Дневники апокалипсиса

Привет, спящая красавица, отложил книгу Джон, повернувшись на бок ко мне лицом.

-Надо тебе повязку поменять, смотрю, она опять кровоточит, – и он спрыгнул на пол. Пока Джон возился со мной, испытывая мою нервную систему на прочность своей близостью и прикосновениями, Калеб начал греметь тарелками и раскладывать наш ужин. Аня ему помогала, расставляя все на столе и сегодня был воистину пир на весь мир: Калеб приготовил спагетти с фаршем, зеленым горошком и помидорами, салат из свежих овощей, заварил в большом чайнике ароматный чай и нарезал бисквитный рулет. Ебушки-воробушки, мне так хотелось есть, что я, наверное, сейчас и овсянку приняла бы за манну небесную. Джон помог мне встать и проводил до кресла, в которое бережно усадил, чем снова вогнал меня в краску, и вернулся к Кэт, Аня уселась в соседнее и мы немного поговорили. Джон возился с Кэт, ее рана выглядела ужасно – до сих пор кровоточила, а края обрели зеленовато-серый оттенок. Джон сделал ей укол, потом закрыл жалюзи на окнах, вернулся к столу и мы принялись за еду.

Конечно же, больше мы так не пировали, как в первый день, но даже в режиме экономии еды нам не приходилось так голодать, как в клинике доктора Мартина. Мы ехали уже несколько дней, останавливаясь на ночь в каких-нибудь полях, подальше от людей, и действительно, по ночам нас практически никто не тревожил снаружи. Иногда мы видели одиноко бредущих вдоль дороги зараженных, еще реже – живых, но к нам они не рисковали подходить. Лишь однажды какая – то парочка свернула к нам с дороги, но испугавшись вышедшего к ним Калеба мгновенно ретировались. Днем мы ехали, как говориться, куда глаза глядят, тормозя лишь, чтоб поискать что-нибудь в магазинчиках на заправках и набрать бензин. Как я не спрашивала, но ни Джон , ни Калеб не говорили о произошедшем в больнице и почему нам надо было оттуда уехать. Я часто думала про погибших, но кроме Эммы мне никого  не было жалко. Я решила, что доктор проводил какие-то опыты над заражённым, возможно, ими были пациенты клиники, возможно, кого-то он специально заражал, и скорее всего именно так и заболела Лиззи. Когда я озвучила свои мысли моим спутникам, то в ответ, естественно, не получила никаких ответов. Но, как мы знаем, молчание знак согласия, и я уже практически была твердо в этом уверена, хотя все равно не понимала, почему мы не вернулись в клинику. Кэт все еще была жива и меня удивляло, откуда у нее столько сил бороться за жизнь. Когда она приходила в себя мы пытались ее кормить и давали воду. Она находилась в постоянном забытье, не понимала, где она и вряд ли нас узнавала. Последние пару дней у нее был жар и никто уже не надеялся на то, что она выживет.

Бог знает на какой день пути утром мы позавтракали, Калеб сел за руль и мы снова поехали, однако, в этот раз, Джон показал ему что-то на карте, которую мы нашли на одной из заправок. Калеб даже улыбнулся и, как мне показалось, с бОльшим воодушевлением вел фургон. Антибиотики закончились вчера, видимо по-этому Кэт температурила, и мы сидели и размышляли, где их можно было бы раздобыть. Никакие мысли в голову не шли, разве что свернуть в какую-нибудь деревню (из Лондона мы давно выехали) и попытать счастья там. От нечего делать мы с Аней играли в морской бой, устроившись в креслах, парни – в кабине, и нам было видно, как они то и дело сверяются с картой и что-то обсуждают.

-Думаешь, мы едем в какое-то конкретное место?- спросила Аня, совершенно беспардонным образом подбив подряд три моих последних корабля.

Хотелось бы верить, надеюсь там больница или типа того, я отложила исписанный лист.

2:2, еще играем? спросила я, как вдруг машина начала тормозить. Джон зашёл в салон и сказал, что они с Калебом уйдут ненадолго, но нам нечего бояться, солнце светит, оружие наготове, двери крепко закрываются, да и они постараются побыстрее вернуться. И снова на наши распросы лишь загадочное молчание.

