Бич небесный

– Понимаю.

– Я люблю своего ребенка, Алекс. Я не то чтобы просто так, вроде бы люблю его – я на самом деле очень люблю своего ребенка, отчаянно люблю! Мы оба гак его любим! Мы души в нем не чаем. Мне хотелось бы иметь еще одного.

– Вот как?

– Роды – это не так уж страшно, это даже интересно. Мне, пожалуй, даже вроде как понравилось рожать. Я чувствовала, что происходит нечто действительно серьезное и значительное.

– Да, наверное, так и должно быть, – сказал Алекс. – Мне бы хотелось, чтобы Сильвия тоже посмотрела на моего племянника.

Вслед за братом Джейн вернулась в гостиную. Алекс нес ребенка так, словно Майкл Грегори был мокрым мешком, полным живых лягушек. Странная гостья отлепила свой немигающий змеиный взгляд от телевизора; ее глаза заметались от ребенка к Алексу, потом к Джейн, снова к ребенку и еще раз к Джейн… В глазах читались такие темные, неприкрытые зависть и ненависть, что Джейн была ошеломлена.

– Он очень красивый, – произнесла Сильвия.

– Спасибо.

– И шапочка у него красивая.

– Спасибо, Сильвия.

– Не за что.

Она снова вперила взгляд в телевизор.

Джейн отнесла сына обратно в детскую и положила в кроватку. Она недавно кормила его. Малыш любил, когда с ним возились; самые энергичные свои вопли он предпочитал оставлять до трех часов ночи.

– Я понимаю, ее реакция могла показаться странной, – сказал Алекс. – Понимаешь, для женщин с генетическими расстройствами дети – довольно щекотливая тема.

– Вот как?

– На самом деле ей очень хотелось посмотреть на малыша. Она сама мне сказала.

– Ничего. Сильвия милая.

– Ты сканировала ребенка на генетические отклонения?

– Понимаешь, Алекс… – она поколебалась. – Это, в общем-то, довольно дорого стоит.

– Не для меня. У меня есть свои ходы, контакты… Нет, серьезно, для меня это не проблема, просто переправь мне как-нибудь маленький образец – ну, знаешь, замороженный соскоб со внутренней поверхности щеки. Мы бы могли начать исследование генома прямо сейчас, хотя бы в общих чертах – проследить основные моменты, главные центры дефектов… Сделать общие выводы. Его совершенно необходимо просканировать, Джейн, – не забудь, у его дяди было генетическое расстройство!

– Мы ведь не очень счастливые люди, правда, Алекс?

– Мы живы. Это уже счастье.

– Мы не счастливы, Алекс. Мы живем в несчастливое время. Мы живы, и я рада, что мы живы, но мы – люди катастрофы. Мы никогда не сможем по-настоящему радоваться жизни или чувствовать себя в безопасности, никогда! До конца нашей жизни.

– Это верно, – проговорил он.

Он сделал вдох: хороший, глубокий вдох.

– Джейн… Я приехал сюда в Остин, потому что мне нужно кое-что сказать тебе. Я хотел поблагодарить тебя, Джейн. Поблагодарить тебя за то, что ты спасла мне жизнь.

– De nada.[65]

– Нет, Джейн, мне есть за что тебя благодарить! Ты могла оставить меня так, как есть, – я ведь сам просил тебя об этом, – и тогда эти шарлатаны убили бы меня в своей подпольной clнnica. Но ты пришла за мной, и вытащила меня оттуда, и потом присматривала за мной. И даже несмотря на то, что мы ходили совсем рядом со смертью, и были окружены смертью, и охотились за смертельно опасными вещами, мы оба остались живы! Мы выжили – и посмотри, теперь появился еще один из нас! Она схватила его за руку.

– Ты хочешь мне что-то сказать, Алехандро? Хорошо же. Скажи мне то, что я действительно хочу услышать.

Она подтащила его к детской кроватке.

– Скажи мне, что это – твоя семья, Алекс! Скажи, что ты поможешь мне заботиться о нем, как если бы он был членом твоей семьи.

– Но он и есть член моей семьи! Он мой племянник. Я очень горжусь им.

– Нет, не то. Я хочу, чтобы ты сказал по-настоящему. Я хочу, чтобы ты пообещал мне заботиться о нем, Алекс, по-настоящему заботиться – даже если я умру, и Джерри умрет, и этот город будет разрушен, и все вокруг будут болеть и умирать, и даже если он будет не очень нравиться тебе лично! Что ты все равно будешь заботиться о нем и все равно спасешь его.

