Страница 2 из 42
Глаз она на меня не поднимала, но держать спину ровно у нее все-таки получалось. Опять стало обидно, что она не захотела со мной подружиться.
— Неужто вы вспомнили о приличиях?
Да, в отличие от разрозненных оборотнических княжеств и племен на западе, где порядки были проще и жестче, в Остоллании использование видовых особенностей для насаждения более слабым оборотням своей воли считалось моветоном и вообще варварством. Но разве они сами ведут себя прилично, вламываясь ко мне и оскорбляя меня? Абсолютно точно нет.
Так что я абсолютно точно в своем праве и никто не убедит меня в обратном!
Злые языки, конечно, говорили, что я просто невоспитанная варварка с западных племен и направо и налево использую свое преимущество, чтобы затыкать всех, кто мне не нравится… Здравый смысл же возражал, что по природе я человек спокойный и неконфликтный, но меня просто доводят своей дуростью окружающие! Ведь у любого спокойствия есть предел.
Этим ли слабосильным недохищникам меня злить?
— Я предупреждала, — напомнила я, вставая и обходя прилавок, — А один из моих славных предков, к слову, четвертовал любого, кто смел бросить кривой взгляд на его дочерей. Так может мне его позорить не стоит? Как вы считаете?
Стоило мне выпрямиться в полный рост, я моментально возвысилась над всеми в комнате, включая мужчин. Гости дрожали под моим взглядом, спиной пятились к выходу и отступали от меня на два шага после одного моего — на них.
Когти и клыки удлинились, зрачки сузились, а по хребту уже вылезала шерсть — я была в двух шагах от оборота и держала себя в этом состоянии, заставляя их на уровне инстинктов прочувствовать, как я хочу обернуться и загрызть их. Гости впечатлились. С их губ уже торопливо слетали извинения. Дверь снова распахнулась. Метнулась от ветра дорогущая меховая накидка. Пахнуло в лицо снежное крошево.
— Вот они сейчас успокоятся, придут в себя и ведь действительно в суд пойдут, — проворчал Тори недовольно, — Еще более злые от того, как ты их унизила! Эта дурацкая ваза может нам столько головной боли принести, Соль!..
— Глупый воробушек, — вздохнула я, — Они бы и так пошли. Им же не ваза нужна, а мое смиренное покаяние. Ты можешь представить мое смиренное покаяние?
— Нет, — он тряхнул головой, вдруг весело прищурив темные глазки и по новому кругу начал читать старые нотации, — Именно поэтому я тебе и говорил — я сам буду встречать гостей! Зачем ты вообще спустилась?! Мы же договаривались, что ты не будешь дразнить взгляды свой наглой рожей прямо у входа… Даже мне порой хочется тебя придушить, а ведь я-то тебя люблю!..
Я довольно расправила плечи, озаряя Тори улыбкой. Даже ворчит он мило!
— Я жду гостя, — объяснилась я, — Очень важного гостя.
— Неужто сегодня?.. — он вскинул брови и напрягся, тут же понимая, о чем идет речь; я кивнула, улыбаясь еще шире, — Соль, это очень плохая идея!
Я снисходительно покачала головой.
— Что за глупость, Тори? У меня не бывает плохих идей, ты же знаешь!
Дверь снова распахнулась, и мои глаза тут же жадно врезались в знакомую форму темно-синего цвета.
Вчера я отправила Нико письмо с тонким намеком, что сегодня хотела бы увидеться. Почему тонким? Мне хотелось проверить, насколько он ко мне внимателен. И теперь в груди разливалось тепло от того, как верно он все понял! Разве это не очередной знак того, что мы с ним идеально друг другу подходим? Хотя приехать мог бы и сам, конечно…
— Госпожа, — слуга его дома глубоко поклонился, — Позвольте сопроводить вас до поместья господина Веномверна.
— Тори, я хорошо выгляжу? — я крутанулась в сторону друга, — Ну?!
— Превосходно, — кивнул друг.
— Отлично! — я накинула плащ, на ходу прикидывая, что еще сегодня нужно сделать, — Напиши родителям нашего работника месяца, что их чудесного сына хотят засудить во имя вазы после того, как он спас даму в беде. И, конечно, разошли эту историю поскорее во все газеты. Пообещай, что тем, кто сработает быстрее всего, я лично дам интервью и отвечу на некоторые личные вопросы… — я солнечно улыбнулась, — И не жди меня сегодня!
