Страница 1 из 10
Екатерина Маслова
Анонимные искатели смысла жизни
«Раньше женщинам было проще. Лет в сорок ты уже считалась старухой, которой оставалось лишь доживать свой век. Стоматология приличная отсутствовала, краска для волос тоже. К сорока годам ты уже седая, беззубая и дряхлая. Конечно старуха. Кто же еще? Да и продолжительность жизни была невысокая. В восемнадцатом веке вероятность остаться в добром здравии к моим сорока восьми была бы очень мала. Скорее всего, я бы уже давно умерла во время одних из многочисленных родов, чахотки или простой инфекции без антибиотиков. Но мне сорок восемь и я жива. И выгляжу неплохо – спасибо генам, хорошему косметологу, йоге и дорогому крему для лица. С деньгами тоже более, чем хорошо – один из старших партнеров в солидной юридической компании. Уже неработающий, лишь получающий ежемесячное пополнение от фирмы на мой шестизначный счет в банке. В общем, все в моей жизни складывалось весьма удачно, если бы не одно но. Однажды я проснулась и поняла, что не хочу больше жить.
Нет-нет, вы не подумайте, что здесь замешана какая-то трагедия или несчастная любовь. Ничего подобного. Есть, правда, бывший муж. Но история у нас случилась довольно банальная и совсем не драматичная. Мы с ним одного возраста, познакомились на втором курсе университета, поженились на третьем, родили и вырастили двоих сыновей, построили большой дом, оба сделали удачную карьеру и отложили прилично денег на старость. Где-то посреди этого списка дел и задач затерялась наша любовь. Она просто прошла. Даже осознав сей факт мы еще довольно долго жили вместе под одной крышей. Просто, как уважающие друг друга партнеры, воспитывающие общих детей. Но когда сыновья выросли и уехали из дома, необходимость в союзе отпала. Муж стал все чаще задерживаться на работе, ездить по командировкам и проводить деловые встречи по выходным. У меня же появился юный инструктор по йоге. Лет пять назад муж, наконец, набрался храбрости и заявил, что уходит к своей любовнице, которая только что родила ему уже второго младенца. Признаюсь честно, в этот момент я испытала невероятное облегчение.
Когда человека любишь, о нем приятно заботиться. Ты привыкаешь к его храпу и разбросанным вещам. Готовишь ему на завтрак кашу без сахара или омлет без бекона, ведь у него слишком высокий холестерин и лишний вес. Но когда любви уже нет, а близость партнерства прошла, все эти обязанности начинают невероятно тяготить. Раздражает даже просьба налить чашку чая. Наверное, если бы я зависела от мужа материально, мне было бы тяжело и плохо. Но моя карьера сложилась удачно. У меня свой личный банковский счет, отложены деньги на беззаботную старость, так что я могу больше никогда не работать и просто наслаждаться жизнью. К тому же муж при разводе уступил мне наш большой дом, который мы строили вместе и где воспитывали наших сыновей. В общем, мы расстались безо всяких сожалений и слез. Просто официально подтвердили, что наши пути разошлись в разные стороны уже довольно давно.
Через полгода после развода я продала наш большой дом, минивэн и купила себе небольшую квартиру в центре, обставив её так, как давно мечтала. Многие женщины меня поймут. Когда у тебя два сына, а муж – неряшливый любитель перекусить перед телевизором в гостиной, белый диван – несбыточная мечта. Мебель у нас всегда была очень практичная, а дом целиком темный – вишневые деревянные панели, почти черный дубовый пол, массивная лестница и тяжелые портьеры на всех окнах. Не дом, а английский мужской клуб из голливудских фильмов. Мужу так нравилось. Он построил дом своей мечты, о котором фантазировал с детства. Правда, к моим мечтам этот интерьер не имел никакого отношения. Вы только не подумайте, что это воспринималось мной как трагедия. Совсем нет! Я в этом доме никогда не страдала и была относительно счастлива. Мне было комфортно в нем жить вместе с мужем и воспитывать наших детей. И так продолжалось довольно много лет. Но после развода я осознала, что этот темный дом – совсем не то место, где мне хотелось бы жить одной. Белые стены, бежевый диван с мягким пледом, большие панорамные окна с видом на парк, воздушный тюль на окнах, открытые деревянные книжные шкафы, прозрачные вазы с цветами. Новая квартира получилась абсолютно стерильной. Знакомая-психолог, зашедшая как-то в гости, оглядела мое жилище и высказала интересную мысль, которая надолго запала в мои мысли: «Такое впечатление, что ты сама еще не знаешь, что любишь и что хочешь, поэтому сделала дом белым, как холст. Теперь на нем можно нарисовать что-угодно».
