Страница 19 из 31
- У вас есть книги? – не понял Соккон.
- Иногда Отец приносит их с поверхности. А иногда мы сами их находим.
- Что за книги вы находите здесь?
- Это сложные книги. Они рассказывают о том, как работает эта канализация. Иногда попадаются очень старые книги, рассказывающие о всяких монстрах. Даже хорошо, что мы никогда не встречали здесь ничего подобного.
- И Отец учит вас чтению, письму и каллиграфии?
- Кали…чему? – все же дали осечку знания девушки.
- Искусству красивого письма. Как пример – те каракули на стенах тоже часть каллиграфии. Как и подписи, или росписи.
- О, нет. Мы просто пишем первое, что приходит в голову. А еще, иногда мы оставляем в туннелях послания для подруг. Они могут предупредить об опасности, или просто успокоить.
- Я заметил. – кивнул Соккон. – И все же, здесь нет других Хемир, кроме вас?
- Кажется нет. – задумалась Кали, все равно не глядя на дорогу. – А кто такие эти Сестры, которых мы ищем?
- Хотел бы я знать. – вздохнул Соккон. – Но ваш Отец счел их опасными, вот и все.
Не прекращая движения вперед, Соккон не прекращал и мыслей о недавних словах своего старого друга Кенна, на самом деле вызвавших в нем некоторое волнение и даже негодование. Он не слишком переживал за свою жизнь, на которую, по словам Гедыра, собирались покуситься Геллар и его компания. Проблема была в другом. С одной только своей былой мощью, Западный Военачальник имтердов уничтожил целую Восточную Сторону Света, к слову и принадлежавшую изначально роду Кацер. Но с тех пор прошли столетия, и Геллар уже наверняка обрел куда большую мощь. Единственный раз, когда Соккон видел его лично, то есть после последнего пожара в Кацере, на лице имтерда выделялись небольшие трещинки, а под самой кожей виднелись черные вены. Соккон уже и сам не помнил, узнавал ли он где-то об этом раньше, но Актонисы, каким был и Геллар, и каким был я, запирали все свое Первородное Пламя в одном теле, разрывая его связь с остальным миром, вылавливая из Алого Озера свою Душу, соединяя ее с материальным телом. Как минимум, для этого живое существо, желающее стать Актонисом, должно обладать властью над Белым Пламенем, Красным Пламенем, и Зеленым Пламенем (что и являются составляющими Алого Озера, то есть Мира Душ). Но все последние столетия Алое Озеро находится в Бездне Марконнор, поглощенной Черным Пламенем. Если Геллар стал Актонисом так же, как это сделал Архей Соккон, то есть я, он должен был пройти через саму Бездну, и почти что заразиться ее Черным Пламенем. Одной власти над столькими видами Первородного Пламени достаточно, чтобы ее обладатель по силам стал сравним с самими Клинками Власти. Но стоит Геллару получить Душу Россе со всем ее Белым Пламенем – он выйдет на уровень Правителя. Если, конечно, все это действительно работало так, как думал Соккон, и если Геллар вообще мог запереть в своем теле Душу Клинка Власти.
Но Соккон все еще не видел Геллара в роли своего врага. Что-то глубоко внутри него противилось мысли, что этот имтерд, уже многократно прославившийся среди всего человечества одним из самых ужасных злодеев, на самом деле был ему врагом. Больше голос сердца Соккона перебивался обыкновенной логикой и фактами, которым он тогда просто ничего не мог противопоставить. В первую очередь, это были факт уничтожения Гелларом земель Кацер, а также факт его соучастия в убийстве родителей Соккона. Его сердце спрашивало разум «участвовал ли на самом деле в первом пожаре Кацеры тот Геллар?», от чего разум вспоминал разговор Геллара и Думы, который Соккон слышал во время самого пожара, будучи без сознания, и который теперь легко вспоминал. Тогда сердце снова спрашивало «правда ли это было в памяти настоящего Соккона?», чего разум совсем не понимал, и на что не мог ответить.
