Страница 7 из 15
Отец, вероятно, улавливает вопросы в воздухе и, заняв кресло водителя, говорит:
– Я совсем обленился.
– Заметно, – кивком соглашаюсь и расслабляюсь в кресле.
Ровер отца выезжает на проезжую часть и стремительно пролетает мимо соседских домов.
Между нами приятельская атмосфера, иногда он заставляет меня забыться и подумать, что мы и впрямь друзья, а не родственники. Такова жизнь, если в вашем доме нет женщин. Проживающих на постоянной основе женщин. Мы понимаем друг друга и не пытаемся тыкать носом в дерьмо. Я ошибаюсь так же, как он, необязательно напоминать друг другу о проколах, можно просто сказать, что всё наладится и пытаться. Другой вариант невозможен. Да, мы родственники, но закон не запрещает ещё быть друзьями, либо мы его нарушаем. Плевать.
– Как дела на работе? – интересуюсь я. – Уже считаешь себя важной шишкой?
Отец ухмыляется.
– Почти. Всё вроде в порядке, хотя подрядчик два раза заставлял понервничать. Я хотел расчленить и закопать его труп в том же районе. Он два раза переносил дату завершения работ.
– Ну ещё бы, ты же любишь конкретику.
Он бросает в мою сторону предупреждающий взгляд, и я улыбаюсь.
– Я что, наговариваю?
– Нет, – спокойно произносит отец. – Но люди ждут ключ от дома в определённый день и дату. Я не хочу подводить их. Кто-то может продать жилье, куда они пойдут? В пустую коробку без крыши? Для этого и нужны точные до минуты сроки.
– Ладно, согласен, твоя правда.
– Как дела в школе?
– Ты уже спрашивал.
– Ты не ответил.
– Я сказал: лучше некуда.
– Я подумал, что это был сарказм. Звучит не особо радостно. У тебя проблемы с общением?
Я поворачиваю голову и таращусь на отца во все глаза. Мы оба знаем, что мои коммуникативные навыки на высшем уровне, я договорюсь с Сатаной и он проведёт экскурсию по аду. Собственно, талант от отца. Он способен договориться с любым человеком на планете или даже галактике.
– Нет, всё в порядке.
– Что тогда?
Кому, как не отцу, проделавшему длинный тернистый пусть от трёх работ к одной, где он – управляющий, можно рассказать и получить дельный совет? У него широкий опыт и, думаю, мудрости достаточно на нас двоих, он был вынужден рано повзрослеть. Без угрызения совести рассказываю всё с самого начала; что теперь могу стать объектом номер один для разрушения будущей победы. Черт, ну не смешно ли это? Какая-то девчонка решила перехитрить меня?
Отец недолго хмурится, к тому времени мы уже занимаем свободный столик и делаем заказ.
Что я слышу в конечном счёте?
– Проверь сам.
– Ты серьёзно? – сердито ворчу я. – Это твой совет?
– А что ты хотел услышать? Я даже не знаю её.
Я скептически вскидываю бровь.
– Мне стоит пригласить её на наш совместный ужин втроём?
– Первая девушка в нашем доме, это так волнительно! – посмеивается он.
– Я возлагал большие надежды на тебя.
– Если твой товарищ прав, то дай ей лживые намётки. Они прогорят и победа ваша.
– Я не хочу играть со слабаками. Я хочу обыграть сильнейших. Это стремно: вырвать кубок и искренне радоваться победе. В чём прикол? В том, что вы палец о палец не ударили? Это безвкусно!
Отец смотрит на меня совершенно спокойно.
– Ты завёлся.
И действительно, на пустом месте. Я чувствую, как гнев поднимается к горлу и сдавливает его.
– Черт, да, – соглашаюсь я. Мне приходится сделать глубокий вдох и с медленным выдохом избавиться от ярости. – Я просто не знаю, что с этим делать. По факту, никто ничего не видел, но подозрительные победы всухую на лицо. Придираться не к чему.
– Обыграй её в её же игре. Новичкам везёт.
– Говоришь, как заядлый игроман.
– Тебе есть что терять?
Я прищуриваюсь. Есть кое-что, что терять не хочу, например, лицо и сердце. Особенно второе. Не хочу остаться без него, зная, что меня дурят и при этом, добровольно отдавать. Да и стоит упасть разок в грязь лицом – никто не забудет. Так и будешь отмываться всю жизнь.