На улице уже ждала карета с гербом его дома. Ступенька скрипнула под моим весом, и я запрыгнула внутрь, тут же откидываясь на мягко обитую спинку. Захотелось по привычке закинуть ноги на другую сторону, но это была карета Нико, и я решила ее не пачкать.
Я смотрела, как проплывают перед глазами виды нашего утонувшего в снеге городка, Нордиша. Последние дни мело нещадно, и сейчас, когда небо наконец расчистилось, от сверкающей белизны болели глаза. Но улыбка все равно лезла на лицо от окружающей красоты. Когда-то тут была всего лишь небольшая деревенька близ столицы, но благодаря красивым видам многие знатные люди начали строить тут загородные поместья и, в конце концов, деревенька доросла до города. В отличие от столицы, застройка тут была неплотная, дороги широкие, а дома порой терялись в высоких еловых зарослях, даря жителям ощущение уединения. Жизнь кипела лишь в центре, где мы с Тори и отстроили наше охранное агенство.
Изначально дворец, один из старейших в городе и один из красивейших, к слову, был лишь одним из многочисленных домов императорской фамилии Великой Талланской Империи — семьи Роашат. Собственно, он мог бы полностью принадлежать мне, последней признанной наследнице этой фамилии — Соль Роашат.
Вот только Великой Талланской Империи, самой крупной страны оборотней, больше не существует. Последний император был свергнут еще с сотню лет назад, страна распадалась и распадалась на политические центры, пока наконец самый крупный осколок на востоке не превратился стараниями нового императора в процветающую Осталланскую Империю, в то время как западные земли, подвергающиеся с давних времен набегам варварских племен, не пали под их натиском и не приняли новые порядки.
В одном из образовавшихся в то время княжеств я и родилась, но в четырнадцать лет переехала вместе с опекуном сюда. В пятнадцать, наделав шума, я раскрыла свое происхождение и попросилась в гвардию, чтобы обеспечить себе хорошее жалованье. Само собой, мой поступок не одобрили. Благородная девица в армейской форме, да и хорошим поведением я не отличалась. Это было моим первым большим скандалом. Но какое мне могло быть дело до каких-то там приличий, когда я наконец жила сытно и не прятала своего зверя по углам?
Конечно, вся собственность моей семьи давно уже перешла под крылышки новых владык, и предъявлять какие-то требования на этот счет было дуростью. Если предъявлять их бездумно, конечно, кичась одной лишь фамилией.
Я сумела предъявить с умом, уже после того как, будучи гвардейцем, присягнула на верность новой императорской фамилии, успела дослужиться за десять лет до офицера и завоевать во дворе кое-какое доверие.
И мне за бесценок, в общем-то, продали в загородном дворце — давно уже приспособленном под государственные учреждения — двухэтажную квартиру. На втором этаже я жила; первый приспособила под магазинчик, когда распродавала все, что еще осталось у меня из наследия семьи.
В прошлом году мы с Тори прикинули, что самим можно зарабатывать больше, чем на госслужбе, и просто приспособили одну из комнат на первом этаже под приемную и начали свой нехитрый бизнес, оставив службу. Заодно расширили ассортимент магазинчика — распродать я успела уже даже откровенные безделушки, к которым Тори напридумывал пафосных историй о том, кто из моих далеких предков и как именно их использовал. Собственно, за подобное откровенное торгашество и легкий налет вранья в описании товаров меня в очередной раз осудили. Это стало моим вторым большим скандалом.
Но в очередной раз — какое бы мне могло быть до этого дело, когда на банковском счете наконец начал скапливаться приятный жирок?
Благодаря моей фамилии реклама шла хорошо — заиметь в слугах, пусть и временных, скандальную Соль Роашат хотели многие. Ко всему я собрала под своим началом многих бывших сослуживцев, по разных причинам оставивших службу. Чаще всего дело было в мезальянсах — в дворцовые полки брали преимущественно дворян и безжалостно увольняли за браки с торгашами и простолюдинами. Так или иначе, но звучная фамилия в охранном агенстве «КошкиПташки» была не только у меня — и это тоже очень помогало нам на старте.