С М С

– Я чего будил-то тебя, жрать пойдём.

Над углями висел средних размеров котелок, в котором кипела шурпа. Котелок был металлическим и невообразимо ценным в Общине, Инфляй им сильно гордился. Он редко забывал рассказать за ужином (если ужинали в компании гостей) ту полулегендарную историю из его молодости, как он добыл этот котелок в одном из проклятых Городищ Великих. По завершении рассказа он, непременно под восхищённые взгляды слушателей, поглаживая бороду, восхвалит искусство Великих по обращению с металлом и их невообразимое могущество над материалами вообще. Вот, дескать, сегодня – что любая из Общин сможет выплавить? Какую дрянную ложку или наконечник для стрелы?! Да хоть бы даже сами Недалы, известные умники и ремесленные люди, что они могут из металла путного сделать?! Да и что нынче за металл?! Мягкий какой-то, непрочный, дрянь, словом. А вот у Великих… (тут Инфляй обычно ударял палочкой по котелку, добиваясь нужного слуху звука) Совсем другое дело! И как им это удавалось – вот загадка.

Вообще, если ужинали с бочонком пива или браги, то тут уж Инфляй уходил надолго в воспоминания о своих походах по руинам Городищ, о редчайших и таинственных находках, что им с другими нойонами удавалось добыть…

– Шурпа сегодня что надо! – щурясь и чавкая от удовольствия, сказал Инфляй.

– Точно, – подтвердил пасынок, сдувая пар с горячего бульона в ложке. – А какая она у тебя ещё бывает?!

Сегодня ужинали без гостей. Сидели у костра, слушая тихую и грустную песню лёгкого степного ветра. Огромная Юрта Старейшины во тьме ночи казалась невзрачной и даже какой-то жалкой. Мелай, жадно поглощая ужин, рассматривал ближайшую кошму. Она была сплошь покрыта ровными металлическими пластинами. Некоторые были блестящими, иные – белыми, другие чёрными. Почти все эти пластины были украшены надписями на языке Великих или изображением яблока, одного из символов (как говорят в Общине) их павшей цивилизации. Пластины эти были дорогими артефактами потому как отличались известной крепостью и твёрдостью. Знатные нойоны и даже некоторые зажиточные нукеры отделывали ими свои стеганые кафтаны. Ни стрела, ни копьё их не пробивали. Но чтоб вот так обвешать ими кошму юрты, просто для красоты, этого себе почти никто из всей общины Язов позволить не смел. А Инфляй ничего предосудительного в этом не видел, не даром его рейды за реликвиями были столь успешными в своё время, что он при жизни стал легендой. Столько артефактов, разных волшебных вещиц, железных изделий, предметов одежды Древних, никто кроме него не приносил. Многие даже и подойти побоялись бы к некоторой утвари, что он добывал, а он, мало того, что не боялся ничего, ещё и легко находил применение многим непонятным вещам, пусть даже применение это шло вразрез с изначальным их предназначением.

Инфляй не боялся заходить в самые гущи, самые зловещие и дальние уголки покинутых (а потому – проклятых) Городищ Великих. Потому он и ходил почти всегда один, другие просто трусили идти с ним в эти, как им казалось, походы в один конец. Нередко он возвращался в лагерь без лошади или израненный, а бывало, что и без оружия и без доспехов, да чуть живой. Иногда в Городищах встречал он волков, что непременно нападали на него. Порой на обратном пути его атаковали Порватские всадники, от которых он чудом уходил, зачастую ценой всех добытых вещей, которые приходилось бросать, чтобы уйти от погони. Много всяких историй успел Мелай услышать от самого Инфляя, а чаще от других Язов, о его бесшабашных походах. Бывало, Мелай подолгу засматривался на висящую в их юрте карту, на которой были отмечены границы Живого Мира, по которому кочуют друг за другом все Общины. Первые всегда идут Язы, так уж повелось, следом Сивуши, мастера варить пиво и гнать самогон. Другие же две общины – Недалы и Либры кочуют всегда поодаль, как бы сами по себе, хоть и идут след в след с первыми.

– Ты вот что, Мелаюшка, ступай-ка в юрту. Там под Сульдэром, на полу, сундук, ну ты знаешь, который накрыт халатом, ага. В сундуке бочонок пива, принеси его. А я пока дров подброшу, а то совсем огонь-то погас. Сульдэра не пугайся, он в клобуке, да и спит уже.

