Князь Барбашин

Вот и сейчас собравшиеся за столом дядья внимательно расспрашивали племянника про виденное им и тот заливался соловьём, расписывая суровые канадские красоты. Оказавшись в центре всеобщего внимания старших родовичей, парень не растерялся. В своём чёрном, слегка приталеном кафтане, с воротником-стойкой, обшитом золотым позументом и золотыми же офицерскими эполетами, он выглядел весьма экзотично среди собравшихся. Но нисколько при этом не тушевался. И даже наоборот, гордился, ведь он был первым и единственным пока что на Руси морским офицером, принятым на государеву службу с окладом в целых пять рублей в год.

Вроде и немного, но лейтенант – это ведь первый чин. И перед ним никого! Огромный стимул для роста.

А на второй день празднований в гости пожаловали Головин и Шигона. Поздравив Андрея-младшего с началом службы и приголубив по паре бокалов, они, прихватив хозяина дома и Михаила, вскоре уединились в рабочем кабинете князя.

– Ну, рассказывай, князь, что за землюшки ты отыскал? – первым начал разговор Шигона.

– Так не я, Иван Юрьевич, не я, а купцы русские, – с улыбкой вступил в разговор Андрей. – Это они совершили великий подвиг, да обрели для Руси новые земли.

– Не юли, князь, – вздохнул Шигона. – Ныне на Москве всем известно, что всё, что с морем связано без твоего внимания не обошлось. И "доброхоты" твои, – он особо выделил слово "доброхоты", дабы придать ему правильный акцент, – уже начали государю нашёптывать, что готовишь ты себе удельное княжество, куда и готов будешь сбежать, когда время придёт.

– Ну, знаешь, Иван Юрьевич, – вспылил Андрей. – Большей чуши я не слыхивал. Ты хоть знаешь, во сколько обходится лишь одно плавание туда? Да мне дешевле за Камень уйти и покорить Чимги-Туру и Искер, чем людишек за океан возить.

– Так почто же ты не поклонишься той землицей государю? Может, настало время, когда он должен назначить воеводу всех новых земель в этой, как ты её называешь, Америке?

– Да легко, Иван Юрьевич, только нужно ли это? Я ведь к государю чуть ли не сразу с докладом пошёл, о том, что открыли его подданные землю за морем-океаном, как это людишки для королей испанских да португальских сделали. И тогда же обсказал ему, почто не стоит пока их под государеву руку приводить. Потому что это станет началом конца. Погоди, не вскипай, как самовар. Сам подумай – коли воевод назначать, то и содержание этого отдаленного края ляжет на государеву казну. А бремя это тяжёлое, – нахмурившийся казначей показался Андрею самым лучшим индикатором правильности взятого курса. – Воевода тех полудиких земель без армии устрашить тамошних дикарей не сможет, а торговлю – единственный корень будущих польз – разорит обязательно. Это вам не закатные земли, где смерды все холопы, и не сибирская земля, где племенные вожди уже веками приучены к ясаку. Там чуть что – томагавк в руки и только успевай скальпы считать.

– Чего в руки и что считать? – опешил государев фаворит.

– Томагавк – это топорик такой, боевой, а скальп, хм, ну это кожа с волосами на голове, но отделённая от черепа. Её тамошние дикари снимают с проигравших.

– Тьфу, мерзость какая, – передёрнув плечами, словно от озноба, Шигона тут же перекрестился на образ богоматери, что стоял на поставце в красном углу кабинета. – Одно слово – язычники.

– Вот-вот. Чтобы примучить тамошних дикарей, как и сибирские народы, малых отрядов не хватит, а сильную армию в ту даль отвозить – никакой казны не напасёшься. Но не это главное! А главное то, Иван Юрьевич, что мы ещё так себе морская сила. Это на море Варяжском мы уже что-то да значим, а на океанских путях мы как младень супротив воина. И ежели кто найдётся да отберёт земли те заморские по праву сильного, то это будет урон царской чести, а мы и сделать с тем ничего не сможем. Потому-то и раздают закатные правители такие земли своим мужикам торговым. Ведь потерю компанейских земель, если что, можно и не заметить. Купцы взяли, купцы и профукали – что с торговцев возьмёшь?

