Однажды

Виктор Улин

Однажды

Назире Ш.

«И у проворного не станет силы бежать,

и крепкий не удержит крепости своей,

и храбрый не спасет своей жизни.»

(Ам. 2:14)

I

1

Не знаю, как это бывает у других.

В школе нас заставляли читать литературу по программе.

Вместо живой Лолиты приказывали восхищаться чугунноголовой Татьяной.

Книги девятнадцатого века в конце двадцатого казались замшелой ветошью; такими они и были.

Чему может научить современного человека Пушкин со своим «за мной остался мой выстрел» или Лермонтовский фаталист, приставляющий дуло ко лбу ради красоты «поступка»?

Все эти бретеры, не знающие реальных проблем, бесконечно далеки от нас.

Подобные произведения вредны, поскольку сталь жизни подменяют мишурой.

Однако даже в русско-классической чепухе встречались дельные мысли.

В частности, запомнился тезис Льва Толстого – уже не помню из какого романа: за восемнадцать лет после школы я все забыл.

Он утверждал, что все счастливые семьи похожи друг на друга, а все несчастливые – разные.

Со вторым спорить невозможно; семейное несчастье может базироваться на тысяче разных причин.

В одних пьет муж, в других курит жена, в третьих первая половина любит футбол, а вторая – турецкие сериалы…

Список можно продолжать; каждый поживший может добавить свое.

А по первому я не согласен.

Счастье тоже у всех разное, поскольку компоненты семейных отношений неравновесны.

Бывает так, что одна положительная перевешивает и пьянство мужа и курение жены, а в квартире имеются два телевизора.

Во всяком случае, я вижу это по семьям друзей, сослуживцев и просто знакомых.

Но заговорил я о столь высоких материях не из абстрактных побуждений.

Я хочу поведать свою историю, поскольку она может быть кому-то интересной.

Сказанное стоит считать преамбулой, содержательное идет дальше.

2

Итак, рисую свою семью: неповторимую и – надеюсь – единственную на всю жизнь

Не сомневаюсь, что кому-то рассказанное покажется выдуманным и нереальным.

Один мой приятель – взрослый образованный человек – всерьез считает, что в порнографии не занимаются сексом, а лишь имитируют и контакт и результаты.

Убеждать его в том, что надо посмотреть хорошее видео, где даже женщины испытывают оргазм, который невозможно сымитировать, бесполезно.

Россия – страна ханжей, воспитанная церковниками и политиками, которые требуют рождаемость, но не позволяют издавать порножурналы.

Наши люди живут по принципу «если я этого не знаю, значит, этого не существует».

Убогих стоит пожалеть и махнуть на них рукой.

Я, кажется, отвлекся.

Это произошло неслучайно: сущностью, подтолкнувшей к написанию, является секс.

Мне тридцать пять лет, моей жене – тридцать.

Ее зовут Надеждой, мы восемь лет живем в законном браке.

У меня высшее техническое образование, я работаю заместителем директора по коммерческим вопросам в фирме, занимающейся поставками слаботочного и телекоммуникационного оборудования.

Жена – начальник фармотдела на индийском аптечном складе.

Мы оба довольны нынешним статусом.

Из приведенных данных легко подсчитать, что мы поженились, когда мне было двадцать семь лет, а Наде – двадцать два.

Женятся тоже все по-разному.

Некоторых сводят умные родители, заботящиеся о будущем детей.

Другими движет расчет: возможность одному супругу жить на шее другого, или уйти от родителей-братьев-сестер, или еще нечто рациональное.

Существует также понятие «брак по залету».

Выражение мне не нравится: от него несет быдлом из Нижегородки и грязной майкой при камуфляжных штанах. Но оно выражает суть.

Бывают и другие, более частные причины.

Брак по любви я не рассматриваю.

Я не верю в любовь, щедро описанную тем же Пушкиным.

Сам я помутнений рассудка никогда не испытывал; я спокойный, стабильный человек без эмоциональных отклонений.

3

В год бракосочетания я уже работал – в московской, где не имелось перспектив, но существовала возможность набраться опыта, чтобы перескочить куда-то дальше. Это я и сделал, добравшись до нынешней должности.

Жена еще училась на фармфакультете медицинского университета.

Если учесть, что девственности я лишился в старших классах школы, напрашивается вывод о моей весьма насыщенной жизни.

Так оно и есть.

За тринадцать лет, отделивших вхождение в статус мужчины от женитьбы, я сполна насытил тело.

С Надей мы встретились случайно – познакомились на дне рождения моего друга, куда она пришла как подруга его жены.

Мы взаимно понравились, что не было странным.

Меня звали не каким-нибудь Егором или Аркадием; я носил «царское» имя Михаил.

При росте сто восемьдесят сантиметров я оставался поджарым, как волк – так как почти всегда был голоден – имел хорошо подвешенный язык и умел обращаться с женщинами.

Будущая жена не отличалась ни ростом, ни сложением, но обладала изяществом, не объяснимым простыми словами.

Мы обменялись контактами, через несколько дней встретились.

Двадцать первый век сам по себе исключал Тютчевские вздохи. К тому же Надя была хоть и не врачом, но медиком.

А для любого причастного к медицинскому миру человеческое тело не представляется сосудом высокой поэзии.

Уже на первом свидании мы занялись сексом.

Один мой друг – не тот, у которого познакомились, а другой – снабдил меня на тот вечер ключами от бабкиной квартиры, пустовавшей по причине госпитализации владелицы.

Ключи я попросил заранее, словно предвидел, что они пригодятся.

Пройдя через постель, мы понравились друг другу еще больше.

Старая калоша выписалась из стационара слишком быстро; ключей я больше не получал.

В контексте истории нет смысла перечислять все ухищрения, к которым мы прибегали, чтобы находить места для встреч.

Читающие по-русски, как правило, живут в России и знают, что наша родина – страна не для людей.

Это проявляется во всем; даже кофе сюда экспортируют в заплесневелом виде.

Об условиях для свободного секса не стоит говорить.

Ситуация усугублялась тем, что мы оба жили с родителями.

Поиск временных лакун, в которые мы могли встретиться без риска, высасывал силы, но приносил мало результатов.

Квартиры на час имелись и даже еще не были, оснащены камерами, отправляющие запись на порносайт.

Но при наших сексуальных аппетитах у меня не хватало денег на съем.

Приходилось удовлетворяться чем попало: от укромных перелесков – благо дело было летом – до лифтовых башен.

Я уже сказал, что до знакомства с Надей нагулялся, как сто котов, для которых на двенадцать месяцев застопорился сплошной март.

Чем я понравился ей – трудно было сказать.

Мои мужские достоинства превосходили средний уровень, о чем приходилось неоднократно слышать. Но считать их причиной мне кажется самонадеянным.

Так или иначе, еще не наступила осень, когда мы решили пожениться.

Инициатива исходила от меня.

Видимо, я внутренне повзрослел; к грядущему тридцатилетию мне захотелось подойти приличным, семейным человеком.

Нельзя сказать, что Надины родители пришли в восторг от нашего решения.

Мои испытали радость. Они были неглупыми людьми и понимали, что я вот-вот перейду предел и навсегда застопорюсь в холостом состоянии.

Все сошлось и мы поженились.

Об этом ни один из нас не пожалел ни разу.

4

Детей у нас с Надей нет.

Так сложилась жизнь.