Страница 8 из 15
Но я всегда иду напролом.
Включаю фонарик на телефоне и в час ночи – ПОВТОРЯЮ, ЧАС НОЧИ – начинаю перебирать одежду на полках в шкафу. Знаю, я сумасшедшая и сейчас песня, играющая в наушниках, именно о безумии.
Приняв позу по-турецки и в такт мелодии покачивая плечами, тихо напеваю под нос, приступая разгребать кучу барахла, половину которого отодвигаю в сторону в желании избавиться из-за ненадобности, вторую часть аккуратно складываю и возвращаю на полки. Мама будет несказанно рада, увидев ночные старания, потому что фразу: «уберись в шкафу», я слышу едва ли не ежедневно и чуть ли не с рождения. Ура, это случилось, спасибо мисс Непогода и мисс Бессонница, вы отлично сработались!
Я поднимаю глаза и тень, падающая на стену, заставляет меня завизжать так, что в стенах дома всё начинает звенеть и дребезжать. Удивительно, что мой визг не разносит в пух и прах оконные стёкла.
– Чтоб я сдохла! – восклицаю я, резко оборачиваясь. – Мама! Господи, ты напугала меня!
Примкнув к двери, она ошарашено палится на меня, приложив ладонь к сердцу.
– Это ты напугала меня!
В пороге появляется отец. Он переглядывается между нами и буркает себе под нос какое-то ручательство, вроде усраться можно. Ох, обожаю, когда он не фильтрует речь, чувствуя себя также свободно, как и на поле в обществе полудурков.
– Что случилось? – ворчит отец.
– Мама напугала меня, подкрадываясь со спины! – выдернув наушники, говорю я.
– А как я, по-твоему, должна войти в комнату? Через окно? – в свою защиту, оправдывается она.
– Но не так!
– Я постучала!
– Я в наушниках!
– И кто в этом виноват?
Я вздыхаю и принимаю её правду.
– Время два часа ночи, я пошла попить и услышала шум в твоей комнате. Постучалась, спросила, всё ли в порядке, а ты ничего не отвечала. Я же не могу спокойно пойти и лечь спать! Вдруг что-то случилось!
– Всё в порядке, – смягчаюсь я. – У меня бессонница, ты же знаешь, что я ненавижу грозу. Решила заняться чем-то.
– В два часа ночи? – отцовская бровь скептично дёргается вверх.
– Великие умы творят ночью, – иронизирую в ответ.
Он отклоняется в сторону и его шаги постепенно затихают в конце коридора.
– Виктория, ты действительно решила разобрать шкаф ночью и без света? – ровным тоном интересуется мама.
– Есть фонарик, мне достаточно.
Мама тоже хочет покинуть мою спальню, но я останавливаю её, решив подразнить:
– А если я буду с парнем или голой? Или вообще два в одном? Не вламывайся так в мою комнату.
– Ох, Боже мой! – вопит она, вылетая за порог и хлопнув дверью. Если нужно прекратить разговор с мамой, достаточно только заикнуться о парнях. Это весело, если быть откровенной. Я люблю по-доброму дразнить её.
Этим же утром я напоминаю зомби, но бодрого и активного. Всегда удивляюсь странности: если сплю с вечера и до обеда, еле отскребаю голову от подушки, но, если сон длится жалкие четыре-пять часов, поднимаюсь с торпедой в заднице.
Сегодня второй вариант и заводная штука далеко не в самом интересном месте.
Одри подталкивает плечом, поймав ритм моих шагов в коридоре.
– Я уже говорила, что рада играть Джульетту?
Я весело хохочу.
– Обмолвилась пару миллионов раз.
– Если нужно, я готова подписать контракт на фиктивные отношения, которые станут настоящими для подогрева интереса.
– Это всего лишь школьный спектакль, – улыбаюсь я.
– Но, если когда-нибудь придётся играть с этим парнем роль влюблённых, я готова согласиться прямо сейчас. У него…
В этот прекрасный момент тот самый парень появляется из-за поворота и Одри издаёт восхищенные вздохи.
– Он само совершенство!
– Да, но я пока занята и не интересуюсь его совершенством.
Её глаза сосредотачиваются на мне. В них отражается понимание.
– Ты опять ввязалась в это?
– Я не дала согласие и не отказалась. Но я.. просто посмотрела на него и ещё не до конца поняла, стоит ли.