Партизаны херовы, смотря им вслед психанула я. Машина стояла перед воротами во фруктовый сад, за ним виднелось какое-то здание: именно туда и направились мужчины. Мы с Аней переглянулись – нарвать фруктов, которыми были усеяны деревья, казалась крайне заманчивой идеей. Кроме бананов, которые я не люблю, и яблок у нас ничего было. Мы вернулись в фургон, посидели, подумали и решили ободрать хотя бы ближайшие к ограде деревья.

Наконец, пока никого нет, появилась возможность посмотреть, что же находится в той черной сумке, которую Джон подобрал на дороге в Лондон, и я не удивилась, обнаружив, что она забита оружием. Я была почти уверена, что это совсем не случайная находка – он явно знал, где ее искать и что там. Я покопалась в сумке и выудила оттуда винтовку. Как показал опыт, в ближнем бою я могу наделать дел, а вот винтовочка – это прямо то, что нужно – сбивать одиночные цели с дальних расстояний как раз для меня. Аня взяла свою катану и сумку для фруктов, а я вылезла на крышу и осмотрелась – с одной стороны текла бурная река, шансов, что заражённые или живые вдруг смогут ее быстро переплыть, нет. За нашими спинами было широкое, хорошо просматриваемое поле, метрах в трехстах переходящее в дорогу слева от нас, и впереди персиковый сад с загадочным домом. Я посмотрела во все стороны в прицел, никого и ничего опасного не заметила, и разрешила Ане идти собирать персики. Она перелезла через деревянный забор и начала обдирать нижние ветки. Деревья были молодые и оттого не сильно высокими, но удивительно плодоносные и ветки многих деревьев склонились низко к земле под тяжестью фруктов. Когда сумка была почти полной я заметила какое-то движение в глубине сада, крикнула Ане немедленно уходить, и та в один прыжок преодолела забор и побежала к машине. Понять, кто там шел  было сложно – густые кроны мешали обзору, но людей точно было больше двух, поэтому, когда Аня пулей влетела  в фургон, а я спутилась из люка в крыше в салон, мы, не медля, закрыли окна и дверь на замок и опустили перегородку в кабину. И хотя теперь и мы сами не могли видеть, кто там ходит снаружи, но и нас никто не мог увидеть, и затаились как мыши. Через несколько минут кто-то подергал ручку двери и мы слышали как люди ходят вокруг фургона и даже постучали в окно, от чего у меня душа ушла в пятки и внутри все сжалось. Нам были слышны голоса нескольких человек и среди них точно не было наших мужчин, да и голоса были слишком молодые, словно принадлежали подросткам или даже детям. Но заподозрив, что это может быть ловушка, кто же боится детей, мы с Аней одновременно покачали головами, мол ну его нахер, и так и остались бесшумно сидеть. Я направила дуло винтовки на дверь, а Анина катана была зажата в руках в полной боевой готовности. Время тянулось медленно и не знаю, сколько мы так просидели, но шаги и чужие голоса мы периодически слышали. Никто не собирался уходить от нашего дома на колесах, но внезапный стук и громкий крик Джона заставил нас чуть не подпрыгнуть от неожиданности.

-Хэй, это я, открывайте!!

Мы в замешательстве стояли, т.к все равно слышали чужие голоса, а не только Джона.

-Я не один, хватит прятаться!!!

Аня приоткрыла створку жалюзи одним пальцем – действительно, перед фургоном стояли наши парни, женщина и трое подростков лет 13-14. Джон выглядел нормально, не напуган или еще как, и мы рискнули впустить их. Увидев нас в полной боевой готовности Джон, как мне показалось, одобряющие улыбнулся и пропустил вперед женщину, показывая ей Кэт. Женщина сняла повязку с ее живота, из раны сразу начала сочиться кровь, бросила на нее один лишь взгляд, цыкнув, покачала головой и приказала немедленно ехать к дому. Подростки заскочили внутрь, и я сразу навела на одного из них винтовку, увидев в его руке нож. Калеб завел мотор и мы заехали в открытые деревянные ворота сада, с трудом проезжая по узкой дорожке, цепляя ветки деревьев. Через несколько минут фургон перестало трясти и мы въехали в широкие ворота с высоченными забором, подъехав к самому дому. Калеб вынес Кэт и, в сопровождении детей и женщины, быстро скрылся внутри, откуда практически сразу вышел, но уже без Кэт.