Страница 7 из 73
И все-таки: это был сон или я на самом деле вошла в Колдовской Лес и встретила там Лебедя? В свете дня у меня никак не получалось поверить, что это на самом деле было. Ведь если мыслить логически – это полнейший бред.
Во-первых, злых духов видят только сумасшедшие и алкоголики. Сколько бы ими ни пугали детей, их существование не доказано научно, а уж древних тварей, вроде лебедей не видели уже лет четыреста! Я специально с утра засела в библиотеке и выкопала все, что смогла найти, вплоть до сказок. К сожалению, в нашем доме оккультной литературы не особенно много – отец не признавал ее за серьезную, и можно понять почему. Как и говорила Диана, в таких книгах одни пугалки про съеденных детей и совращенных девственниц, а по делу – пару строк. И те с пометкой «скорее всего» и «по словам очевидцев».
Если древние твари и живут по Ту Сторону, так бездарно на глаза людям они не попадаются. Может, это что-то вроде наживки для дураков от Колдовского Леса, чтобы заманить в свои сети? Ведь Диана, вроде, его тоже видела? Галлюцинация от колдовских испарений?
И даже если поверить, что лебедь был – ну в самом деле! – как бы я смогла его подстрелить вот так просто? Это нелепо!
Во-вторых, я, может, не гений поколения, но разве бросилась бы в Лес, из которого не выходят, как самая настоящая дура?
– Кто бы что ни говорил – я не дура, – покачала головой я, раскладывая книги по местам.
Но даже если и поверить, что я как дура побежала в Лес, можно ли вообразить, что жуткий перевертыш, которым по преданию приписывают все – от пророческого дара до зубов, не уступающих тигриным, выглядеть, как грустный подросток?..
И уж точно у него не было никаких причин выводить меня оттуда, ведь монстры не выманивают, а заманивают! Это же очевидно. А сама бы я оттуда не вышла. Оттуда никто не выходит.
Наверное, я просто заснула. А подсознание подкинуло мне картинки, которые я хотела бы видеть. Пойманный мной монстр, которого я благородно отпустила. Огромный, по ощущениям, и хорошо сохранившийся храмовый комплекс, выглядывающий из-под земли. Колдовской Лес, в который я не побоялась зайти и из которого смогла выйти.
Это и правда замечательный полуденный сон, который отвлек меня от мыслей об очередной неудаче. Теперь, вспоминая тот день, мне уже даже неловко не было. Ну опозорилась и опозорилась. В первый раз что ли? Казалось, будто это было в прошлой жизни, а не позавчера.
На выходе из библиотеки на меня упала густая тень, и спину прошибло мелкой дрожью.
– Д-доброе утро, отец… – выдавила из себя я, поднимая глаза на мужчину.
Он был высок, широк в плечах и выглядел моложе своих лет. Смуглый, черноволосый и черноглазый, как почти все Роттеры. Кроме меня. Его взгляд заставлял обливаться холодным потом, даже если он особо не старался. Вот смотрит себе спокойненько, по опыту могу сказать – ничего не имеет в виду, просто смотрит. А мне уже хочется бить пол челом и просить прощение вот буквально за все. Я сглотнула. Если я посмею это сделать, он точно откажется признавать меня своей дочерью!
Роттеры челом пол не бьют даже перед королем. И никакая опала эту спесь сбить не сможет.
Он стоял надо мной немым укором, и не было ни единой возможности проскочить мимо него.
– Что ты искала в библиотеке?
Сердце бешено заколотилось.
– Учебник по а-алгебре?.. – соврала я, глядя куда-то за его плечо.
Отец слегка прищурил глаза, взял меня пальцами за подбородок, поворачивая к себе лицо, и поймал мой взгляд. Господи, как же страшно… Ему даже говорить ничего не надо, я уже знаю, что мне лучше бы сказать правду.
– С-с-сказки пр-о злых духов, – прошептала я, съеживаясь под его взглядом.
В его глазах мелькнуло что-то, отдаленно напоминающее жалость. Вроде как, на такую даже злиться как-то неловко. Щеки запекло.
– Не делай глупости, – вдруг сказал он.
Он всегда говорил коротко и по делу, но каждое его слово падало тяжелыми камнями мне на голову.
– Постараюсь?
Он едва заметно скривился.
– Как у меня вообще могла получиться такая дочь?