Подруга слишком довольно улыбается, потому что придерживается мнения мамы. А сейчас сомнение в моём голосе вызывает у неё безграничную радость.
– И ты, конечно, уже познакомилась с ним.
Я ненароком улыбаюсь. Она хорошо меня знает.
– Хватит это делать, Ви! Идиоты твоего отца должны научиться выигрывать своими силами.
– Я ещё не согласилась, по крайней мере, придерживаюсь такого мнения, – напоминаю ей. – Он…
– Что?
– Думаю, он и правда хороший.
Мне приходится объяснить подруге всё с самого начала и всё это время видеть кислое лицо. Но я действительно не решила и не уверена, стоит ли.
– Он понравился мне до того, как узнала его имя, – выдыхаю я, заняв местечко в классе. – Но он не спросил мой номер и даже имя! Что со мной не так? Я привлекаю только идиотов?
– Футболисты в принципе тщеславные, самоуверенные, заносчивые идиоты с раздутым до размера вселенной эго. К твоему сведению, учёные придерживаются мнения, что вселенная бесконечна. Вот теперь улови мой намёк: они все круглые придурки.
Я наиграно оскорбляюсь, подавляя улыбку.
– Ты должна поддерживать команду, ты же из группы поддержки, Одри Амалия Брукс!
– Это не мешает мне смотреть правде в глаза.
– Везде есть исключения. Он не показался идиотом, даже дебильных шуток не было.
– Первое впечатление обманчиво.
– Говоришь как папа.
– Тут я с ним согласна, – качнув головой, говорит Одри. – Может, он знает тебя?
Я жму плечами.
– Мне так не показалось. И вообще, меня никто и никогда не видел рядом с кем-то из футболистов дальше школьного стадиона.
– И тем ни менее, он свалил.
– Думаешь, вселенная сделала мне подарок? Повернулась передом, а не задницей, как обычно?
Одри повторяет мой жест и жмёт плечами.
– Вы всё равно встретитесь на матче.
– Если команда надерет задницы другим. Ты знаешь, что мы можем встретиться только в полуфинале или финале.
За её спиной, на стул плюхается Тимоти Хэмельтон. Парень вытягивает ноги вперёд и скрещивает их в лодыжках, еще несколько секунд бегая между нами серыми – как металл – глазами. Темный и глубокий цвет оттеняет светло-серая футболка, собранная в предплечьях его подтянутых мышц. Он наклоняется вперёд и что-то шепчет на ухо Одри, которая незамедлительно вскидывает руку со сжатыми кулаком и попадает парню в нос. Я едва сдерживаю смех, когда он яростно растирает переносицу, но всё равно улыбается так, словно получил признание в любви. Его создали, чтобы усложнять ей жизнь.
– У меня нет столько средних пальцев, чтобы выразить все чувства к тебе, Хэмельтон. Исчезни.
Она продолжает смотреть на меня и возвращается к предыдущему разговору:
– Придётся знатно попотеть нашим засранцам. Пойди и скажи, что ты ради них крутила с придурками, пусть расплачиваются. Но я против очередной фикции.
Я мрачнею и затихаю, погружаясь в размышления.
Мама против этого. Моя подруга против этого. Я на половину против. А сейчас и вселенная закатила знатную истерику и топает ножками, потому что Коди-галантный-недотрога-Максвелл не спросил мой номер, а благополучно отчалил от берега. Вот же чудо!
В броне моего самолюбия возникает трещина.
Я вовсе не считаю себя плохой, но порой поступаю как законченная стерва. Да, ещё я немного капризная, но только когда дело касается идиота с дырой в голове, который не понимает прямых намёков. Не все мужчины придурки, есть и светлая сторона, просто пока на моём пути встречались лишь те, кто не отличит да от нет. Не всегда «нет» носит скрытый смысл, чаще всего это красный сигнал светофора. И он не сменится на зелёный.
Глава 7. Коди
– Не думал, что мы снова встретимся тут.
Девушка резко поднимает голову, из-за чего бьется затылком о дверцу багажника и издаёт болезненный вопль, после чего оборачивается и наши глаза встречаются.
На её лице расцветает, кажется, искреннее удивление. Я почти верю. Взгляд бегает по окружающей обстановке за моей спиной, после чего легкая улыбка касается её губ. Сегодня на них прозрачный блеск, либо они часто подвергаются облизыванию.