Навстречу утренней заре

В начале своего знакомства с Анной Луиза, не ждавшая ничего хорошего от разрушителей в принципе, очень холодно отнеслась к девушке, которую Д’Араго представил ей как свою знакомую. Она, конечно, ревновала к нему юную красивую ведьму, но скоро убедилась в том, что та не рассматривает Жан-Пьера ни как возлюбленного, ни как жертву. Тогда Луиза успокоилась и обрела в лице Анны еще одного друга.

– Как тебе бал? – спросил Д’Араго у девушки, когда та, расцеловав друзей, тоже взяла бокал с шампанским с пролетающего мимо подноса.

– Масштабно, грандиозно, производит впечатление, – с иронией произнесла в ответ Анна. – Впрочем, как всегда. Не представляю, чем вообще еще можно удивить такую публику.

– Тем не менее, ты часто бываешь на балах, – заметила Луиза.

– Анни просто должна испытать на себе как можно больше восхищенных мужских взглядов. А где это сделать легче всего, как ни на подобном мероприятии, собирающем столько искушенных мужчин, – объяснил Жан-Пьер с улыбкой.

– Не только. Ты забыл о большом количестве женщин, чьими завистливыми и ревнивыми взглядами я тоже питаюсь, – поддержала тон друга ведьма, давая понять, что, хоть это и было сказано несерьезно, но все же являлось чистой правдой.

– Как ты добралась сюда? По воздуху? – Луиза сменила тему.

– На новом мотоцикле, – ответила девушка. – Захотелось узнать, на что он способен.

– Ну и как?

– 230 километров в час, заявленные производителем, соответствуют действительности. Но вы же знаете, в моих руках техника способна на большее, если мне известно, как она работает.

– И за сколько же ты доехала до Шатодена? – поинтересовался Жан-Пьер.

– За час и сорок минут, – озвучила ведьма свое достижение.

Снова зазвучал вальс, и Д’Араго с разрешения Луизы пригласил Анну на танец. Они присоединились к парам, которые кружились в воздухе. Жан-Пьер подтвердил догадку девушки, что они с Луизой снова вместе, но Анна понимала, это вряд ли будет окончательное воссоединение.

Когда друзья вернулись к Луизе, та пригласила их к себе домой отдохнуть после бала. В этот момент резко стихла музыка, и в опустевшем центре зала появились три паладина в средневековом облачении со светлыми плащами. Трудно было определить их возраст, но все ведьмы и колдуны знали, что эти трое старше любого из них. Хранители традиций встали лицом друг к другу, образуя треугольник.

Послав магические лучи от своих рук в центр зала, они извлекли из Эфира человека. Все присутствующие были поражены его видом. Потрепанная одежда и всклокоченные волосы свидетельствовали о страдании, перенесенном им в плену Эфира, который ведьмы и колдуны обычно использовали как невидимый ящик для вещей и колдовских орудий. Никто из них, кроме паладинов, не мог и не имел права погружать в Эфир человека.

Анна впервые наблюдала происходящее, но догадалась, что этот несчастный, закованный в магические кандалы, – колдун, нарушивший закон, и сейчас состоится суд, за которым последует наказание. Как рассказывал Жан-Пьер, последний раз суд и казнь видели десять лет назад. Вообще это было большой редкостью. Современные ведьмы и колдуны старались в своей деятельности не идти против закона, ведь в случае, если паладинам станет известно о преступлении, нарушители рискуют познать гнев Эфира.

Анна знала об этом только из книг и по рассказам друзей и поэтому неотрывно следила за действиями хранителей и обреченного. Тот стоял на коленях, обхватив руками себя за плечи, и дрожал, как будто от холода. Но увидев горящие от ужаса, широко открытые глаза колдуна, девушка поняла, что это страх заставляет его тело содрогаться. Один из паладинов объявил, что этот колдун потерпел неудачу, когда пытался разрушить жизнь выбранной им жертвы, и отравил человека, не владеющего магией. Это значит, что он сначала опозорил свое звание разрушителя, а потом преступил закон в надежде, что об этом не станет известно сообществу. Но душа умершего человека восстала и воззвала к справедливости.