Я облизала пересохшие, шелушащиеся губы. Не удержалась и порывисто его обняла, больно ударившись носом о твердую грудь. Поняла, что сделала, испугалась, вывернулась и убежала из библиотеки. Наверное, он так удивился, что даже не сразу сообразил, что случилось.
Я выбежала из дома, игнорируя окрик миссис Грамбл. По лицу расползалась дурацкая улыбка. Он все еще называет меня своей дочерью!
Сегодня я гордо шла через город по главной улице. Печали вчерашнего дня остались во вчерашнем дне! А сегодня надо думать, что делать дальше. С каждой минутой моя улыбка становилась все более натянутой, но я вспоминала слова отца, тепло его тела – и успокаивалась.
– Да ты что…
– Ни разу не попала!..
– Вот же криворучка…
– Серьезно?!
Все в порядке. Пусть болтают. Печали вчерашнего дня остались во вчерашнем дне.
– Мазила.
– Она точно его ребенок?..
– Тихея…
Печали вчерашнего дня остались во вчерашнем дне, я сказала! Меня этим не пробьешь.
– О, Мазила из Роттер! – какой-то мальчишка тыкнул в меня пальцем, перегораживая дорогу.
Все в порядке. Это всего лишь ребенок, который бездумно повторяет за старшими. Мне же не пять лет вестись на такие подна…
– Говорят, что ты не родная дочь и тебя подбросили враги твоей семьи, чтобы навлечь на нее позор, – ухмыльнулся он, – Даже Кривой Глаз попал пару раз, и только ты промазала на всех попытках!
– Мальчик, – прошипела я, продолжая улыбаться, – Где твои родители? Одному гулять опасно!
Люди вокруг примолкли и теперь сверлили меня взглядом, даже не пряча насмешливые улыбки. Тихея, ты все-таки дура! Ну с чего ты взяла, что печали вчерашнего дня остались во вчерашнем дне для кого-то, кроме тебя?..
Тут стоит пояснить, что наша семья, когда-то графская, до опалы обладала огромным влиянием и приличной историей. И, само собой, в небольшом городке отцу не составило труда забраться на вершину иерархии, растолкав соперников, будто и вовсе их не замечал, наладить дела и устроиться, по местным меркам, с размахом. Нашу семью, при том, что все имущество было конфисковано, все титулы отняты, все так же уважали и остерегались все, кто находился с ней рядом.
Я, конечно, не могла говорить с уверенностью, но по ощущением, местным и хотелось бы над нами смеяться и злорадствовать – ну-ка, аристократы в бог весть каком колене упали на грешную землю! Да вот только про отца что-то вякнуть страшно, даже если его рядом нет. Как и про старших двойняшек.
Но им на радость в семействе Роттер была паршивая овца, не прекращая одаривавшая их поводами хоть в чем-то посмеяться над господами, которые не перестали быть господами, даже лишившись всех привилегий. Моя семья вызывала зависть даже без накопленного предками состояния. И это было особенно обидно. К слову, местных, что бы они ни думали, я понимала даже более, чем хорошо!
Это гаденькая черная мыслишка в голове: «Да насколько идеальным вообще можно быть?! Что б вы все провалились, не могу на вас смотреть своими неидеальными глазами!» – была моим постоянным спутником.
В общем, я была их отрадой. Возможностью сказать, что идеала все-таки нет, и ложка дегтя найдется в любой бочке меда. И как им на счастье, в моей семье все были свято уверены, что уважение каждый должен заслуживать сам. Не заслужила – старайся лучше. Поэтому потешаться надо мной можно было без страха.
Так что теперь я скрипела зубами, глядя в глаза наглому щенку, который ни за что не набрался бы смелости вякнуть что-то подобное даже сестре, которая особой жестокостью не отличалась.
Я мотнула головой. Все в порядке, это просто ребенок.
– Мазила из Роттер еще и Терпила из Роттер!
Просто ребенок, я выше этого…
– Твой папаша, наверное…
«Папаша»?! К черту, я не выше этого! Одно мгновение, и глаза мальчишки округлились, стоило ему понять, что на него наставлен мой арбалет. Я судорожно вытаскивала из памяти, как выглядит лицо Деймоса, когда он улыбается, и попыталась изобразить нечто похожее. Судя по взгляду маленького гаденыша, получилось как минимум жутко.