Страница 5 из 5
– Сынок! – я обернулся. Ко мне, ласково улыбаясь протягивала руки мама. Какая она красивая! Почему я почти не помнил об этом? Ее длинные каштановые волосы тяжелыми волнами падали на загорелые плечи… Зеленые глаза, словно впитавшие в себя всю краску пышной листвы деревьев и сочных ароматных трав вокруг нас, смотрели на меня с нежностью и любовью.
«Сынок!» – снова поманила меня к себе мама и с гордостью повторила: «Мой сын!». На этот раз почему-то басом.
Я открыл глаза.
Надо мной был шкаф. Просто шкаф. Как еще назвать такого большого дядю? Росту в нем было, наверное, под два метра. Да и вширь он был ненамного меньше. Габаритный, ничего не скажешь. Большое круглое лицо украшали не то чтобы окладистая, но вполне себе основательная борода и пышные усы. И то, и другое было очень ухоженным, словно дядя сошел с рекламного плаката дорогого барбершопа.
Было понятно, что этот человек понимает в моде. Одет он был в изящный васильковый с серебряным позументом камзол, поверх которого красовались роскошная, просто-таки ослепительная, шитая золотом перевязь и внушительная червонного золота цепь. Длинный плащ из алого бархата, изящно спадающий с его плеч, не мог скрыть огромных размеров шпаги.
– Что же это мне рассказывали, что он лежит при смерти? Вы только посмотрите на этот румянец на нежных щечках! Спит как младенец, да еще улыбается во сне! Разве что слюнки на подушку не пускает! – раскатисто прогрохотал великан, обращаясь к находящимся в комнате, и залился радостным смехом.
За его спиной стояли Калия, небольшого роста, но важного вида пухленький человечек и строгая, похожая на школьного завуча, немолодая женщина.
Женщине было лет шестьдесят, вряд ли больше. Стройность ее фигуры подчеркивало идеально подогнанное изумрудное платье, хотя и строгое, но из дорогой ткани, насколько я мог судить… Через плечо, словно сумочка, небольшой шелковый мешочек на ленте. Цепкий взгляд пронзительных глаз, привлекательное, интеллигентное (если в этом мире уместно такое определение) лицо. Интересно было бы знать кто она.
Что касается пухляка, то он был одет дорого, но функционально. В его черном костюме не было, казалось, ничего лишнего – никаких кружев, галуна или шнуровки. Единственным украшением его одеяния было красное перо на таком же черном бархатном берете.
А великан продолжал греметь:
– Я, видите ли, находясь в прекрасном расположении духа, охочусь на оленей… В этот раз в своих, заметьте, владениях! Как вдруг прилетает Ремо, ну ты помнишь, тот толковый паренек, которого я недавно взял себе в услужение… – мощный бас целиком заполнял пространство, заставляя вибрировать все незакрепленные предметы. По крайней мере, так казалось.
– Прилетает, и говорит, что так мол и так, кто-то из местных селян сообщил, что благородного Руону нашли едва живым в каком-то, понимаешь, лесу. И теперь он, вроде как, уже две с лишком рундины лежит на излечении в какой-то деревне, в доме какого-то старосты… Никогда не запоминал лишних имен и названий… Хорошо, что для этого существуют слуги…
Из сказанного следовало, что имя мое Руона и что я сын этого громобойца…
– Я бросаю все и мчусь сломя голову невесть куда, в эту неведомую глушь! И что же я вижу? Меня, как глупого мальчишку, провели и ничего ужасного тут не произошло! – подбоченясь, громобоец окинул гневным взглядом присутствующих.
Низко склонив голову, к нам приблизился толстячок и негромко произнес:
– С вашего позволения, благородный Сэвти, мне рассказали, что ваш сын действительно был серьезно ранен, но сейчас, слава Эрине, он уже почти здоров.
«Интересно, – невольно подумалось мне, – отчего эту славную женщину, вероятно, богиню, зовут вполне себе обычным именем Ирина? Ну, тем проще это запомнить». Понемногу я начинал привыкать к обилию разных новых словечек и имен.
– Дозволит ли мне досточтимый фаранд теперь же осмотреть молодого человека, чтобы составить свое мнение о его нынешнем состоянии? – осведомился пухляш, как я понял, лекарь. Только что приобретенный отец подтвердил мою догадку:
– Конечно, франга Джурда, посмотри да повнимательнее! – Сэвти отошел от кровати, чтобы не мешать врачевателю, и уселся за стол.
Попросив меня сесть и приподнять рубашку, франга легкими, аккуратными движениями снял повязку и осмотрел меня спереди, а после и со спины, едва прикасаясь кончиками пальцев к краям раны. «Надеюсь, товарищ специалист не забыл помыть перед эти руки с мылом?» – не мог не подумать я.
Стоя чуть позади, за действиями лекаря пристально наблюдала «завуч», словно размышляя какой отметки они заслуживают.
Джурда закончил осмотр и так же неспешно вернул повязку на место. Затем подошел к женщине, и они стали что-то обсуждать очень тихо, так, что слов было не разобрать. Причем, всем своим видом франга выражал самое глубокое уважение собеседнице. Низко склонив голову, он внимательно слушал какое-то ее длинное, как мне показалось, наставление. Женщина сняла с плеча сумочку, вынула из кармашка знакомого мне вида флакончик и все это передала врачу.
«Да это же бабушка Мирия!» – осенило меня. Мирия оказалась вовсе не старушкой в платочке, как мне это представлялось.
– Ну что там, Хирг тебя раздери? – раздался рев нетерпеливого франды Сэвти, уже вскочившего с табурета. – Мы можем ехать?
– Да, благородный фаранд. Проведенный мной осмотр показал, что ваш сын сможет перенести дорогу. Если, конечно, будет достаточно осторожен, чтобы не беспокоить заживающую рану. – вынес свой вердикт лекарь, почтительно поклонившись.
– Вот и хорошо! – удовлетворенно произнес мой родитель. – Собирайся, Руона, мы отправляемся домой!