В любом случае, если Геллар уже прибыл в канализацию, Соккону следовало избегать прямой встречи с ним, пока он точно сам во всем не разберется. Он не мог слепо верить знаниям, которые попадали в его голову из ниоткуда, и у которых буквально не было реальной основы. За любую ошибку он заплатил бы кровью всех своих близких и друзей, а этого он допустить не мог.
- Только что мы обошли заваленный туннель сверху. Но он все равно вел в тупик. – передвигаясь даже в небольшую припрыжку, весело уточняла Кали. – Скоро должен быть поворот направо, и оттуда мы, безопасным путем, доберемся до Сонной Зоны.
Пускай в коридоре и не было даже легкого ветерка, Соккону было там немного холодно, ибо одежда, предоставленная ему Кенном, оказалось явно неприспособленной к исследованию канализации, пускай и напоминала его повседневную. Новая рубаха уже была немного истрепана, обувь явно потерта, а штаны, в коленях, и вовсе были стерты до ниток, будто кто-то в них непрестанно молился…или делал что-то еще, о чем Соккон даже не пытался думать. Впрочем, даже я не могу объяснить, откуда Кенн взял эти вещи, для чего ранее они использовались, и почему тот хранил их у себя. В качестве оружия он отдал Соккону один из своих кривых и толстых скимитаров, все же довольно сомнительных при использовании лишь в одиночном виде. Изогнутое оружие никогда не было фаворитом Соккона при выборе в кузне, ибо всегда стоило дороже прямых мечей, и прямые колющие атаки ими проводить было куда тяжелее. Выбора ему, в этот раз, никто и вовсе не предоставил, и Кенн совсем не хотел расставаться со своим оружием, намекая на необходимость составления пары строго из двух одинаковых мечей, затем намекая и на собственную жадность. Одному ему во всей канализации никогда шибко не было нужно оружие, с его уровнем скрытности Бога Тьмы в постоянной темноте и мощью окто. Он просто любил со всеми спорить, и потому его никто не любил. Никто, кроме сестры, разумеется, с которой они все равно были разными, как олицетворяемые ими свет и тьма.
Без особого шума, нарушая окружающую тишину лишь звуком собственных шагов, наши герои, наконец, уперлись в стену, что первым заметил Соккон, но о чем, сначала, не сообщил спутнице, только перед самым столкновением заметив, что та смотрит не вперед, а назад. Она почти не спускала глаз с красивого, по мнению большинства окружавших его всю жизнь девушек, хорошо сложенного и благородного, разве что теперь грязного и неотесанного от обстоятельств, действительно приглянувшегося ей юноши. Не сказать, что это было заслугой лишь его внешности – Соккон производил большее впечатление на людей извечно умным лицом, хорошими манерами, и, тем более, всегда приятными чертами аристократа, каким он когда-то являлся. Но Кали, как вечная жительница подземелья, подобных тонкостей не понимала, и вовсе не личность Соккона тогда была ей в нем интересна. Просто-напросто, это был человек из другого мира, которого запертая в одних туннелях и коридорах девочка никогда не видела, но о котором слышала так много, что уже давно видела его лишь в своих мечтах, готовая отдать собственную жизнь за возможность взглянуть на прекрасное, как говорил Отец Коллорин, золотое солнце. Всех обитателей той канализации привлекал свет, и Соккон, как его вечный проводник, потому так часто ранее и натыкался на логова монстров, притягиваемых его светом. Сейчас, пока он стирал с пальцев краску о быстро текущую с потолка у стены ледяную воду, ему казалось, что Кали видела в нем далеко не такого «человека из другого мира», как я описывал ранее, а полноправного, второго после Кенна, человеческого самца во всей канализации. Но и по сравнению со старым шпионом молодой Соккон оставался, скажем так, «первым парнем на деревне». То есть, канализации.
- Пожалуйста, следи за дорогой. Мы едва не врезались. – указал девочке на стену впереди Соккон, замечая также, что между всеми ними (им, Кали и стеной) расстояние так и продолжало сокращаться.