Флэшбэк

— Вы сказали «метеороида»? — удивился он.

— А что я должен был сказать?

— Ну да… — Он над чем-то задумался, а потом пошевелил пальцами на подлокотнике кресла и показал подбородком куда-то за моей спиной.

Я обернулся и увидел, что стена свернулась и открыла другую, почти целиком покрытую бесчисленным множеством самых разнообразных часов. Некоторое время я разглядывал их, но не заметил движения стрелок, смены цифр, не слышал тиканья. Я посмотрел на Хейруда.

— Их восемьдесят три тысячи семьсот сорок четыре. Должно быть восемьдесят шесть тысяч четыреста. Ровно столько секунд в сутках. Я собираю часы, которые остановились в иную секунду, чем те, что у меня уже есть. — Казалось, он наслаждается видом всех этих часов.

— Нет, — решительно сказал я.

Несколько секунд, словно по инерции, он еще всматривался в коллекцию. Потом перевел мечтательный взгляд на меня.

— Что самое постоянное в нашем мире? Что невозможно изменить? — вдохновенно спросил он.

— Моя тяга к алкоголю! — Я все больше злился на себя самого, на него, на Гайлорда. Взяв свой стакан, я выпил его содержимое, одновременно подумав, хватит ли моего собственного запаса на остаток вечера и часть ночи. — Только это и приходит мне в голову!

— А что одновременно является невероятно хрупким? Чему можно нанести непоправимый вред, с чудовищными последствиями? — спросил он, не обращая внимания на мои глупости. Меня так и подмывало сказать что-нибудь про яйца, но я сдержался и лишь пожал плечами. — Время!.. —прошептал он, вытаращив глаза и оскалив зубы.

Я покрутил в руке стакан, потом поставил его на столик и сам себя обслужил. Я чувствовал себя невероятно легким, подобно дыханию комара… комары дышат?., шум в голове… Одержимый ученый начал меня утомлять. И раздражать.

— Время счастья не приносит, — буркнул я.

— Вообще говоря, нет! — весело согласился он. — Но если бы удалось им управлять?

— Ага! — расхохотался я. — Недавно я уже имел дело с одними такими, кто развлекался со временем…

— Чушь! — возразил он. — Если бы я знал о том кратере, я бы сразу их разоблачил!

— Но разоблачил их я, — скромно сказал я. — Не прибегая к помощи науки.

— Погодите… — пробормотал он, подняв руку. — Это вы?

Похоже, мои слова застигли его несколько врасплох. Я воспользовался этим и налил себе еще. Рабочий день закончен. Правда, без особых результатов, но все равно можно и расслабиться…

— Хо-хо! — Он набрал в грудь воздух, а затем выпустил его, надувая щеки. — Ну ладно… — Он быстро выпил содержимое своего стакана и налил следующую порцию. — Открою вам свою тайну. Я работаю над временем. Путешествиями во времени… — Он заговорил быстрее, словно боялся, что я его остановлю — чего я, впрочем, делать не собирался, в бутылке оставалось еще много. — То, что я отдаю Гайлорду, — лишь отходы от основной работы, или просто игрушки, чтобы он не срезал мне оплату. Время… — мечтательно прошептал он. — Если бы можно было в нем путешествовать… Если бы можно было возвращаться назад… Наблюдать…

— Подглядывать… — подсказал я.

— Да! — согласился он. — Будучи бессмертным, подглядывать за смертными.

— Только подглядывать? Только? До какого момента вы смогли бы выдержать? До момента ампутации ног? Или до того момента, когда какой-то парень отбивает у тебя любимую девушку? А может, начать с ликвидации Гитлера? В конце концов, это ведь был бы чертовски благородный поступок, не так ли?

Шум в голове начал напоминать сопение слона. Я понял, что если немедленно не уйду, то неизвестному спасителю придется на этот раз выносить отсюда мое пятнадцатикилограммовое тело.

— Чепуха! — Он ударил ладонью по столу.

— Наверняка… — согласился я. — Только это не я придумал предостережение от чересчур радостных попыток вломиться в сокровищницу Природы и завладеть ее секретами. Знаете… — Я поднялся, оперся о стол и навис над Хейрудом. — Один ученый создал семимильные сапоги и очень этому обрадовался — надежда для человечества, дешевые путешествия и так далее. Надел их на ноги, сделал шаг, и его разорвало — он плохо рассчитал свои сапоги: один шагнул на семь миль, другой только на шесть.

Я выпрямился и направился к двери.

— А мораль? — спросил я остолбеневшего Хейруда. — Осторожнее с изобретениями! — Я открыл дверь. — Мне пора. До свидания. И если я правильно понял, какие часы вам нужны, то я вам их пришлю, — сказал я, желая как-то сгладить свое не слишком вежливое отношение к этому сумасброду.

Он с видимым сожалением вздохнул — похоже, я оказался первым, кому он решил довериться и сразу же наткнулся на захмелевшего тупицу. Утешить мне его было нечем, так что я лишь помахал рукой и плавным шагом, стараясь подражать Вермилье, вышел в коридор.

У себя в каюте я сунул голову под кран и, хотя это вызвало небольшой потоп во всей ванной, сумел сдержать процесс нарастания немотивированной злости. Только после этого я нашел в компе код Энн Мидмент. Сначала предложение поговорить ее лишь удивило, но через несколько секунд что-то до нее дошло, и она согласилась прийти; беседа могла получиться вполне приятной.

— Это я, Энн, — услышал я в динамике, и дверь сразу же открылась.

Девушка двигалась изящно, как и все здесь, хотя и чуть смешно для землянки. Кивнув, она молча уселась на стул, хмуро глядя на меня.

— Прежде всего я хотела бы знать — вы допрашиваете всех или только…

— Простите, что перебиваю, — не дал я ей закончить фразу, которую уже слышал в своей жизни сотни, если не тысячи раз. — Не откажетесь от капельки коньяка?

— Не откажусь, — быстро ответила она.

Я нашел стаканы и налил в них средней величины порции из второй бутылки. От предложенной сигареты Энн отказалась.

— Расскажите, не видели ли вы чего-то странного в тот день, когда произошла авария?

Она исподлобья посмотрела на меня и дважды поднесла стакан ко рту, после чего подержала его немного в ладонях и решительно поставила на столик.

— Ладно. — Она агрессивно выпятила подбородок. — Меня не было на базе. В момент удара метеороида я возвращалась на вездеходе с карьера. По радио я узнала об утечке воздуха и, естественно, прибавила скорость. Я была в скафандре и могла помочь заделывать пробоину в куполе снаружи. — По мере того как она говорила, она постепенно успокаивалась. — Я была уже близко, оставалось метров сто с небольшим, когда я что-то увидела… — Она тряхнула головой и быстро выпила. — За одним из рабочих ангаров стоят каркасы для временных палаток, образуя нечто вроде туннеля из ребер. И как раз там что-то мелькнуло. Прежде чем до меня дошло, что я вижу, ангар уже заслонил картину, а я спешила на нашу базу. Полчаса спустя я сделала вид, что потеряла что-то при возвращении, и подъехала к ангару. Естественно, там ничего не было, каркасы стояли как обычно, ничего под ними не скрывалось, на бетоне не осталось никаких следов. — Она подняла взгляд и завершила свой рассказ: — Я видела там автомобиль! Я почувствовал боль в горле, из которого рвались на волю тысячи занимательных вопросов, например: «А вы не заметили, был ли включен у него двигатель?» или: «Какая ливрея была на шофере?» и множecтвo им подобных. Вместо этого я взялся за мочку уха и сильно потянул. — Не удивляюсь, что вы не хотели с этим прийти ко мне, — спокойно сказал я. — Довольно странная картина на Луне, верно?

Она покраснела и заморгала, пальцы левой руки вцепились в короткую юбку, сминая материю и приоткрыв часта гладкого, соблазнительного, упругого бедра.

— С другой стороны, если мы допустим, — закончил я предыдущую реплику, — что кто-то предвидел удар камешка в купол станции, сумел обмануть комп и людей, спасти Хейруда… Ведь это не менее странно, не так ли?

Румянец исчез, оставив лишь блеск в глазах, рука вернулась на подлокотник, но бедро продолжало искушать своими идеальными очертаниями. Энн глубоко вздохнула, глотнула коньяка и спросила:

— Значит, вы мне верите?

— Чтобы не было никаких недоразумений — я верю, что вы видели там автомобиль, но это не значит, что я верю в существование этого автомобиля. Кстати, что это была за машина?