– Хорошо, Джейни, – медленно проговорил Алекс. – Это вполне честно. Вроде как сделка.

– Нет! Это не сделка, это не имеет отношения к деньгам, я не хочу слышать этого ни от тебя, ни от кого-либо еще! Я хочу услышать от тебя настоящее обещание, я хочу, чтобы ты поклялся мне, поклялся так, чтобы я никогда не усомнилась в тебе.

Он посмотрел на нее: лицо Джейн было напряжено, глаза потемнели, и он с непривычным уколом удивления осознал, что его сестра по-настоящему боится. Хуаните наконец довелось узнать и понять настоящий страх. Она боялась за этот крошечный сверточек в колыбели больше, чем когда-либо боялась за саму себя – или за своих друзей, за мужа, за кого бы то ни было. Это был залог ее будущего. Потные обезьяньи ручонки этого малыша цепко держали ее душу.

– Ладно, – сказал Алекс.

Он торжественно поднял правую руку.

– Хуанита Унтер Малкэхи, я обещаю тебе, что буду заботиться о твоем сыне и обо всех твоих детях. Я клянусь в этом могилой нашей матери. Те lo jurо por la tumba de nuestra madre.

– Хорошо, Алекс. – Она немного расслабилась. – Вот так я действительно тебе верю.

Из передней части дома послышался голос: вернулся Джерри. Алекс вышел поприветствовать его в переднюю.

– Вот это сюрприз так сюрприз! – пророкотал Малкэхи.

Они с Алексом обменялись рукопожатием.

Джерри похудел. На его плечах больше не бугрились могучие мышцы, его руки и ноги были относительно нормальных пропорций, а живот выглядел так, как и должен выглядеть живот тридцатилетнего отца семейства. Он потерял еще некоторое количество волос, исчезла борода – теперь он носил профессорскую бородку клинышком и аккуратную стрижку. На нем была рубашка и пиджак с галстуком, а в руке – кожаный чемоданчик.

– Ты, должно быть, теперь занятой человек, Джерри?

– О да! А ты?

– Я собираюсь заняться генетикой.

– Вот как? Это очень интересно, Алекс.

– Я почувствовал, что должен так поступить.

Он посмотрел Джерри прямо в глаза. Может быть, ему удастся, в первый раз за все это время, наладить с ним хоть какой-то человеческий контакт?

– Понимаешь, Джерри, генетическое лечение так глубоко изменило меня – я почувствовал, что просто должен в этом разобраться! Я имею в виду – действительно понять это, не просто влезть и взломать, не просто узнать, за какие ниточки нужно дергать, а по-настоящему понять всю подоплеку. Это трудное дело, но мне кажется, что оно мне по плечу. Если я возьмусь как следует, то наверняка справлюсь. – Он пожал плечами.

– Конечно, сперва мне все равно придется разбираться со всей этой чепухой насчет профессиональной пригодности…

– Да, – отозвался Джерри, внимательно глядя на него и сочувственно кивая. – Требования академической науки.

Все было так, как надо: все были живы и здоровы, и на этом банкете не было никаких призраков, никаких темных тайн не пряталось в глубине, и жизнь для старого доброго зятька Джерри была самой обычной жизнью.

– Занимался торнадо в последнее время, а, Джерри?

– Разумеется! А как же – эф-шесть! Он необычайно хорошо задокументирован, там материала на целую жизнь работы!

– Никто не верил, что это случится, – вставила Джейн, – даже когда он предсказывал это. А теперь он пытается объяснить им, почему это прекратилось.

– Да, это настоящая проблема, – согласился Джерри, наслаждаясь. – Целый комплекс проблем! И совершенно нетривиальных.

– Самая лучшая разновидность проблем, верно? Джерри коротко хохотнул.

– Рад видеть тебя в таком хорошем расположении духа, Алекс! Вы с твоей подружкой должны остаться с нами на ленч.

– У нас тако, – сказала Джейн.

– О, отлично! Как раз то, что я люблю…

Глаза Джерри внезапно остекленели.

– Сейчас, одну минуту, я только должен сперва посмотреть парочку вещей…

65

Не стоит благодарности (исп.)