Все ведьмы и колдуны знали, что сильнейшая магия в их мире – это некромантия, колдовство, имеющее дело с душами умерших. Паладины были единственными, кто владел этим тайным знанием в совершенстве. Многие представители колдовского сообщества мечтали постичь искусство управлять энергией почивших людей, но лишь единицы осваивали некоторые заклинания из этой области Эфира. Рыцари-паладины считали, что никто из колдунов и ведьм не имеет права обладать такой силой, иначе это может привести к войне и порабощению людей, не владеющих магией.

Анна не имела дело с некромантией, но не из-за невозможности освоить заклинания, а из-за отвращения перед всем, что связано со смертью. Она напряженно следила за осужденным колдуном, и ее сердце билось все сильнее.

Паладины подняли вверх руки, и в точке пересечения их магических лучей появился белый светящийся шар. Это и был Эфир, который они хранили уже тысячу лет. Он завис над головой приговоренного разрушителя и начал медленно опускаться, увеличиваясь и поглощая замершего в ужасе колдуна. Тот скрылся в искрящемся облаке магии.

Через мгновение Эфир сжался до первоначальных размеров и исчез в магических лучах паладинов, оставив осужденного лежащим на полу. Он был жив, но обессилен. Когда он с трудом поднялся на ноги, Анна увидела лицо опустошенного, лишенного всяких эмоций человека. Больше всего девушку поразил его потухший взгляд. Даже у людей, которым она разбила сердце, в глазах оставалась жизнь, а глаза этого колдуна не выражали ничего, кроме равнодушия.

Анна не понимала, почему суд и казнь произвели на нее такое сильное впечатление. Она вовсе не жалела осужденного, но была не в силах замедлить бешеный ритм своего сердца. Заметив бледное лицо девушки, Луиза взяла ее за руку и спросила:

– Анни, с тобой все в порядке?

– Что с ним произошло? – Анна не могла оторвать взгляд от преступника.

Луиза посмотрела на Д’Араго, и тот ответил:

– Половину его магической силы поглотил Эфир, но самое главное – он почти полностью уничтожил то, что отличает разрушителей от остальных ведьм и колдунов. Как бы сказать, – задумался Жан-Пьер, – азарт, кураж, что ли. Ну, ты и сама знаешь, то, что заставляет твои глаза сверкать, когда ты выбираешь жертву. А этот несчастный вряд ли скоро станет заниматься чем-то подобным.

После того как паладины объявили, что колдун-нарушитель теряет свое право присутствовать на балах в течение десяти лет, они вихрем отправили его домой, а сами исчезли. Снова заиграла музыка, и несколько невозмутимых пар закружились в танце.

Все-таки произошедшее повлияло на большинство приглашенных, и многие стали покидать бал. Благодаря заклинанию Анне удалось наконец взять себя в руки. Луиза беспокоилась за девушку и предложила ей поехать вместе с ними на машине. Анна уверила ее, что с ней уже все в порядке, и она в состоянии сесть за руль мотоцикла. Зная, что юная ведьма прибудет на место раньше них, Луиза дала ей ключ от своего дома.

Пока Анна с огромной скоростью мчалась по шоссе в Париж, она пыталась проанализировать свое состояние и не свойственную ей реакцию на впервые увиденное. Поставив мотоцикл возле дома Луизы, где была не раз, девушка не захотела включать свет и стала дожидаться друзей в размышлениях о прошедшем бале. Жан-Пьер и Луиза нашли ее, сидящей в кресле в темной гостиной. Через десять минут друзья вместе сидели в гостиной и пили коньяк, обсуждая произошедшее.

– Не переживай, дорогая. Это на всех произвело сильное впечатление, – Луиза попыталась объяснить Анне ее состояние.

– Но, честно говоря, я впервые видел тебя такой взволнованной и бледной, – выразил свое удивление Д’Араго.

– Не знаю, почему так произошло… Я как будто оказалась на месте этого колдуна, и это было так отчетливо… У меня перед глазами – его безжизненный взгляд… не представляю, что может быть хуже такого наказания. Я в подобной ситуации предпочла бы смерть.

– Наверное, ты права, – задумался Жан-Пьер.

– Я думаю, нам нужно просто отдохнуть и выспаться, особенно тебе, – Луиза обратилась к Анне. – Уверена, что завтра ты будешь вспоминать о бале, как о дурном сне, который уже закончился. У тебя есть какое-нибудь заклинание, успокаивающее нервы, или тебе дать лекарство?