Добавлять в свою жизнь цвет я долго не торопилась. За годы семейной жизни я совсем забыла, что нравится именно мне. А может я этого вообще никогда не понимала. Вот мой бывший муж всегда точно знал, чего хочет от жизни и от нашего дома. Он обожал пародии на фламандские натюрморты. Знаете, такие большие картины, когда на на столе лежат убитые на охоте птицы, разнообразные фрукты, гигантские круги сыра, стоят кувшины с вином. Еда вообще была огромной страстью мужа. Если честно, то первые лет пять нашей совместной жизни, я все ждала, что он бросит юриспруденцию и станет шеф-поваром. Но бывший муж был слишком осторожен для столь необдуманных поступков. И остался юристом. Любовь же к еде нашла выход в другом. В нашем доме всегда стоял огромный холодильник на кухне, вечно забитый разнообразными деликатесами, и еще кладовка с запасом консервов и круп на случай непредвиденных ситуаций. Ну, вдруг инопланетяне прилетят, наступит зомби-апокалипсис или снегом занесет все дороги до продуктовых магазинов. А еще стены в нашем доме были увешаны пародиями на фламандские натюрморты. Понятно, что подобная зависимость от еды, не могла не отразиться на фигуре мужа и его здоровье. С лишним весом мой бывший супруг безуспешно вел многолетнюю войну. Забавно, но новой женой стала одна из его диетологов. Теперь я могла быть спокойна, что отец моих детей в надежных руках. Недавно он сообщил мне по электронной почте, что похудел до 115 килограммов и отлично себя чувствует. Гораздо лучше, чем при 120. Читая это письмо, я в который раз с облегчением вздохнула. Теперь лишний вес моего бывшего мужа, как и его холестерин, высокое давление, проблемы с желудком, отеками, вздутиями живота были проблемами его новой жены, а не моими.
Но вернемся к цвету. После визита знакомой в мою новую стерильную квартиру, я стала постоянно об этом думать. В попытке разгадать тайны своей души постоянно ходила по разным выставкам, картинным галереям, даже «блошиным» рынкам. Через пару месяцев белого цвета меня вдруг неожиданно и со страшной силой потянуло на яркое, пестрое и хаотичное. Абстракционизм всех мастей стал привлекать меня невообразимо. Непонятные пятна, разноцветные полосы, странные фигуры приводили в полнейший восторг и задевали какие-то тончайшие струны внутри. Глядя на всю эту мешанину цвета мне хотелось и плакать, и смеяться одновременно. Когда знакомая-психолог заглянула ко мне снова, она долго смеялась, разглядывая все эти полотна на стенах. «Ты так долго жила в мире порядка и по строгому плану, что твой выбор сейчас совсем не удивителен», – резюмировала она. Я в тот момент на нее даже обиделась. Так долго пыталась найти то, что понравится именно мне. И казалось, что это мой собственный выбор, на который теперь никто не влияет, в том числе и мое прошлое. Однако поразмыслив над словами психолога пару дней, я пришла к выводу, что она права. Прошло еще месяцев пять или шесть, пока я однажды не поняла, что мешанина цвета и форм меня утомляет. Я сняла со стен все купленные яркие картины и продала их. Большая часть ушла практически за бесценок, кроме одной. Её автор закрутил скандальный роман с известной актрисой, и его работы подскочили в цене в несколько раз. Так что продажа одной единственной картины покрыла все мои расходы на увлечение абстракционизмом. Пустующие же места на стенах довольно быстро заняли легкие полупрозрачные акварели – несколько морских пейзажей и натюрмортов с цветами. После этого я пригласила знакомую-психолога на кофе. Она внимательно изучила художественные новинки на стенах и сообщила, что судя по ним, с моим душевным состоянием все в полном порядке. Я попросила рассказать об этих выводах нашим общим друзьям и знакомым. Большинство из них, включая моих собственных сыновей, не верили, что у меня на самом деле все хорошо. Сначала они пришли в ужас, когда я продала дом, оставленный мне мужем, и переехала жить в центр города. Младший сын особенно возмущался. Оказывается, он представлял, как лет через 10–15 будет приезжать в наш большой дом на Рождество и День Благодарения со своими маленькими детьми и красавицей-женой. Я буду запекать индейку (ненавижу запекать индейку!) и украшать с внуками дом новогодними гирляндами и венками. Он же будет готовить во дворе барбекю и играть с детьми в мяч. На мой вопрос, что же мне делать в этом доме еще 10–15 лет до его приезда и как потом проводить время между праздниками и его кратковременными визитами, сын не нашелся что ответить. Но все равно обижался на меня еще пару месяцев за «столь эгоистичный поступок».