По лицу отца понимаю, что он улавливает ход моих мыслей, потому что поджимает губы. Он всегда так делает, когда начинает сомневаться в собственных доводах.
– К черту, не хочу об этом думать, пока есть дела поважнее.
Мы закрываем эту тему и забываем о ней уже через минуту, обсуждая более важные вещи и скатываясь к мелочам. Нам легко найти общий язык, даже если остаёмся при разных мнениях. Компромисс – вот что я слышу, если нет точек соприкосновения. Когда-нибудь я назову имя отца, как пример мотивации и того, кем хочу стать. Всё то время, когда он вкалывал на трёх работах, оставляя меня с няней – простительно, потому что всё, что у нас есть сейчас – его упорные труды. Не все способны принять ответственность, а ребёнок – это огромный крест на себе. Жизнь замирает, в приоритете уже другой человек. Весь мир начинает крутиться вокруг одного. В детстве я мог обижаться, смотреть, как остальные проводят время с родителями и не понимал, почему не имею того же. И только повзрослев, всё осознал. Есть и хорошие воспоминания: каждый праздник мы проводили вместе. Между двойным окладом в праздничный день и мной, отец выбирал меня, время со мной, а это обесценивает золото. Он не заставил меня обозлиться, он заставил меня гордиться и стремиться к большему, преодолевая все трудности.
Мы возвращаемся к дому ближе к девяти вечера.
Я торможу ещё до того, как подниму ногу и переступлю порог. Отец смотрит на меня с таким видом, будто на прогулке я успел стать дебилом или в тарелке было подмешано тормозное средство.
– Ты говорил, если переступлю порог, – ухмыляюсь я.
– И?
– Не придётся.
Я отступаю назад и иду к заднему двору, конечно, он следует за мной.
– Что это значит?
Ловкость и желание победить всегда были и будут при мне. А сейчас я очень хочу победить. Мне не нужен сраный домашний арест, и я буду цепляться за возможность избежать его.
Это хитро с моей стороны, но в получении желаемого все средства хороши. Как забавно, двойные стандарты. Отец плохо изучил окрестности. Только не я. Поэтому вытягиваю лестницу из-за кустов у стен дома и взбираюсь по ней в окно своей спальни.
– Технически, порог я не проступил, – моя самодовольная улыбка заставляет отца прищуриться.
– Засранец. Ладно. На этот раз тебе удалось.
Я откашливаюсь и поднимаю указательный палец вверх, напоминая ему:
– Как и всегда.
Он качает головой и направляется к главному входу, а я посмеиваюсь и проскальзываю в комнату.
Глава 6. Вики
За семнадцать лет я не привыкла к сильным грозам и проливным дождям, господствующим в Кливленде. Я сворачиваюсь вокруг подушки и закрываю глаза, издав вопль, когда слышу новый раскат грома, за ним тёмное небо озаряет вспышка молнии. По окну ползёт зловещий скрежет, и я ощущаю себя в фильме ужасов. Кстати, никогда не мечтала о роли в данном жанре кинематографа. Не имеет значение, это что-то связанное с паранормальным или маньяками. Это табу. Я жуткая трусиха. Вот вам моя слабость. Никто и никогда не затащит меня в кино или на съемочную площадку, даже баснословный гонорар.
Накрываюсь с головой и прячусь под одеялом, как страус, сующий голову в песок при опасности. Это миф, но выражение подходит как никогда кстати.
Шарю рукой по поверхности прикроватной тумбочки, пытаясь отыскать наушники и когда нахожу, скорей подключаюсь к телефону, чтобы заглушить кошмар за окном. Но, когда пролистываю плей-лист, издаю разочарованный стон. Музыка в моём телефоне подходит для танцев, но никак не для сна. Выбираю наименьшее из зол и всё-таки включаю песню Kinda Crazy в исполнении потрясающей Селены Гомез, уже спустя несколько секунд понимаю, что покачиваю носочками ног в такт мелодии. Так приходится проститься с царством Морфея.
Отличная идея, Ньюман, так и планировалось!
Уже спустя несколько минут, щёлкаю по ночнику и разочаровываюсь пуще прежнего. Ну просто великолепно. Электричество отключилось. Такие сбои не редкое явление при сильной грозе.