Председатель

Корнилов организовал охрану госпиталя Веры Гедройц, куда поместили дочек царя. И арестовал остальных членов императорской фамилии — целее будут. Николая же теперь охранял целый георгиевский батальон — и Алексеев, и командующие фронтами единогласно приняли такое решение, во избежание расправы над бывшим царем. Но по сообщениям из Пскова там нужнее врачи-психиаторы, как бы Николай от таких новостей не рехнулся, жену-то он реально любил, а тут еще и сын…

По городу видно, что власть думцы взять-то взяли, но пользоваться ей не умеют. Да что там думцы! Упустили город, сейчас надо все приводить в порядок. Об этом пришлось долго спорить с членами Петросовета в особняке Кшесинской. Зря, конечно, они в Таврическом дворце не остались, чтобы Думу и Временный комитет мало-мало контролировать, ну да ладно, будем держать дистанцию.

В особняке все было устроено на удивление правильно — телефонисты, машинистки, охрана, разделение по комитетам — и причина этого довольно скоро объявилась. Звали причину Петя Рутенберг, вывалился он на меня из дверей с объятиями и горящими глазами. Впрочем, вечер воспоминаний не состоялся, дел было по горло.

Пока, в отсутствии “шведов” порешили наш подпольный актив легализовать лишь частично, потому как нужно сохранить глубокий резерв. Хрен его знает, как там дальше повернется, вдруг утратим некие территории? А так будет там действующая сеть.

Ну и главное — самим наверх не лезть, дать кадетам облажаться по полной, хотя куда уж больше. Но у нас пока ни сил, ни возможностей взять власть не хватает, нужно создавать Советы везде, где только можно, усиливать там влияние “практиков” и понемногу всю эту структуру унифицировать. Ровно по программе, выработанной эмигрантским “теневым кабинетом” в Швеции.

— А зачем тогда Советы?

Незнакомый делегат, наверное, из новых, из заводских, еще не успел во все вникнуть.

— Сейчас главный лозунг “Вся власть Учредительному собранию!” Выборы мы однозначно выиграем, — поддержал план Муравский. — Мы ведь и в куда худших условиях Думу выигрывали.

— Вот именно. То есть, если мы проведем большинство в Учредительное, то просто проголосуем о передаче власти Советам.

— Так кадеты возмутятся! — возразил новенький.

— Кадетам от убийства в Царском теперь не отмыться, так что флаг им в руки, барабан на шею, — делегаты усмехнулись, а я продолжил. — Опять же, если сейчас взять власть, то мы все проблемы не вытянем. А так, в тени Думы, подучимся на ходу, разделим ответственность — заслуги нам в зачет, а за провалы пусть эти клоуны отдуваются.

И тут как прорвало. Заговорили почти все сразу, перебивая друг друга, выкладывая давно задуманное и только что пришедшее в голову.

— Надо съезд Советов готовить, общероссийский.

— Правильно, причем в Москве.

— И профсоюзов! Сперва по отраслям, потом общий.

— А что с армией? Солдаты воевать не желают.

— Запасные да, не желают, им и тут хорошо.

— Фронт хочешь-не хочешь, держать надо. Если немцы сомнут, революции гаплык.

— Значит, нужно как-то усиливать армию, — кивнул Красин. — Создавать ударные части, отряды Красной Гвардии, объяснять, пропагандировать. “Ушел с фронта — отдал немцу свой хлеб”, в таком духе. И никаких “демократизаций”.

Все верно, несущий каркас, как в строительстве.

— Почему?

— А ты на улицы посмотри. И Царское Село вспомни. Стоит открыть калитку, такое попрет — потом не расхлебаем. Так что пока никакой воли комитетам в строевых и боевых вопросах.

Делегаты Совета переглянулись и только собрались возразить, как от двери неожиданно раздалось с легким грассированием:

— Здравствуйте, товарищи!

Я повернулся на знакомый голос — Ленин! Ленин и Андронов! Но как?

— По льду, товарищи, по льду. Балтика встала, так мы через Аланды на санях и вот здесь! — радостно сообщил Старик, вешая в углу пальтишко и ушанку. — В Швеции остались за старших товарищи Гарденин и Коба. Там сейчас составляют списки на выезд, за месяц должны сюда всех переправить.

Ну и отлично, теперь я за Питер спокоен. И за пропаганду тоже.

— Что решили? — присел к столу Ильич.

— Да все как планировали. Союз Труда входит во все общественные структуры и не входит в государственные.

— То есть де-факто брать власть, де-юре от нее дистанцироваться. Замечательно, замечательно! — Ленин потер озябшие руки. — Выборы в Учредительное собрание когда намечаются?

— Будем продавливать на февраль, чтобы собрать как можно раньше, примерно в апреле.