Пасынок зажёг от костра лучину и пошёл за пивом в юрту. Сульдэра, большого охотничьего беркута Инфляя, он давно перестал бояться. Всё же спали все в одной юрте. Огромная птица дремала на жерди, под самым сводом. Мелай взглянул на орла мельком, взял бочонок и вернулся к отчиму.

Костёр пылал с новой силой, подкормленный сухими дровами. Бочонок был уже на треть пуст, а Мелай всё собирался с мыслями, обдумывая с каких вопросов начать. Ему не давало покоя многое в последние дни.

– Хорошее нынче пиво у Сивушей получилось, – вытирая усы и бороду сказал Инфляй и поглядел на Мелая, который, собравшись с мыслями, начал.

– Отче, сегодня я на центральном прогоне видел одного пришлеца, юродивого. Он собирал милостыню и кричал всякий вздор. Торговцы сказали, что он из Недалов, и что зовут его Дебиря.

– Слыхал я про него. Чудной старик. Странствует себе по Общинам, но ничего такого за ним не водится, вроде. Ну и что он?

– Странные слова он кричал: Бурханы не придут на помощь, тарелки прилетят, спасайтесь. Так как-то вроде. Отче, скажи, что это значит? Зачем он говорил всё это? Ужели и вправду это просто вздор и ничего более?

Инфляй отпил разом полкружки пива, вытер усы и снисходительно посмотрел на пасынка.

– Ладно, черт с тобой, расскажу, что знаю сам, и что слышал невесть от кого. Да только сколь раз уже рассказывал… Ведь байки это! Подкинь-ка ещё дров. Ага. Ну, так вот. Век, может два века назад, здесь, как говорят, всё было иначе. Не было никаких кочующих Общин, ни Язов, ни Сивушей, ни других.

– А что было? – нетерпеливо перебил Мелай. Взгляд его вдруг стал остер как когти беркута, он жадно внимал каждому слову отчима.

– Города были. Огромные, светящиеся в ночи, сплошь из камня, с высокими, до неба, домами, города. Наши нойоны часто заходят в руины в поисках реликвий и просто интересных вещей (а у них там все вещи – интересные), да я и сам в молодости столько раз там бывал, сам знаешь. Так вот эти руины и есть, как говорят, остатки городов Великих. В них и жили Бурханы, Великие эти. А потом…

Инфляй вдруг будто потерял нить рассказа. Он нахмурился и допил из кружки остатки пива.

– Потом?! – жадно глядя на него, переспросил пасынок.

– Хромая кобыла его знает, что было потом, Мелай. Разное болтают. Но многие сходятся в одном – вдруг с неба прилетели блюдца, тарелки бишь эти, и напали на Бурханов… на Великих, один хрен. Началась долгая война. Великие сотворили эту свою Службу Мирового Спасения, как бы одно общее войско из уцелевших, но всё равно не сдюжили, да отступили из своих городов.

– Куда ж они смогли отступить?

– В другие города.

– А почему побросали эти?

– Да откуда ж кто знает, Мелаюшка! – ухмыляясь сказал Инфляй. – Ты как ребёнок малый, такие вещи спрашиваешь! Спроси ещё, почему небо голубое или отчего орлы летают да не падают.

– Отче, у нас в юрте висит карта.

– Опять этот «отче»… Ну висит, и чего?

– Там все Общины нарисованы и стрелками показаны их кочевки.

– Верно, всё так.

– А ещё там много чего непонятного, особенно, где обозначены Городища Великих. Расскажи что там к чему.

Инфляй допил последнее пиво, сильно раздобрел и начал набивать свой чубук.

– Ну, уж раз у нас такой Курултай пошёл, можно и про карту. Эх, сходить бы по нужде… Ну да ладно. Эта карта – одна из немногих. Их раньше, давно ещё, Либры делали. Ох уж на это мастера они были. Сейчас вот что-то от них новых карт давно никто не видит. У нас в лагере их всего три. Одна, как видишь, у меня, как у главного помощника Прибая. На случай, если с ним чего-нибудь того, ну там, с коня пьяный рухнет или Порватская стрела пронзит, тут же временным главой Общины станет Старейшина, у которого есть карта. То есть – либо я, либо Кредай. Но желтоухой собаке под хвост такие случаи! Я своё уже набегал, мне порой из юрты выходить-то неохота.