А вот как встанет компания твёрдой ногой в торговле – придёт пора переселять людей массово. А уж как люди переселятся и земли закрепятся – тут-то их и пора будет под руку государеву принимать, потому как они станут куском весьма лакомым. Мы же к той поре и флот разовьём и силу свою не в одном сражении покажем. Глядишь, и не найдётся дурней на государевы земли нападать.

– Ага, но сам ты с того доход поиметь собираешься уже сейчас, – утвердительно произнёс Головин.

– Конечно! Но не сразу, а со временем. И для этого надобно либо Руссо-Балту монопольные права на те земли дать, либо и вовсе создать под то новую компанию, куда государь войдёт, как один из главных акционеров. И тогда уже Компания будет строить корабли, доставлять необходимый груз, строить крепости и охранять новые земли. Увы, но сейчас время насаждать. Время получать доход от насаженного еще не пришло. Но чем раньше мы начнём торговлю с тамошними дикарями, тем быстрее придёт это время. А обоюдовыгодная торговля поможет смягчить нравы диких, постепенно и нечувствительно приучит их к земледелию и ремеслам. А там и монахи своё слово скажут, привьют дикарям христианские ценности и исподволь направят их к образу мыслей, полагающих свое благо в службе государю всея Руси.

– Ты и вправду решил торговать с дикарями обоюдовыгодно? – вскинул в удивлении бровь Головин. – Да тебя же все купцы засмеют.

– Значит дурни они, а не купцы, – отрезал Андрей. – Торговля всегда взаимовыгодна. Просто каждый эту выгоду по-своему воспринимает. У индейцев переизбыток мехов, но мало хороших тканей, нет железных топоров и стеклянных бус, чтобы украсить своих жён. Мы заберём у них меха в обмен на бусы, и оба торговца будут довольны, считая, что с выгодой надули один другого.

Услышав подобное, Шигона весело рассмеялся. Потом хлопнул себя по ляжке:

– Ну а что с того получит государь и казна? Да и пайщики, конечно.

– Государь, как и остальные пайщики, получит доход согласно приобретённого количества паёв, а казна своё возьмёт с налогов. И поверьте, когда процесс выйдет на пик, это будут немалые суммы.

– Будут, не будут, то одному богу известно. А вот то, что убежавшие за море людишки перестанут за себя налоги платить, ты подумал? Ведь по писцовым книгам они будут податными числиться, а на деле урок за них другим творить придётся. И эти другие посчитают подобное несправедливым, снимутся по Юрьеву дню, да и уйдут с насиженых мест туда, где работников больше. И кто протори закрывать будет?

– А нынче оставшиеся за съехавших не платят, что ли, Иван Юрьевич? Какая разница, куда съехал крестьянин: к соседу в имение или за океан? Тем более, Юрьев день – законный день расчёта. Не смог работника удержать – кто тебе враг? И так государь, почитай, лишь о помещиках и печётся: монастырское землевладение отменил, смерду ныне только к боярину в вотчину и осталось, что податься. Но вотчинки-то не растянешь под всех желающих. Что толку садить семерых туда, где и пятеро еле прокормятся. Нет, дурни такие встречаются, но это именно что дурни. А нормальный хозяин сто раз подумает, прежде чем лишних пришлых принимать. Так что не стоит на отток работников напирать, Иван Юрьевич, крестьяне не дураки – от сытой жизни не побегут. К тому же плата от сохи идёт, а не от количества работников. Один, али пятеро те угодья вспахивают – то сборщику едино. Так чего же ты об общине-то озаботился, а, Иван Юрьевич?

– И всё одно, – вздохнул фаворит. – Не было такого ни при отцах, ни при дедах, что бы князья за тридевять земель вотчинки себе искали. И уж тем более, чтобы подлые мужики торговые ими володели. Даже не знаю, как про это и слово то молвить.

– Дак уже молвлено и даже услышано, так что говори, как есть. И не вотчинки в тех землях будут, а земли чёрные, да торговые фактории купеческие, откуда меха да иной товар те купцы возить и будут на продажу, а долю от наторгованного в казну отдавать.

– И кто их контролировать будет?