами и снова улыбнулся, – со мной люди мало говорят, больше – лес или вода.
– А что еще они тебе говорят? – спросил Бурриган, загоревшись юношеским любопытством.
Луна немного помедлил с ответом и поджал пухлые губы. Но это только больше распалило Бурригана, он долго упрашивал юношу сказать, и тот, наконец, глубоко вздохнул и сдался. В одно мгновение на его лице появилась печать грусти, а голос притих:
– Они говорят, ждать мне погибели от девушки.
Бурриган удивленно воскликнул:
– Так зачем ты тогда упорно ищешь себе жену?! Страшись девушек, обходи их стороной! Ты – свободен, как ветер, поёшь, как лесные птицы, разговариваешь с самим Лесом!
– А еще, – вздохнул Луна и посмотрел на Бурригана своими сияющими глазами, – еще я вечно одинок. Нигде мне нет места, даже в родном племени. Дух мой, хоть и на земле, но неприкаянный, словно я – призрак. Когда в одиноких странствиях я вкусил мудрости, время остановилось для меня и моего тела, и я понял, что могу жить вечно, если захочу. Но к чему мне это? Все, что есть у меня – только я сам. А там, в обители духов, у меня будут мои предки, мои песни и бесконечный простор неба.
Бурриган все равно не понимал, как можно так просто отказаться от земной жизни, наполненной ароматами спелых фруктов, вкусами свежеприготовленной рыбы, радостью охоты и плясок вокруг ритуальных костров. Так он и сидел рядом с Луной, а тот завел одну из своих песен, и голос его, удивительно звучный и выразительный, привлекал из леса птиц и зверей. Они собирались на другой стороне реки, чтобы послушать его.
Занятый размышлениями, Бурриган не сразу понял, что пение прекратилось. Он повернулся и увидел, как Луна энергично побежал вниз по течению, размахивая кому-то руками. Бурриган приглянулся и заметил недалеко от берега двух девушек. Их, как и лесных зверей, привлекла песня Луны, и они вышли в надежде увидеть самого певца. Но, когда Луна приблизился к ним, девушки засмеялись его нелепому виду и прыгнули в каноэ, чтобы переправиться через реку. Тогда Луна подбежал к ним и сложил руки вместе, упрашивая их. Наверное, он тоже захотел попасть на другой берег.
Бурриган немного пробежал вперед, но не успел догнать каноэ, в которое напросился сесть и Луна. Вот они отплыли от берега, но юноша не удержался и начал щекотать девушек. Они рассердились на него, и он успокоился. Когда каноэ оказалось посередине реки, Луна снова начал щекотать их, тогда они в попытке освободиться, столкнули его в глубокие, черные воды реки.
Испуг парализовал Бурригана, когда он увидел, что Луна даже не пытался выплыть. Он опускался все глубже и глубже в воду, и его сияющее лицо постепенно скрывалось под пучиной. Наконец, река приняла его к себе, и даже волны прекратились в том месте, куда упал Луна. Девушки вернулись и рассказали своему племени о произошедшем. Бурриган стоял молчаливый и грустный, жалея, что не смог помочь Луне выбраться. Но тут слово взял старый провидец племени и сказал своим скрипучим голосом: