Мост Индары

Это был мой портрет, и, надо сказать, весьма неплохой, хотя, пожалуй, слегка и приукрашенный… В уголке стояли инициалы «V. Б-а».

В этот момент в салон вошла еще одна женщина, и сразу стало понятно, кто будет командовать нашим парадом. Платиновая блондинка лет… а я даже и не знал скольки. Вроде бы ровесница шатенки, но на расстоянии чувствовались серьезный опыт, твердый характер, воля и хладнокровие… Маргарет Тэтчер, железная леди, тихо плачет в сторонке. Тут не железо, тут минимум алмаз.

При этом внешность женщины с обложки. Стрижки-укладки, маникюры-макияжи – все на высшем уровне. И одета… Поверх стального (ну, естественно) цвета делового костюма с приколотой золотой брошкой, украшенной жемчугом, молочно-серое дорогущее пальто…. Сапоги на шпильке, лайковые перчатки, кожаная сумочка - всё черное. В целом, ни дать, ни взять – живая Мэри Поппинс, леди совершенство.

С голливудской улыбкой, вежливой, но холодной, леди представилась:

— День добрый, дорогие победители. Меня зовут Наталья Леонидовна и я ваш гид.

Рассказав вкратце о том, что нас сегодня ожидает, Наталья Леонидовна попросила всех прийти для рекламной фотосессии вечером в ресторан, а затем устроила перекличку.

Она стала объявлять имена, и мы стали с энтузиазмом отзываться.

– Лазарев Илья!

Я откликнулся и помахал рукой.

– Виктория Малинина!

Однофамилица певца, а может и какая-нибудь родственница (кто знает?), оказалась моего возраста маленькой худенькой блондиночкой с узким личиком и затянутыми в хвостик волосами. Мышка, да и только. Она и пропищала свое «Я!» похоже…

– Бочкарева Варвара!

– Это я… – как школьница подняла руку моя скромная соседка напротив. Можно было заметить, что она уже принялась за портрет нашего гида, что показалось мне вполне логичным.

– Косицкая Светлана!

– Я! – на этот раз отозвалась шатенка.

Фамилия показалась смутно знакомой, но откуда и почему, я не вспомнил. Кажется, это было как-то связано с моей работой.

Самой неприметной из пассажиров была короткостриженая полная женщина невысокого роста, одетая в спортивный костюм. Ее фамилия у меня даже не задержалась в голове, помню только, что звали ее Елена.

После переклички нам было предложено задавать вопросы. Кто-то интересовался нельзя ли поменять двухместный номер на одноместный, кого-то волновало можно ли будет в номере пить чай. Я спросил не надо ли будет платить за сеансы массажа, и меня успокоили, сказав, что для нас как для победителей розыгрыша все услуги бесплатны. Больше вопросов не было.

– Ну тогда все, Сан Саныч, – дала отмашку нашему водителю Наталья Леонидовна и уселась на свое место.

Маршрутка тронулась. Пассажиры привычно уткнулись в свои смартфоны. Я последовал их примеру. Пролистал новости, прочитал несколько интересных статеек на исторические темы, поглядел погоду. Отметил для себя, что из-за ночных заморозков автомобилистам рекомендуют соблюдать осторожность на дорогах.

Ну, на наших алтайских дорогах в холодное время года всегда надо держать ухо востро – гололед, заносы и при любой погоде мешающие движению большегрузы... Особенно опасно, конечно, ездить по серпантину, с одной стороны – скала, с другой – обрыв в горную реку… Хорошо, что еще не зима.

Мы уже катились за городом. Знакомые с детства пейзажи меня интересовали мало, а ехать было еще часа три. Я осмотрелся. Наталья Леонидовна дремала как королева, мне бы такую осанку…

Я достал свою книгу, где между страниц уже был заложен мой портрет кисти юной художницы Варвары… Та, судя по всему, к этому моменту закончила рисовать толстушку Лену, достала термос, попила чаю, потом натянула на глаза шапку и тоже заснула. Я осмотрелся. Вокруг – царство Морфея, сморило, кажется, всех.

Один только я полностью растворился в чтении. И даже не осознал, как громко вскрикнул Сан Саныч, маршрутку накрыла огромная тень и от мощного удара, страшно скрежеща, стал рваться металл.

Острая боль пронзила спину и левую сторону груди. «Проклятый остеохондроз!» – еще успело пронестись в моем мозгу. В глазах потемнело. Второй раз за день.

Глава 2

«Не знаю, кто сочиняет мелодии для петухов…» - привычно потекла мысль. Что-то в ней было не так, и даже сквозь дрему это меня озадачило. Петух заорал еще раз.

Не показалось. Открыл глаза – потолка не было. То есть не было такого, какой я ожидал увидеть.

«Это просто удивленье как легко меня будить! – вспомнилось отчего-то. – Ты поставь на стол варенье, – я проснусь в одно мгновенье, я проснусь в одно мгновенье, чтобы чай с вареньем пить».

Даже уже и не припомню, когда, проснувшись, я видел над собой что-то другое, а не гладкую ровную поверхность белого цвета. Теперь же сверху были грубо обработанные некрашеные доски, лежащие на толстенных деревянных балках. Между досок местами торчала солома.

Петух скромно кукарекнул в третий раз и замолк. Я огляделся. Интерьер был в стиле фолк.

Посередине единственной просторной комнаты стояли дубовый стол и три таких же табурета. Причем эпитет «дубовый» в данном случае скорее относился не к виду древесины, а к изящности ее обработки. Вдоль стен, сложенных из чем-то пропитанного бруса, стояли еще одна кровать (намного шире, чем та, на которой лежал я), длинная лавка, приличного размера ларь, пара больших корзин с крышками, здоровенный таз и шкаф с открытыми полками, заполненный разными крынками, керамическими бутылями и прочей посудой. Конечно, присутствовала и прялка – какой же дизайнер мог про нее забыть? В углу имелась простая садовая лестница, конец которой уходил в проем в потолке.

Дальний конец комнаты, чисто условно отделенный от жилой половины, представлял собой небольшую кухоньку. Собственно, ничего кроме каменного, с металлической решеткой, очага там не было. На решетке стоял котелок, на стене рядом висели ухват, несколько сковородок и нехитрая утварь для готовки.

Всю эту картину через пару окон со ставнями, но почему-то без стекол, да распахнутую дверь освещало яркое, словно бы летнее, солнце. Холод, однако, не ощущался, хотя с утра сегодня был морозец.

Шале! Кто там его помнит, что за строение называется словом «шале», но это было первое, что пришло мне на ум.

Ну, в моем представлении санатории выглядят несколько иначе, но, возможно, нас решили поселить в какой-нибудь этнической деревне? Вот даже и петухи здесь присутствуют. Наверное, у них тут целый курятник. А может и конюшня имеется? Впрочем, я бы не удивился и страусиной ферме – они сейчас встречаются очень даже нередко.

Я повернулся на бок. Спина и грудь все еще побаливали, так что необходимо было еще полежать. Постель была не сказать, чтобы королевская, но вполне удобная. Сверху меня укрывало суконное одеяло, снизу – перина, набитая каким-то синтепоном, а может, и ватой. Под головой – такая же подушка.

В целом, все тут было устроено неплохо. Довольно атмосферненько, а если еще и кормят хорошо, то стандартный номер в санатории мне и не нужен. Лишь бы до бассейна и прочих процедур не было уж слишком далеко. Тревожило другое.

Я никак не мог вспомнить, как здесь оказался. Ехал, читал книгу… а вот дальше все как отрезало. Глубокие провалы в памяти у меня до сих пор не случались, тем более что крепких напитков я не употребляю. Так что же произошло, и каким ветром меня сюда занесло? И где мои вещи?

Еще раз оглядевшись, сумки своей я нигде не обнаружил. Без телефона было непривычно и неуютно. Хорошо хоть очки всегда на мне, а то был бы сейчас как слепая курица. Я сделал машинальное движение, чтобы их поправить. Очков не было.

И вот это было самое странное. Нет, действительно, со зрением что-то произошло. Причем, в лучшую сторону. Я потер кулаками глаза, но ничего не изменилось. Я прекрасно видел все малейшие вмятинки на медной сковороде, висящей на самой дальней стене. Похоже, нас все-таки и в самом деле привезли в офтальмологический санаторий. Мысль была все такой же странной, как и в первый раз, но других вариантов не было.